Неожиданно он почувствовал, что готов засмеяться. Они освободили его от ее ловушки!

Вернувшись в управление, Симон протелефонировал Нине, сообщив о неприятном инциденте, после чего занялся работой с бухгалтерскими книгами. "Почему подлец? - спрашивал он себя. - Врете, богиня. Не подлец. Просто смутное время".

Топливный кризис переходил в другие кризисы - железнодорожный, металлоделательный, мануфактурный, продовольственный.

Отечество шло к гибели. Фронт едва держался. Что означали на этом фоне приближающийся крах григоровской шахты и страдания Нины?

Она кинулась к Симону. Илья гнал лошадей, ветер рвал шляпу.

Она вошла к Симону, села и спросила:

- Как прикажешь с вами поступить? Мы договорились на сегодня? постучала по столу кнутовищем.

- Ниночка, мне уже грозили, - сказал Симон. - Так получилось. Я не в силах разорваться.

- Мне плевать! Давайте хоть вашу тантьему или выписывайте делькредере, но чтоб деньги у меня были!

Нина была взвинчена, едва владела собой и не понимала, что требуемое ею неосуществимо. Ни тантьемы, процента от прибылей, который выплачивался Екатериновским обществом своему директору, ни ручательства с имущественной ответственностью она не могла добиться от Симона.

Он со спокойной усмешкой рассказал ей о сумасшедшем митинге на Рыковском руднике и просил подождать, пока он что-нибудь не придумает.

- Может, дать телеграмму в Харьков? - предложил Симон. - У нас солидные связи... Ваша беда, что вы аутсайдер, и никакое общество не считает вас своей. Но мы...

- К черту ваш Харьков! - Нина встала и ткнула кнутовищем прямо перед Симоном. - Я сказала: сегодня! Слышите?

- Нина, я, честное слово, вам помогу.

- Сегодня! - прикрикнула она.

- Это неразумно с вашей стороны, - сказал он и тут же вскинул руки, закрывая голову.

Витой сыромятный кнут вытянул его по плечу. Симон отшатнулся, потом кинулся вперед, под новый удар, остановивший его и отогнавший к стене.

- Это за несравненную богиню! - сказала Нина. - Я приду завтра.

Она стояла, готовая ударить снова.

Ей было страшно. Казалось, сжавшийся как пружина Симон сейчас же убьет ее. На мгновение она забыла, чего хотела, и лишь смотрела в его глаза, ожидая, что он сделает с ней.

- Мы квиты, богиня, - сказал он, морщась и не двигаясь с места. Убирайтесь к дьяволу!

- Я приду завтра, - вымолвила она, тряся кнутовищем. - Я не отстану!

- К дьяволу, мадам! - повторил Симон.

Она увидела, что ему больно, но он не бросится убивать ее, и ее страх стал сменяться иным чувством.

Она ощутила, что на нее как будто смотрит некое существо, знающее ее с малых лет. Она прерывисто вздохнула, издав горлом резкий протяжный звук, и выбежала из кабинета.

- На Игнатенковский! - велела она Илье. - Что стоишь?

- Кнутик-то верните, - ответил кучер, мрачно глядя в двери дирекции.

"Знает?" - мелькнуло у нее.

Но нет, вряд ли Илья что-нибудь знал.

На хуторе Нина столкнулась совсем не с тем, на что надеялась. Схватив обеими руками старинный штуцер за ствол, Хведоровна трясла им в воздухе и поносила злой руганью начальника поселковой милиции Зотова и родного внука Виктора.

- Вам курятинки хочется, сукины дети? - кричала она и предлагала взамен нечто такое, что нельзя было назвать съедобным.

Растерявшийся Зотов кивал на Виктора, говорил, что тот его пригласил из патриотических соображений и что раз такое дело, то готов заплатить наличными деньгами.

Возле крыльца собрались хозяева во главе с Родионом Герасимовичем и работники, в том числе два австрийца.

Зотов и Виктор отступали к автомобилю. Возле него стоял, опершись задом на черное крыло, длинный парень в студенческой фуражке.

Из коляски Нине было хорошо видно два желтых приклада лежавших на заднем сиденье винтовок.

- Эх, бабушка! - сказал парень. - Как бы курятинка боком тебе не вышла! Ведь мы должны жить с любовью во Христе, а не то, часом, спалят недобрые люди твой хутор, и никто не заступится.

