Глава 16

Когда мы в последний раз покидали гостиницу, дебаты были закончены, и жители Доминиона в виде Орды Пожирателей Книг были заняты голосованием за своего фаворита в официальных рейтингах. Тем временем Дина отчаянно пыталась выяснить личность убийцы, нацелившегося на Косандиона. К сожалению, дебаты оказались менее, чем поучительными.

Душегубы уставились на меня. «Уставились» фигурально в их случае, поскольку их глаза были спрятаны в расщелинах коры. Они как бы расселись, стоя прямо и раскинув свои ветви, чтобы занять как можно больше места. Их конечности скользили друг по другу подальше от меня, напоминая темные, кошмарные щупальца, готовые хватать и сжимать. Дерево скрипело и стонало, когда они двигались, наводя на мысль о звуке ломающихся под давлением человеческих костей.

Шон рядом со мной, казалось, не был впечатлен. Меня это тоже не впечатляло.

Все остальные уже были отправлены в свои апартаменты, включая Унессу. Через три часа Косандион должен был пойти на свое первое свидание, которым должна была стать Элленда, а всех остальных пригласили на ранний ужин, но до тех пор делегации оставались взаперти. На сегодня с нас было достаточно общения.

Самый большой душегуб протянул ко мне свои ветви, держа их надо мной, как пальцы огромных рук, готовые сбить меня с ног. Переводчик, прикрепленный к его коре, зашипел и заговорил низким мужским голосом.

— Предложение. Вы прекращаете вмешиваться, или мы убьем вас и сломаем ваше домашнее дерево. Вы хотите это обсудить?

Это было не первое мое душегубское родео.

— Вы следуете правилам, или мы убьем вас, отправимся на вашу планету и уничтожим ваши саженцы огнем.

Вожак заскрипел, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Заблуждение: вы не покинете свое дерево. Вы не можете отправиться на нашу планету. Подчиняйтесь, или мы убьем вас. Вы хотите это обсудить?

— Я убью вас здесь. Он отправится на вашу планету. — Я указала на Шона.

Шон показал им свои зубы. Пол арены раздвинулся, обнажив заросли сорняков на клумбе. Из камня вылетели два сопла. Первый выпустил на растения аэрозоль жесткого внеземного средства от сорняков. Сорняки пожухли. Душегубы отступили. Вторая насадка щелкнула и выплюнула струю пламени, превратив увядшие сорняки в миниатюрный факел.

— Мы убьем. Вы умрете. — Я впилась в них взглядом. — Нет необходимости обсуждать. Возвращайтесь в яму.

Душегубы заскрипели и зашипели.

Я постучала метлой по каменному полу. Низкий звук запульсировал по арене, сотрясая мои кости. Душегубы были чувствительны к вибрации и звукам. Именно так они опознавали свою добычу.

Деревья отпрянули назад.

— Подчиняйтесь!

Душегубы сбились в кучу, сложив ветви. Я вскрыла пол под ними и направила их по скользкому отростку в яму.

Шон засмеялся.

— К сожалению, это еще не конец. Они целеустремленные придурки. На этот раз я удивила их, но они вернутся с чем-нибудь еще.

— Что случилось с их подругой?

Я обернулась. Первый Ученый стоял прямо за мной, в то время как двое его учеников-помощников держались на почтительном расстоянии. Предполагалось, что Гастон проводит его домой, но его нигде не было видно.

— Ей причинили вред? — спросил Первый Ученый.

— Нет, — сказал Шон. — Я отправил ее обратно в яму.

Душегубы были раздельнополыми, с мужскими и женскими деревьями. Отличить их друг от друга было практически невозможно, но только самки производили споровые капсулы.

— Их споровые капсулы не смертельны, — объяснила я. — Они вызывают временный ступор. Они бросают их в отдаленную добычу, чтобы вырубить ее, чтобы потом они могли подобраться поближе и съесть.

Если бы снаряд-капсула попал в Бестату, она, возможно, заснула бы. Но с метаболизмом вампира, снаряд мог просто замедлить ее, и тогда мы увидели бы потрясающее воплощение Пола Баньяна[14] в рыцарских доспехах с вампирским оружием. Заряженный кровавый меч мог пронзить взрослого душегуба за два или три взмаха, и я даже не могла объяснить словами, как я была счастлива, что мы вообще избежали этой неразберихи.

— Мы заботимся о безопасности всех наших гостей. Даже самых надоедливых, — сказал Шон.

— Кстати, о гостях, — сказал Первый Ученый. — Может ли гостиница вместить еще троих? Я хочу посмотреть, как закончится этот отбор.

— Мы были бы рады видеть вас с нами, — сказала я ему. — Но как насчет ваших лекций?

Первый Ученый вздохнул.

— Управление развитием молодых умов — трудная и изматывающая задача. Нужно отдыхать, чтобы быть максимально эффективным, и несколько дней самообучения и личного созерцания были бы полезны для моих студентов.

Курятник ку-ко все еще хранился у меня на складе, но он был слишком большим. Я вырезала новый набор комнат в крыле наблюдателей и начала превращать их в небольшую среду обитания. Что ему нравилось в прошлый раз? Просо. Вот и все. Мне нужно было бы сообщить Орро.

