Тьма скопилась на краях его кожи, и она впитала ее в себя, ее слова усиливались по мере того, как она использовала темную магию. Медленно Орион открыл глаза, и я снова увидела в их глубине мужчину, которого любила, его серебряные кольца на мгновение словно засверкали. Я набросилась на него с визгом восторга, повалив его набок, так что его спина ударилась об пол, обхватила его руками и поцеловала уголок его рта. Затем ямочку, спрятавшуюся на его щеке, и щетину на челюсти.

— Ты вернулся, — прошептала я, испытывая облегчение, и он провел пальцами по моим волосам, прижимая меня к себе.

— Я всегда буду возвращаться к тебе, Блу, — пообещал он, унимая страх в моем сердце.

— Тьма глубока, — пыхтела Стелла, откинувшись на пятки в изнеможении от этого заклинания. — Но я смогу удержать ее на расстоянии. По крайней мере, на некоторое время.

Я села, позволив Ориону тоже сесть, и мы посмотрели на его мать, которая предложила нам эту помощь, хотя это ничего не изменило в моем отношении к ней. Один хороший поступок не перечеркнул бесчисленное количество плохих.

— Если ты ждешь благодарности, то получишь только одну от меня, — сказал я, когда Стелла взглянула на нас, словно бродячая кошка, нуждающаяся в еде. — Спасибо, что привела этого мужчину в наш мир. Он — лучшее, что ты когда-либо делала.

Стелла тяжело сглотнула, губы сжались, а глаза заслезились, когда она поднялась на ноги и кивнула еще и еще раз, прежде чем развернулась и бросилась прочь из комнаты, торопясь выйти за дверь.

Орион повернул меня лицом к себе, его рот прижался к моему в поцелуе, от которого у меня участился пульс и все мысли разбежались. Он притянул меня к своей груди, и дикий стук его сердца вторил моему сквозь его плоть. В этот момент мы были одним существом, существом ярости и надежды, которое противостояло тьме, как будто мы были сотканы из звездного света.

Позади нас раздался скрежет камня, и мы мгновенно повернулись, обнаружив дверь, открывающуюся в стене у нас за спиной. Клыки Ориона сверкнули, когда он вскочил на ноги, готовясь к нападению. Он окинул взглядом темный проход, прислушиваясь к любым признакам приближения.

На стене в глубине прохода мне бросилась в глаза пара мерцающих серебряных крыльев, и мои губы раздвинулись, когда я поднялась на ноги и указала на них Ориону. Рядом с ними был знак Гидры, на короткую секунду вспыхнувший глубоким фиолетовым светом, после чего все снова погрузилось во тьму.

— Это проход, который я видел в видении Габриэля, — сказал Орион, осознав это, и меня пронзила дрожь. Мы искали эту дверь с тех пор, как он рассказал мне, что ее видел мой брат, но нам не удавалось найти ее. — Он показал мне, что у меня есть три часа, прежде чем кто-нибудь вернется в тронный зал.

— Мы можем использовать этот проход, чтобы добраться до Габриэля? — с надеждой спросила я.

— Нет, — нахмурившись, ответил он. — Этот туннель не ведет к нему. Он сам мне это показал. Но Блу, это приведет нас к какому-то ответу, который поможет нам, я просто знаю это.

Я бросилась вперед, чтобы нырнуть в проход, но Орион поймал меня за талию и закружил в объятиях.

— Полегче, зверушка, — с ухмылкой в голосе произнес он. — Неужели никто никогда не рассказывал тебе сказку о Бобовом ростке Джакаби?

— Э-э, нет. Никто никогда не читал мне сказок на ночь, — сказал я, и он нахмурился.

— Ну, мой отец рассказал мне сотни.

— Я хочу знать их все, — решила я. — Расскажи мне о бобовом ростке, пока мы будем идти. — Я вывернулась из его рук и побежала в туннель с чувством надежды, которую давно потеряла.

Орион пронесся передо мной с Вампирской скоростью, его огромная фигура преградила мне путь.

В его груди раздалось рычание, посылая по мне дрожь желания. — Что стало с вашим послушанием, мисс Вега? Здесь может быть опасно.

