Его голос вдруг изменился, и Диаринг горячо сказал:

- Мне жаль, что я вообще взялся за эту работу. Конечно, было заманчиво превратить этот карьер в нечто прекрасное, но после смерти Антонии мне совсем не хотелось туда возвращаться. Я слышал, там красиво, но я не хочу видеть эти сады. Я не смог бы вынести их вида.

- Где находится это место? – спросил Эш.

Диаринг сначала посмотрел на Еву, затем перевел взгляд на Эша.

- Не хотелось бы, чтобы Ева туда возвращалась. Она временами может быть болезненно впечатлительной. Это еще одна черта, унаследованная ею от матери.

- Все в порядке, папа, - ответила Ева. – Кажется, я знаю, где может быть этот карьер. Я похожа на тебя. И тоже не смогла бы перенести возвращения туда. Сейчас все изменилось.

Повисла продолжительная тишина. Затем Эш спросил:

- А где сейчас Мессенджер?

Прежде чем ответить, Диаринг сделал глоток кофе.

- Я знаю, что после потери того заказа он больше не работал над большими проектами, но мог самостоятельно выполнять более мелкие работы. С другой стороны, я бы не удивился, узнав, что он умер с бутылкой в руке. Точно я не знаю.

- О, - заметил Эш, - вполне возможно, что он сохранил записи Антонии, а когда спустя годы готические романы вошли в моду, решил их опубликовать.

Мистер Диаринг был очень удивлен. Такая идея, очевидно, не приходила ему в голову.

- Но зачем ему это делать?

- Мы не знаем. Именно это и пытаемся выяснить. Было бы неплохо, если бы мы могли посетить карьер и гостиницу, где останавливалась ваша жена. Может быть, кто-нибудь его вспомнит. Как называется гостиница?

- «Белый олень», - мрачно ответил Диаринг, его голос был полон печали.

Ева взглянула на отца и почувствовала удивление, смешанное с каким-то острым чувством, от которого у нее защипало в глазах.

- Я думала, ты его забыл.

- Нет. Я все помню. Когда твоя мама умерла, я думал, что хорошо бы и мне тоже умереть. Несмотря на то, что мы были очень разными, я любил ее всем сердцем. Конечно, я все помню о той ночи, каждую маленькую деталь.

Ева не смогла скрыть горьких ноток, звеневших в ее голосе.

- Но все же через год ты женился на Марте.

-Только для того, чтобы у тебя была семья! – воскликнул он. – Я думал, Марта будет за тобой присматривать. У нее не было своих детей, и она казалась здравомыслящей, понимающей женщиной. Я полагал, что твоя тетя не самый подходящий человек для того, чтобы воспитывать маленькую впечатлительную девочку. В ней было слишком много от Клэверли. – Он снова вытащил носовой платок и высморкался. – Я все делал из лучших побуждений.

- О, папа… - Ева покачала головой.

Последовавшая за этим тишина не нравилась Эшу, поэтому он перевел разговор в менее эмоциональное русло.

- Мистер Диаринг, мне кажется, вы собирались сообщить, где находится этот карьер.

- Недалеко отсюда, вблизи местечка Пенсхерст.

- Усадьба Сиднеев? – спросил Эш.

Диаринг покачал головой.

- Ни я, ни Томас не работали над великолепными симметричными садами Пенсхерста. Они были разбиты задолго до нас. Но на этой земле есть другой прекрасный дом, Хэзлтон Хаус. Там я и находился в ту ночь, когда погибла Антония. Всю ночь работал над проектом, - горько добавил он.

- Пенсхерст, - сказал Эш. – Это довольно далеко от Брайтонской дороги. Мы не вернемся обратно в город до наступления ночи. Вы не хотели бы поехать с нами, сэр? Мой экипаж слишком мал, но мы можем нанять почтовую карету и отправиться вместе.

- Спасибо, - ответил Диаринг. – Но думаю, если я поеду туда, то предпочту быть там один, с Антонией и моими воспоминаниями.

Они покинули гостиницу вместе. Когда отец Евы направился к своей карете, Эш попросил:

- Если вы что-нибудь услышите о Мессенджере или что-нибудь придет на ум, вы дадите мне знать?

Пожилой мужчина выглядел удивленным.

- Это так важно?

- Может быть, - ответил Эш. – Я пока не могу сказать.

Диаринг кивнул.

- Посмотрю, что смогу разузнать.

Пенсхерст был симпатичной деревушкой с возвышавшейся над ней церковью, которая к тому же выглядела как страж ворот прекрасной усадьбы древней семьи Сидней. На Еву нахлынули давно забытые воспоминания. Вся усадьба казалась частью истории, а сад на месте карьера, который и был целью нынешней поездки, интересовал Антонию меньше всего.

- Мы ездили в Хивер Касл, - сказала Ева Эшу, когда они проезжали через деревню. – Ты знаешь, где жила Анна Болейн до своей свадьбы с королем? Мама собиралась написать историю об Анне. Ведь ее судьба была очень трагичной, правда? – она замолчала и искоса взглянула на Эша. – Ты думаешь, отец прав? Моя мать была болезненно впечатлительной? И я тоже?

- Был ли таковым Эсхил? Или Еврипид? Или Софокл? Они писали трагедии, Ева, и в мире нашлось для них достойное место.

- Я и не знала, что ты такой ученый джентльмен, - насмешливо заметила она.

Эш сухо ответил:

- Не настолько ученый, насколько следовало бы. Даже не знаю, как я этого не заметил. Оно все время было у меня перед глазами, а я, словно болван, даже и не подумал заинтересоваться.

