- Да как "в чем дело"? - ответил ей управляющий Ланге, работавший на шахте со времени русско-японской войны. - Ни один из нас не уверен в прочности своего существования. Нас всегда могут сместить по требованию рабочих. В нашем горном округе уже убрали Пшебышевского с "Ивана", Колоновского с "Капитальной", Бабкова с "Ломбардо". И у нас тоже имелись попытки, но пока мы справляемся...
Ланге постучал по столу длинной ладонью, усеянной светлыми родинками.
- Объясните, Леопольд Иванович, - сказала Нина.
- Рабочие боятся лишиться заработка, - ответил вместо Ланге бухгалтер. - А нам, наоборот, выгоднее уменьшить добычу. И без того несем убытки из-за повышения расценок.
- Мы остановили одну врубовую машину, под предлогом недостатка электричества, - объяснил Ланге. - Тогда они обратились в совет. Совет прислал комиссию, пришлось включить врубовку.
- Но ведь они не могут знать всего положения? - с сожалением произнесла Нина. - Пока что мы здесь хозяева...
- С одной стороны они дезорганизуют производство завышенными требованиями, с другой-пытаются ему помочь, - сказал бухгалтер. - Еще месяца два - и мы с треском лопнем! Уже сегодня вы не найдете такого дурака, который бы хотел вложить капитал в угольную промышленность. А угля в стране нет.
В общем, было яснее ясного, что никакой капитал не заставишь даже самыми распатриотическими кличами работать себе в убыток.
- Леопольд Иванович, скажите прямо, положение безнадежное? - умоляюще глядя на Ланге, спросила Нина. Ей хотелось подчинить его, даже очаровать, заставить бороться за ее интересы. Хозяйской власти уже было недостаточно, и как к последнему средству она обращалась к женской игре.
Ланге нахмурился, стал тереть лысый лоб.
- Безнадежно? - повторила она.
- Видите ли, - решительно вымолвил Ланге. - Я горный инженер, а не гадалка. Прошу простить. Нина Петровна, я сам теряюсь от этих событий... Нам всем надо быть готовым к жертвам.
- Вы пессимист! - упрекнула она. - А я думаю, коль всюду топливный кризис, нам надо только продержаться. Вы меня поддерживаете? - обратилась к бухгалтеру - Нам нужен кредит, верно?
Бухгалтер горячо поддержал ее и неожиданно сказал:
- А вот был бы у вас свеклосахарный завод! Сахару всем хочется...
Ланге пожал плечами. Экономист хмыкнул.
- Не смейтесь, - заметил бухгалтер. - Я знаю, один банк купил на несколько лет вперед весь рафинад у Ново-Покровского графа Орлова-Давыдова завода и за три года заработал на этом полмиллиона.
- Эва что! - отмахнулся экономист. - Вы люди молодые, а я по-стариковски рассуждаю: миллионы - это тьфу! Попробуйте по копейке-полторы с пуда угля наваривать, тогда вам и миллионов не понадобится. Как Харьковский отдел Азовско-Донского банка? Продает сахарозаводчикам на полторы копейки дороже, чем покупает на рудниках!
- Может, нам лучше пойти в разбойники? - спросила Нина. - Фамилия Дубровская мне подойдет, а?
- У нас все рабочие - Дубровские, - ответил Ланге. - Вообще наше культурное сознание занималось только красавчиками Болконскими, кающимися убийцами Раскольниковыми, лежебоками Обломовыми и смиренными Каратаевыми. А на самом деле жизнь делают уравновешенные типы с банковскими счетами или конторщики.
Он принял близко к сердцу ее слова о разбойниках и хотел от чего-то предостеречь.
- Не просите кредитов - никто не даст, Нина Петровнам, - сказал Ланге. - Только унизитесь...
- Думаете, я способна унижаться? - усмехнулась она. - Ошибаетесь, Леопольд Иванович!
Ей мог помочь старинный ее обожатель Симон, дав деньги даже под домашний вексель. Она не сомневалась в том, приготовилась взять его за руку, вздохнуть, закатить глаза, - словом, сразу совершить что-нибудь такое, отчего директор Екатериновского общества сделается душкой.
Для визита Нина выбрала новое шелковое платье цвета полевых васильков, напоминавшее ей юность. Симон должен был вспомнить этот голубой цвет, он не раз говорил, что такой цвет ему очень нравится...
