Она замолчала, и Эш, подождав немного, подсказал:

- Умерла ваша мать.

Ева кивнула, рассеянно помешивая суп в тарелке. Не поднимая взгляда, она пояснила:

- Мне тогда было двенадцать лет. А когда закончился год траура, отец женился на Марте. Она переехала в наш дом – дом моей мамы, как я тогда думала. Отец часто отсутствовал. - Ева подняла глаза. – Вы слышали Марту. Видели, какая она. Из-за «харизмы Клэверли» она заставляла меня чувствовать себя ведьмой. Нет, хуже - уродом. Мы никогда бы не ужились вместе. Поэтому я переехала к тете. Но перед этим я узнала, что люди боятся моего дара и мне следует держать его в секрете. Я слишком часто разыгрывала своих друзей, показывая им, насколько искусна, – вы понимаете, о чем я.

- Что вы делали?

Она поджала губы:

- А как вы думаете? Гадала по чайным листьям и ладоням! Вы будете разочарованы, но я не смотрела в хрустальный шар. Антония была единственной из Клэверли, кто мог видеть будущее, но и она не пользовалась хрустальным шаром. - Ева покачала головой. – Скоро у меня не осталось друзей. Они считали меня странной.

Взглянув на Эша, она продолжила:

- Но больше всех повлиял на меня отец. Он чувствовал себя неловко с женой и дочерью, у которых были видения, а от этого было не по себе нам с мамой. Вот тогда я и решила отречься от дара Клэверли и стать обыкновенной девочкой.

- И вы вот так просто взяли и погасили его в себе? – В голосе Эша прозвучало сомнение.

Ева коротко рассмеялась:

- Там особо нечего было гасить. Я уже говорила, что не так уж сильно развила свои способности. Когда я бросила гадание на чайных листьях и по линиям на ладони, все что у меня осталось - лишь моя интуиция.

- И никаких голосов?

Она наморщила лоб:

- Я бы не назвала это голосами. Изредка я могла читать мысли людей, а еще у меня были очень яркие сны.

- Да уж. Нам обоим это известно.

Ева сердито посмотрела на Эша. Его улыбка увяла, и он сменил тему:

- Вы сказали, что должны были держать свой дар в секрете. Но мисс Клэверли так не поступает.

- Просто люди полагают, что она освоила несколько салонных фокусов, и относятся к ней не серьезнее, чем к цыганке, предсказывающей судьбу.

Не желая рассуждать о мисс Клэверли или гаданиях, Эш сказал:

- Ешьте суп, Ева. Он остывает, - а затем долил вина в их бокалы и осторожно вернул разговор к тому, о чем шла речь, слушая теперь внимательнее, потому что именно это его интересовало.

- Итак, - начал он, - в двенадцать лет вы прекратили использовать свой талант Клэверли, но недавно снова вернулись к нему?..

Эш не закончил вопрос, потому что хотел, чтобы Ева не воспринимала это как полицейский допрос, а понимала, что он действует в ее интересах.

Она вскинула подбородок – с вызовом, как показалось Эшу.

- В ту ночь, когда напали на Лидию, в мой разум вторглись мысли какого-то разъяренного человека, собирающегося ее убить. Именно так мне удалось ее спасти: еще до того, как открыть окно, я уже знала, что он там, внизу. Когда я во второй раз услышала в своей голове этот голос, я сразу поняла, что он принадлежит тому же злодею, что напал на Лидию. И снова он был в ярости и собирался расправиться с Нелл, чтобы она его не опознала, хотя даже не знает ее имени и того, что она сбежала из Бедлама. Он считает ее бродяжкой. - Ева на мгновение коснулась руки Эша. – Я виню себя за то, что подвергаю Нелл опасности. Она выходит по ночам, чтобы забрать еду, которую я для нее оставляю. Думаю, в ту ночь, когда ранили Лидия, девочка приходила к двери в подвал. А во второй раз она шла в огород. Именно это влечет ее в Особняк – поиски еды. Но мне и в голову не пришло, что злодей может вернуться после попытки убить Лидию. А Нелл видела его оба раза, и ему об этом известно.

- Она может его опознать? Нелл видела его лицо?

- Нет. Она говорит, что было слишком темно, но он-то об этом не знает и поэтому хочет ее убить. – Ева посмотрела в глаза собеседнику. – Она не годится в свидетели, потому что никогда не даст показаний в суде. Ее отправят в Бедлам, а она скорее умрет, чем туда вернется.

- Нелл никогда туда не возвратится, - заявил Эш. – Даже если для этого мне придется разобрать Бедлам по кирпичику!

В ответ на эти решительные слова по губам Евы скользнула улыбка.

- Я за нее беспокоюсь. Пока этот дьявол разгуливает вокруг, Нелл не может здесь оставаться. Но мне в голову не приходит иного способа помочь девочке, кроме как поймать ее и насильно отсюда увезти.

- Я увеличу количество человек в ночном патруле и разобью их на смены. Анджело не удастся проскользнуть мимо них. А еще скажу им, чтобы не гонялись за бродягами и цыганами.

- Лучше бы я пристрелила злодея, когда у меня была такая возможность! В следующий раз так и сделаю.

Эш улыбнулся, услышав эти пылкие слова, но его по-прежнему кое-что тревожило, и он поспешил спросить:

- Были ли и другие случаи, когда вы слышали голоса?

