— Он не ожидал, что умрет на том поле боя, — сказал я, мой голос надломился. — Он не ожидал, что покинет нас. Он думал, что у него еще есть время. Он думал…

— Какая разница? — спросил Сет, его глаза сверкнули серебром, когда его Волк зашевелился под его кожей. — До Рождества остались считанные недели. Он знал, что конец близок, и знал, что звезды не дают никаких гарантий. Они дали ему год, но не дали бессмертия на это время. Он знал это, но все равно добровольно шел навстречу смерти, как сделал бы, даже если бы его время не истекало. Потому что эта жертва была приемлема для него, это уничтожение нас было ценой, которую он был готов заплатить, потому что наша боль не имела значения…

Я врезался в него так быстро, что едва успел зафиксировать движение, мои клыки вырвались и вонзились в его горло прежде, чем он успел поднять руку для защиты.

Я почувствовал вкус его крови на своем языке, и мое рычание усилилось, пока я пил из него, я обхватил его горло и прижал его к стене сзади, мои пальцы крепко сжались, когда я перекрыл ему доступ воздуха.

Сет запустил руку в мои волосы, злобно рыча, в то время как я пил из него, несмотря на отсутствие магии в его венах. Но это не имело значения, монстр во мне был голоден, и насилие, которое он вызвал во мне, требовало попробовать его на вкус.

Мышцы Сета напряглись, когда он крепче вцепился в мои волосы, и с яростным рычанием он рванул меня назад, вырвав мои зубы из его плоти и разорвав при этом кожу.

Кровь свободно стекала по его шее, пачкая его рубашку и стекая по моим пальцам, которыми я все еще сжимал его горло.

— Пошел ты, Кэл, — задыхаясь, выкрикнул он, сжимая мою руку.

Я оскалил зубы, желая получить его боль, его гнев, что угодно, только не столкнуться с бездной потери Дариуса, которая ждала с открытой пастью, жаждущая меня с каждой секундой.

— Пошел ты, Сет, — прорычал я в ответ.

На мгновение в тишине, последовавшей за этими словами, повисла такая мрачная и душераздирающая тишина, что никто из нас не осмеливался пошевелиться. Мы просто смотрели друг на друга, тепло его крови согревало мои замерзшие пальцы, а мой пульс сбивался в ритм с ударами, которые я ощущал под крепкой хваткой на его яремной вене.

Прежде чем я успел подумать о чем-либо еще, мой рот оказался на его губах, мой язык прорвал барьер его губ, когда я оттолкнул его к стене, бесконечные ночи фантазий о его вкусе, его ощущениях — все это хлынуло в меня и заставило действовать без мыслей и причин.

Я знал, чем это закончится. Знал, что для него это не значит то же, что и для меня, но сейчас мне было все равно. Я так потерялся в море этой боли, что мне просто необходимо было почувствовать что-то еще. Даже если я знал, что это не реально, что его сердце не болит по моему так, как мое бьется только для него. Даже если слова, которые он бросил мне в этой комнате, заставили меня захотеть уничтожить его, а гнев, который я испытывал к нему в связи с ними, ничуть не ослабевал.

Мне было все равно.

Сет застонал, когда я поцеловал его сильнее, его кулак сжался в моих волосах, словно он хотел завладеть мной, а моя хватка на его горле напомнила ему, кто из нас здесь действительно главный.

Его свободная рука вцепилась в испорченную ткань моей рубашки, и он стал рвать ее, пока мой язык скользил по его языку, ткань разошлась под силой его натиска. Я позволил ему стянуть рубашку с левой руки, оставив ее висеть на правой, где я отказывался ослабить свою хватку на его горле.

Мой. Здесь, прямо сейчас, он был моим, и мне было все равно, что будет после. Мне было все равно, что для него это не то же самое, что для меня, потому что он подчинялся этому, давал мне то, чего я жаждал, и позволял мне поддаться на эту красивую ложь, пока я старался похоронить себя в ней.

Я разорвал наш поцелуй, и грубая щетина челюсти Сета коснулась моих губ, пока я спускался к его шее, облизывая его кожу и наслаждаясь его вкусом, пока мой член твердел в штанах, а в груди нарастал рык тоски.

Сет попытался оттолкнуть меня, пытаясь утвердить свое господство, и с рычанием дернул меня за волосы так сильно, что мой рот оторвался от его кожи, и я был вынужден встретиться с вихрем, происходящим в его глубоких карих глазах.

— Ты хочешь потрахаться, чтобы почувствовать что-то другое? — ледяным тоном спросил он, вопрос казался таким простым и таким весомым одновременно.

Я облизал губы, ощущая вкус его крови, задыхаясь в его объятиях, мой член пульсировал от потребности, а кровь била так сильно, что ее трудно было расслышать в шуме пульса в моем черепе.

Я был уверен, что он видит это, мою потребность в нем, уязвимость, которую я так старался скрыть от него с тех пор, как мы в последний раз были в подобном положении, а он сказал мне, что это ничего для него не значит. Что бы он сделал, если бы я признался, что для меня это ничего не значит? Оттолкнет ли он меня? Напомнит мне, что он так не работает? Что я просто еще одна зарубка на его столбике?

— Разве не так ты поступаешь? — мрачно ответил я. — Заглушаешь свои чувства, чтобы не иметь с ними дела?