Нина поглядела в зеркало, поправила прическу. Потом повернулась спиной, оглянулась. Не легкомысленно ли надеяться на эти уловки? Но ведь она хороша!!
Она вспомнила, как всегда смотрят на нее, и усмехнулась. В конце концов на Симоне свет клином не сошелся. Нина подумала и еще надушила шею духами. "Если бы не Григоров, я бы могла выйти за Симона, - сказала она себе. - Нет, Симон тебе не нравился, ты лжешь... нет, не лгу... Тебе нравился Макарий... Ничего не нравился, просто он хороший человек... Ты вышла за Григорова по расчету, теперь ты готова лечь в постель с этим черно-рыжим французом. Ты шлюха... но хорошенькая шлюха, правда? Я не для себя стараюсь, у меня есть сын... Ты забыла про сына..."
Появление внутреннего судьи было неожиданно, но Нина не смутилась. То, что было с ней до замужества, представлялось ласковым сном. Там не было и тени нынешних забот, она тогда не знала, что такое кредиты, энергия, паровые котлы, водоотлив, откуда берутся деньги...
Деньги брались из людей: большей частью из рабочих, меньшей - из инженеров и управленцев. А чем она лучше других? Нина вышла из спальни и заглянула в детскую проведать малыша. Сын подбежал к ней, обнял за ноги, и она погладила его по голове, заговорив на сюсюкающем фальшивом языке. Ей хотелось задержаться, взять его на руки.
- Это что? - спросила она у няньки, показывая на желтоватые пятна на его рубашке. - Перемени.
Распорядившись, Нина утешила материнское чувство и, поцеловав малыша, удалилась.
Пока ехала до Екатериновского общества, думала о сыне и упрекала себя.
Симон принял ее радушно, взял под локоть, близко заглянул в лицо улыбнулся, подняв брови.
- Как давно мы не виделись, - сказал он с приятным выражением и помог ей снять летнее пальто. - Я совсем потерял вас...
- Если бы вы знали, как мне плохо! - воскликнула Нина и посмотрела на него с надеждой: - Я пришла к вам, как к другу...
- Что с вами?
Он снова взял ее под локоть, она на миг накрыла его пальцы своими.
- Я разоряюсь... Нужно сто тысяч... Вы поможете?
- Ну разве я банкир? - спросил Симон и отошел к столу. - Это надо идти к Каминке...
- К Каминке?! - воскликнула Нина. - Посылаете меня к этому ловкачу? И не хотите мне помочь?
- Конечно, Каминка захочет прибрать вас к своей Азовской угольной, согласился Симон. - Да, вам не надо туда идти... Что же делать?
Его лицо выражало сочувствие. Он опустил голову, задумался. Нина глядела на густые рыжеватые волосы на его макушке, потом повернулась к окнам. На широких подоконниках стояли горшки с чайными розами. А стекла на две трети закрывали белые скромные занавески.
- Мелкие уже закрылись, - сказала она. - Но у меня большая, надо лишь продержаться несколько времени...
- А вы закройте шахту, - посоветовал Симон. - Изменится конъюнктура откроете. Зачем работать в убыток?
- Ваш совет дорого стоит, - усмехнулась Нина. - А куда я дену своих людей? Они с голоду помрут.
- Хотите, я приеду к вам вечером, все обсудим? - предложил Симон. Наверное, мы можем купить у вас шахту. Потеряете немного.
- Сколько? - спросила она.
- Примерно четверть. Да, четверть... И вы сразу - свободны... - Он колокольчиком вызвал секретаря и распорядился подготовить предложение правлению о покупке шахты.
Нине показалось, что в его взгляде сквозит такая же снисходительность, как и у конторщика, отгружавшего уголь.
Она подумала, что пока не надо продавать, а лучше попытаться все-таки получить заем, пусть даже ценою смелого натиска.
Нина закинула ногу на ногу и попросила принести минеральной воды.
Секретарь принес бутылку "Куваки", налил в фужер.
Она сказала Симону:
- Давайте отложим до завтра. Завтра я вас жду. - И, не прикоснувшись к воде, попрощалась.
От Симона она поехала к представителю Азовско-Донского банка, добродушному кучерявому Каминке, большому охотнику рассказывать анекдоты про мудрых раввинов.