- А ты не кабазись! - отрезала Хведоровна. - Гляди, чтоб тебе боком не вышло, куроед!

- Спалят, и никто не заступится, - с усмешкой повторил парень. - Небось слыхала, что народ вытворяет?

Хведоровна повернулась к своим. Вперед вышли Родион Герасимович и Москаль, стали говорить сдержанно-сильными голосами, что не надо ссориться. Зотов сказал парню:

- Все! Поехали! - и спросил у Виктора: - Ты с нами?

- Конечно, - ответил Виктор и, не глядя в сторону родни, полез в автомобиль.

- Витя! Я тебе запрещаю ехать! - сказала Анна Дионисовна.

- Ты куда, негодник? - воскликнула Хведоровна.

- Брат, не уезжай, - позвал Макарий, протянув руку. - Останься.

Он один не знал, что приехала Нина. Остальные видели ее и не замечали.

- Макарий, к тебе мадам Григорова прибыла, - сказал Виктор. - А меня оставьте! Десятка кур пожалели!..

Хлопнули дверцы. Москаль широкими шагами вперевалку кинулся к автомобилю, но автомобиль с подвыванием зарычал мотором и поехал, чуть не ударив Ивана Платоновича.

Лошади попятились, Илья натянул вожжи, останавливая их. Запахло вонью переработанного бензина.

- Дураки! - презрительно бросил Москаль. - Видели? - спросил у Нины.

Крылья его утиного носа подрагивали, глаза были прищурены.

- Здравствуйте, Иван Платонович, - сказала Нина, выходя из коляски. Кажется, я не вовремя? Но, упаси Бог, мне не надо кур! - Она попробовала шутить, чтобы скрыть неловкость.

Сейчас Нина увидела, что ей не найти здесь поддержки. И старуха со штуцером, и старик, и Анна Дионисовна, и Москаль, и Виктор-все они заслоняли от нее чистого, справедливого человека, к которому она стремилась.

- Чем же обязаны? - спросил Москаль.

- Сегодняшний митинг на Рыковском руднике не ваших ли рук дело? спросила она. - Свое добро пожалели для общественной милиции, а чужое не жалко?

- Ни сном ни духом, - сказал Москаль. - Может, объясните, Нина Петровна?.. Сейчас пасынок взбудоражил... Чего-то я недопонимаю в ваших упреках.

- Так уж недопонимаете! - бросила Нина. Макарий шел на ее голос. Она взяла его за руку и подумала: "Почему он слепой?"

Макарий улыбался грустной полуулыбкой калеки, глаза смотрели куда-то вдаль, на подбородке и щеке темнела засохшая кровь от бритвенного пореза, чернели пятнышки невыбритой щетины.

- Приехала в гости, - бодро произнесла Нина. - Не делайте трагедии, Витя еще мальчик... Когда все вокруг одурели, что требовать от мальчика?.. Ты меня не ждал?

Он не ответил, послышался голос его матери:

- Ниночка! Как благородно с вашей стороны, что вы не забываете нашего Макарушку.

Нину окружили все и докладывали, что Виктор привез друзей-милиционеров. Хотел угостить курами - в общем, повторяли известное.

- Пошли погуляем, - предложила Нина Макарию.

- Мы вас не пустим! - воскликнула Анна Дионисовна.

И не пустили.

Москаль говорил задиристо:

- Вот вы капиталистка! - Он одобрял действия рыковских рабочих, разрушающие деятельность рудника. - И ваше доброхотство, ваша воскресная школа, продуктовая лавка, амбулатория - это прикрытие хищных интересов. Сознайтесь, я прав?

Нина не собиралась ни в чем сознаваться. Москаль сделался ей неприятен.

- Ты чего к ней пристаешь? - прикрикнула Хведоровна-Что она тебе, ровня? К тебе приехала? А ну сиди тихо!

- Ой, - вздохнула Анна Дионисовна. - Вы, мамаша, казак в юбке. Вам бы кавалерией управлять.

- Шо ты говоришь? - спросила Хведоровна. - Кому оно надо, шо ты говоришь? Тю! - И обратилась к Нине, потчуя ее творогом с медом, варенцом и прозрачным абрикосовым вареньем: - Поешь, деточка, поласуйся. Тебе тоже несладко. Видпочинь у нас...

- И ты хорош, - упрекнула Анна Дионисовна мужа. Нина подняла голову, поглядела снизу на старую грушу, возвышавшуюся над большим столом.