Зазвонил сотовый Шона. Он достал его из кармана мантии и посмотрел на него.

— Мараис.

Офицер Мараис подрабатывал нашим охранником. У него накопилась куча отпусков, поэтому он взял недельный отпуск, чтобы охранять «Гертруду Хант». Он, к сожалению, не поделился этим фактом с женой. У меня было предчувствие, что за это ему придется чертовски дорого заплатить.

Шон несколько мгновений прислушивался.

— Я сейчас буду. — Он повесил трубку и повернулся ко мне. — У нас появились протестующие.

— Что?

— Какая-то религиозная группа Доминиона протестует перед гостиницей. У них проблема с выбором пары.

— Средь бела дня?

Я вывела трансляцию с уличных камер на ближайший большой экран. Три человека стояли перед гостиницей, сразу за границей. Должно быть, они использовали оттенок для кожи, потому что их кожа выглядела по-земному. Их высокотехнологичные плакаты, выполненные из маленьких металлических стержней и светящиеся неоном, так не выглядели.

— Я разберусь с этим, — сказал мне Шон.

Он бросился к стене. Гостиница открыла для него вход.

Я отмахнулась от экрана.

— Что-то срочное?

— Не волнуйтесь, Шон справится с этим. — Я закончила комнату и открыла проход в крыло наблюдателей. — Позвольте мне показать вам ваши комнаты.

Мы пошли по коридору. Это был мой шанс поковыряться в его мозгах. Нам все еще предстояло разобраться со скрытым убийцей.

— Каково ваше мнение о Никати?

— Умный, красноречивый и хорошо образованный, — сказал Первый Ученый. — Но, увы, ненастоящий философ.

— Почему?

— Никати разделяет те же недостатки, что и Амфи, хотя у нее они более очевидны.

— Я думала, она хорошо справилась.

Первый Ученый покачал головой.

— У нее были хорошие учителя. Они научили ее, как находить знания и как ими пользоваться, но им не удалось зажечь искру оригинальной мысли. Правда в том, что знакомство с мыслями тех, кто был до нас, является основой философии, но это только первый шаг. Следующий шаг — выработать свой собственный взгляд. Гораздо более ужасающее начинание.

— Получается, Амфи проиграла?

— Без сомнения. Какой вопрос я задал?

— Что такое любовь?

Первый Ученый кивнул.

— Вот именно. Я спросил их об их определении любви. Амфи просто объявила, что любовь сложна, пересказала то, чему ее учили, и повела нас по кругу к своему тезису. Она так и не ответила на этот вопрос.

— А леди Вексин?

Глаза Первого Ученого загорелись.

— Такая прекрасная лаконичная демонстрация принципа Тессидекта. Он был одним из основополагающих философов, вышедших из скопления Омега Центавра около тысячи лет назад. Тессидект предположил, что любовь, по сути, обязывает. Независимо от того, взаимна она или нет, она создает отношения между существом и объектом его желания, формируя свой собственный микрокосм. Миниатюрную вселенную нашего собственного создания, разрушающую все аспекты пространственно-временного континуума. Когда вы влюблены, ваше восприятие, ваше внутреннее равновесие, даже ваше чувство времени и места меняются.

Интересно. Я никогда не думала об этом с такой точки зрения.

Первый Ученый продолжал, размахивая на ходу своей указкой.

— Поскольку каждое существо уникально и не похоже ни на одно другое, уникальна и их любовь, и микрокосм, который она создает. Ее нельзя определить, ее можно только пережить.

Правда. Я была влюблена до того, как встретила Шона, но мои отношения с ним были непохожи ни на какие другие. Это было… это было по-другому, и я не могла до конца выразить это словами.

— В двух коротких предложениях леди Вексин передала саму суть этой концепции: ее любовь нельзя объяснить, ее можно только почувствовать, она не похожа ни на какую другую, и она предпочитает ее всем предыдущим любовям, которые испытывала. Я не должен был ожидать ничего меньшего от ученицы Храма Желания. В конце концов, у них прекрасное образование.

В леди Вексин было гораздо больше, чем она показывала миру, хотя некий многострадальный канцлер, скорее всего, сказал бы Первому Ученому, что он слишком высоко оценивает ее.

— Но Прайсен Ол — настоящая находка в этой компании. Вы заметили, что он процитировал Секвиста? Я знаю многих ученых, которые воздержались бы даже от упоминания этого имени. Планетофаг, суперорганизм, путешествующий с планеты на планету, пожирающий жизнь, чтобы поддерживать свою собственную, но все же осознающий и мучимый своим существованием, проклятый, оскорбляемый и, наконец, уничтоженный. И вот этот молодой человек, у которого не только хватило смелости процитировать его исследование своей цели, но и расширить его, добавив свои собственные наблюдения. Я почти уверен, что он родом из монастыря Са. Его аргументы отличаются особым непринужденным, но утонченным подходом.

— Может ли он быть самозванцем?

— Невозможно. Должно быть, он посвятил себя учебе с самого раннего возраста. Я видел множество молодых аспирантов, но этот человек приложил немало усилий.