- Заинтересоваться чем?

- Почему Анжело выбрал именно это имя, когда решил опубликовать рассказы твоей матери. Даже школьник, поверхностно знакомый с греческим языком, сумел бы все сопоставить.

Ева всплеснула руками.

- Что сопоставить? Можешь ты объяснить нормальным английским языком?

- Его имя. Анжело. Оно происходит от греческого angelos. Это означает «вестник» (по-английски – Мессенджер - прим. редактора).

Она наморщила лоб.

- Но я думала, что это значит «ангел».

- Так и есть. Одно и то же слово. Ангел или Мессенджер. То есть, ангел является вестником.

- О! - Она подумала о золотых арфах и небесном хоре.

- Вот именно «о». Он использовал свое имя.

- Томас Мессенджер. - Ева перестала хмуриться и глубоко вздохнула.

- Что такое?

- Почему-то, - она покачала головой, - кусочки не складываются, как им следовало бы. Я не изменила своего мнения и по-прежнему считаю, что мужчина, который напал на Лидию, боится разоблачения. – Она взглянула на Эша. – Как Мессенджер связан со всем этим? Он – тот, кто опубликовал рассказы Антонии, или тот, кто напал на Лидию?

Эш отвел взгляд от дороги и легко усмехнулся.

- Не мучай себя, пытаясь все вычислить. Все кусочки встанут на свои места, когда наши мозги отдохнут. Ну, вот мы и приехали.

Он остановился перед деревянно-кирпичным домом с белым оленем на раскачивавшейся на ветру вывеске.

- Бедное животное, - заметил Эш. – Выглядит так, словно учуял запах охотников. – Он огляделся вокруг. – А где можно напоить лошадей?

- Где-то здесь должна быть тропинка, ведущая во двор.

Эш стегнул лошадей и направил экипаж к концу дороги, затем завернул за угол и вскоре очутился во внутреннем дворике гостиницы.

Конюх, который подошел взять поводья, был таким же сонным, как и сама деревушка Пенсхерст. Во дворе никакой суматохи. Слуги разгуливали, никуда не торопясь.

Эш и Ева вошли в холл гостиницы и, никого там не обнаружив, двинулись дальше, через дверь, которая, как помнила Ева, вела в столовую.

- Тут ничего не изменилось с тех пор, как я была здесь в последний раз, - сказала Ева.

Небольшое окно пропускало очень мало света. Темные дубовые балки поддерживали низкий потолок, а возле камина расположился закопченный каменный очаг. Кроме четырех столов, покрытых белыми скатертями, ничего больше в этой комнате и не поместилось бы.

- Мы здесь единственные посетители, - сказал Эш, понизив голос. – Где все? Где хозяин? Где официанты?

- Я думаю, предполагается, что ты позвонишь в колокольчик у входа, для того чтобы тебя обслужили.

Эш чертыхнулся сквозь зубы.

- А чего ты ожидал? – Ева явно забавлялась происходящим. – Здесь тебе не «Грийон».

- Подожди здесь. Всего минуту.

Ева подошла к столу у окна и присела. Именно здесь они с мамой обычно сидели, когда останавливались в «Белом Олене». Как долго они пробыли здесь до несчастного случая? Неделю? Ева не могла вспомнить. Ее взгляд наткнулся на стол в углу. Там сидели Мессенджеры, когда прибыли в гостиницу.

Сердце Евы бешено заколотилось. В горле пересохло. Она попыталась отвести взгляд, но при всем желании не смогла. Тени приобрели очертания, и Ева могла видеть все так ясно, словно это произошло вчера.

Стол был накрыт на четверых, но за ним сидели только трое. Миссис Мессенджер - почти незаметная робкая женщина, одевавшаяся так, словно хотела слиться со стенами. Сын - долговязый, неуклюжий подросток, как всегда, угрюмый, и мужчина - привлекательный какой-то темной красотой, на лице которого беспутная жизнь оставила свои следы, Томас Мессенджер. Ева думала, что все давно прошло, но по-прежнему чувствовала их присутствие.

В середине стола стояла бутылка бренди. Мессенджер взял ее, откупорил и налил себе в стакан.

Еву захлестнула ненависть, подобной которой она никогда не знала. Ненависть не к ней, а к ее отцу. Ева взяла себя в руки, когда мысли Томаса Мессенджера заполнили ее сознание.

Диаринг! Это все его вина. Только потому что он стелется перед дворянами, они и доверяют ему выполнение заказов, тогда как меня отталкивают в сторону. Я единственный, у кого есть талант. А он просто второсортный наемник. Это была моя работа.

Он украл ее у меня. Он завидовал моему таланту и всегда будет завидовать. Ну, я покажу ему! Я покажу им всем!

Гнев вспыхнул раскаленным добела пожаром.

Сегодня, я сделаю это сегодня. Тогда здесь не будет больше Диаринга, и я вернусь, чтобы получить назад свою работу.

Его пьяный смех отвратительным грохотом взорвался в голове Евы, и она закрыла глаза, словно стараясь загородиться от этого звука.

Почувствовав на своем плече чью-то руку, Ева подскочила.

- Мама?

- Ева, ты в порядке?

Мгновение она смотрела на Эша невидящим взглядом, затем ее дыхание постепенно успокоилось, и она пришла в себя.

- Он, - ей пришлось проглотить шершавый комок в горле, - он был здесь, Эш. Томас Мессенджер был здесь в ту ночь вместе с женой и сыном.