Ева подняла бокал, рассматривая рубиново-красное вино, а потом ответила резким голосом:

- Да, еще дважды. Об одном вам известно: хотя я и не слышала, что говорила леди Софи, зато перед моим мысленным взором возникли презабавные картины.

Эш поморщился и поспешил продолжить:

- А второй случай?

- Когда вы сказали Марте, что мой отец подмешивает в свой табак опиум, я услышала ее голос. – Ева отхлебнула вина и добавила: - Марта знает, что это не так.

- Что?

- Я не имею в виду те дозы лауданума, которые отец время от времени принимает от головной боли, но вот как обстоит дело: это Марта подмешивала опиум в табак. И теперь, когда отец понял, чьих рук это дело – ведь больше некому – у нее будут неприятности.

- Но зачем она так поступала? – в смятении спросил Эш.

- Вовсе не с целью навредить. Марта пыталась помешать отцу занять какую-нибудь должность, потому что не хотела оставаться одна. У нее нет друзей и вообще никого, кто составил бы ей компанию. Кроме мужа. Лауданум затуманивал разум отца и делал его зависимым от жены.

- Да эта женщина просто… - Эш не смог подобрать достаточно крепкого словца, чтобы закончить фразу.

- Вот именно. – Ева посмотрела на него вопросительно: - А откуда вы узнали, что отец принимает опиум? Мне бы это и в голову не пришло.

Взгляд собеседника стал задумчивым. Помолчав, Эш вздохнул и ответил:

- Вы однажды спрашивали меня о моей матери. Так вот, Анджело написал всё верно: она была хрупким цветком, растущим в пустыне. Моему отцу она была нужна лишь для того, чтобы рожать ему сыновей. К несчастью, для этого ей не хватало выносливости. Когда еще один ребенок родился мертвым, моя мать нашла утешение в опиуме – это единственное, что помогало ей держаться.

Ева ошарашено произнесла:

- Извините. Я не знала.

- А откуда вам знать? – безжизненным голосом заметил Эш. – Это ото всех скрывали. Мой отец был гордым человеком. Он делал вид, что его жена страдает от нервной болезни, потому что потеряла стольких детей. В каком-то смысле он был прав. Именно по этой причине моей матерью сначала завладела меланхолия, а потом уже дошло и до опиума.

Он поднес бокал к губам и сделал большой глоток.

- Я… А сколько вам было лет, когда умерла ваша мать? – мягко спросила Ева.

- Четырнадцать. Она скончалась на моих руках. Не помню, где тогда был отец. А я как раз вернулся домой на каникулы. За матерью, как и за моим братом Гарри, ухаживала сиделка. Бабушка взяла бы на себя заботу о них, но отец, поссорившись, запретил ей переступать порог нашего дома. - Эш наклонил голову, и Ева заставила себя посмотреть ему в глаза. – Это случилось так давно. Теперь я не часто вспоминаю о тех плохих временах.

Ева понимала, что в доме, напоминавшем унылую пустыню, Эшу, скорее всего, жилось нелегко. Именно он был опорой для матери и брата – а к кому еще они могли обратиться за поддержкой? Нелегкое бремя легло на плечи юного Эша. И все же он ни разу не проклял свои несчастья, не пожаловался на трудности, которые добровольно на себя взвалил. Все превратности судьбы Денисон встречал улыбкой и пожимал плечами. И он вовсе не пустой человек, как когда-то думала о нем Ева. Эш – твердый, надежный, словно камень.

- Вот почему, - добавил он, – я так вспылил, когда прочел то, что написал Анджело. Мне показалось, что этот человек хорошо знаком с моей семьей.

Официант убрал их суповые тарелки, и вскоре на столе появились пирог с рубленным мясом, вареный картофель и брюссельская капуста. Выбора блюд в этой небольшой гостинице не было: всем посетителям подавали одно и то же.

- Но почему именно Анджело? Вот чего я не понимаю. Почему вы слышите именно его голос?

- Не знаю. Могу только догадываться. Полагаю, мы с ним каким-то образом связаны. Действие его историй происходит в садах. Может, связь именно в этом?

- Но по описаниям в его историях вы не можете определить, о каких садах идет речь?

- Нет. Когда, подобно мне, посетишь такое множество садов, все они начинают казаться одинаковыми.

Эш ненадолго задумался, а потом спросил:

- А еще чьи-нибудь голоса вы слышите?

Ева покачала головой.

- Думаете, я сама не пыталась изо всех сил понять, откуда я могу знать этого убийцу и как у него получается передавать мне свои мысли? – Она положила вилку и нож на тарелку. – Как зритель я как-то раз была в Лондонском центральном суде на процессе об убийстве. Но при этом никакие посторонние мысли не вторгались в мой мозг.

- А что мисс Клэверли говорит об этих голосах?

- Я рассказала ей только об одном голосе, потому что не хочу, чтобы она за меня беспокоилась. – Ева медленно выдохнула. – Положа руку на сердце, я совсем запуталась. Анджело, ворвавшийся в мой ум, страшится разоблачения. Он бессердечный, хладнокровный душегуб, готовый на всё, чтобы его не раскрыли. Но те истории в «Геральд»… В них речь идет о нем, и, прежде чем появятся новые, Анджело захочет заставить замолчать их автора – кто бы тот ни был. Он понимает, что если попадется, то кончит жизнь на виселице, и убьет любого, чтобы этого избежать.