Взгляд Сета застыл на этих словах, и по его телу прокатился рык, от которого у меня заныли пальцы там, где я все еще властно сжимал его горло.

— Да, — с горечью произнес он. — Это то, что я делаю. Я просто хочу убедиться, что мы все прояснили, прежде чем ты примешь какое-нибудь глупое решение, например, влюбишься в меня.

Что-то кольнуло меня в груди при этих словах, острыми когтями разрывая ту часть меня, которая осталась целой после потери Дариуса, но я отогнал это чувство в сторону. Мне не нужно было больше боли. Мне нужно было что-то другое.

Я заставил себя рассмеяться и крепче прижался к нему, пока его дыхание снова не прервалось, и прижал его спиной к стене, а свободной рукой расстегнул его ремень и ширинку.

— Как насчет того, чтобы мы перестали разговаривать, и ты просто кончил для меня, как хороший щенок, — прорычал я, не сводя с него глаз, когда спустил его боксеры и взял в руку напряженный член.

Сет зарычал на меня, когда я начал поглаживать его, большим пальцем размазывая капельку спермы по головке его члена и наблюдая, как расширяются его зрачки от моих прикосновений.

Я держал его так еще несколько секунд, наблюдая за тем, как в его глазах смешиваются удовольствие и боль, не позволяя ему дышать, пока он не даст мне ответ.

Сет вызывающе посмотрел на меня, и я начал убирать руку, так как закралось сомнение, но прежде чем я смог ослабить хватку на его члене, он привалился спиной к стене и кивнул, и ярость в его выражении лица растворилась в чем-то неразборчивом, так как он отдался мне.

Я позволил ему дышать, и он втянул воздух, жадно наблюдая за мной, пока я дразнил его член рукой, и у меня вырвался стон, когда похоть в его глазах разожгла меня.

— Тогда используй меня, Кэл, — покорно прохрипел Сет, его желание распирало меня и заставляло хотеть раздеться для него. — Возьми меня, используй меня и заставь меня забыть обо всем дерьме в этом мире на некоторое время. Я буду для тебя хорошим щенком, если это то, что тебе нужно. Только обещай, что ты будешь груб со мной, пока я твой. Мое сердце сейчас не выдержит нежности.

Мы уставились друг на друга, и я кивнул, соглашаясь на это, на трах без чувств и забвение всего остального. Я мог это сделать. Я могу попытаться.

Я вновь впечатался в него, принимая его слова всерьез и позволяя своей потребности доминировать прорваться сквозь меня, когда я использовал силу своих даров, чтобы прижать его обратно к стене, принимая от него поцелуй, которого я хотел больше, чем когда-либо осмеливался сказать ему.

Сет зарычал мне в рот, его инстинкты Альфы не позволяли ему легко подчиниться, даже после того, как он попросил меня взять командование на себя, но я был более чем готов встретиться с ним в этой битве.

Мои зубы впились в его нижнюю губу, и он застонал, когда я присосался к ней, пробуя на вкус его кровь от удара, который я нанёс ему ранее, прежде чем вонзить клыки и заставить его шипеть от боли.

Я надрачивал его член в своей руке, сосал сильнее, прижимая его спиной к стене и убирая руку от его горла, чтобы схватить его за рубашку.

Я сорвал ткань с его тела так же, как он сделал это со мной, обнажив твердые плоскости его мускулистой груди, и провел рукой по каждому бугорку и линии. Я хотел запомнить каждую частичку этого, хотел запечатлеть все это в памяти, чтобы в следующий раз, когда я буду думать о нем, трахая свою собственную руку, я мог быть уверен в своей фантазии.

Сет подался бедрами вперед, когда я продолжил работать с его членом в своем кулаке, и я зарычал на него в знак предупреждения, сохраняя контроль, снова глубоко целуя его, пока я надрачивал его сильнее и быстрее.

Его тело содрогалось, когда я прижимался к нему, его рука переместилась к моему поясу, чтобы освободить мой член, но, несмотря на глубокую боль, которую я испытывал от его прикосновений, я отбросил его руку в сторону.

— Когда я заставлю тебя кончить для меня, я хочу снова трахнуть твой грязный рот, Сет Капелла, — прорычал я ему на ухо, моя рука скользила по твердой длине его члена, ласкала его яйца, затем продвигалась дальше, пока я не провел пальцем по его заднице, заставляя его ягодицы сжиматься.

Желание росло во мне, когда он застонал от этого прикосновения, мысль о том, что я погружаю свой член внутрь него, была настолько соблазнительной, что я мог бы кончить от одной только мысли об этом.

Я отвел руку назад, и Сет застонал, когда я медленно провел пальцами по его стволу до кончика. Я наклонился, чтобы слизать кровь с его все еще кровоточащей шеи, мой язык медленно двигался по его коже, пока я думал о том, чтобы взять его в рот, чтобы добить его, вместо того чтобы использовать руку.

Я хотел этого. Я думал об этом снова и снова в темноте ночи, страстно желая узнать, каков он на вкус, каково это — довести фейри, такого могущественного, как он, до гибели, стоя на коленях. Но нерешительность охватила меня, даже когда фантазии, возникающие в моем сознании, умоляли меня попробовать.