Я улыбнулась, шагнула ближе, поднялась на цыпочки и провела пальцами по его обнаженной груди, пока не коснулась его носа. — Я думаю, в этом виноваты вы, профессор. Вы научили меня, что наказание за плохое поведение — это очень, очень… хорошо, — я снова увернулась от него и помчалась в темноту босиком, сопровождаемая его смехом. Этот звук зажег меня изнутри, и я ухватилась за это чувство, не позволяя ему ускользнуть слишком быстро.

Он снова поймал меня, на этот раз припечатав к стене лицом и прижав руку к моей шее. — Ты просишь, чтобы тебя отшлепали, Блу.

Его вторая рука провела по изгибу моей задницы, и моя спина выгнулась, как у кошки, от его прикосновения. — Нет, я прошу тебя рассказать мне о бобовом человеке.

Его рука сильно шлепнула меня по заднице, и я задохнулась от восхитительной боли, от того, как она обжигала кожу и напоминала, что я все еще здесь, все еще борюсь за новый день.

— Тогда попроси вежливо, — приказал он, давление на мою шею усилилось, и, черт возьми, как же я скучала по его власти.

Я прикусила губу, почувствовав редкую улыбку на губах и решив, что собираюсь насладиться этим крошечным моментом необузданности. Я позволила себе поверить, что мы снова в Академии Зодиака, играем в игру «дави и толкай», которая всегда доводила меня до удивительного безумия.

— Пожалуйста, сэр, — сказала я, мой голос был пронизан вожделением, и он одобрительно хмыкнул.

Его рука обвилась вокруг моей талии, и он рывком подтянул меня к себе, и мы вдвоем зашагали в темноту, словно это был совершенно обычный день и мы находились в совершенно обычном месте.

— Черт, — выругалась я, споткнувшись на ступеньке, и ухватилась за руку Ориона, чтобы не свалиться во мрак.

Он прижал меня к себе еще крепче, и из его уст вырвался смешок. — Я буду вести тебя. Я прекрасно вижу с моим Вампирским даром, — сказал он, его рука скользнула вверх, чтобы лечь мне на плечи и притянуть меня ближе. — Если хочешь, можешь запрыгнуть мне на спину, как маленькая коала, и я доставлю нас туда со своей скоростью.

— Но тогда не будет времени на сказку, — сказала я, глядя на него, хотя свет тронного зала был уже далеко позади нас, и я почти ничего не могла разглядеть.

— Хорошо, я расскажу тебе о Джакаби…

Мы углубились в туннели, уходящие в глубины дворца, пока Орион рассказывал мне историю, ничем не отличающуюся от «Джека и бобового стебля», за исключением того, что когда Джакаби поднялся по бобовому стеблю в облака и пробрался в замок великана, с него заживо содрали кожу и съели в жутких подробностях.

— И вот почему ты никогда не должен пробираться в незнакомые места, — сурово закончил Орион, когда я вздрогнул.

— Это было ужасно, — вздохнула я. — Зачем кому-то рассказывать ребенку эту историю?

— Чтобы попытаться напугать их, дабы они не совершали безрассудных поступков. Ты хоть представляешь, насколько безрассудны дети фейри? Когда мне было пять лет, мы с Кларой тайком нырнули с обрыва. Мой отец выловил нас из воды и посадил под домашний арест на неделю. Если у нас когда-нибудь будут дети, я никогда не выпущу их из виду.

При мысли об этом на моих губах появилась улыбка. — Ты был бы очень заботливым папочкой.

— Я был бы родителем-козлом, но меня это устраивает, — сказал он, отчего моя улыбка только усилилась. — Они могут ненавидеть меня до тех пор, пока продолжают дышать.

— Ты действительно думаешь об этом? — спросила я, пытаясь представить себе будущее, в котором все это было бы возможно. Все это было так недосягаемо, просто красивые мечты, сшитые нашим воображением.

— Только после тебя, — тихо сказал он. — Это то, чего ты хочешь? Брак, дети, какой-нибудь сказочный дом? Это не обязательно должно выглядеть так, я могу нарисовать нашу картину любой кистью, которую ты выберешь, и сделать нашу жизнь такой, какой ты ее себе представляешь.

Я выпустила тоскливый вздох. — Я просто хочу вернуться к нашей семье и друзьям, желательно с нефритово-зеленой головой Дракона, помещенной на стене рядом с уродливой шляпой и сапогами, сделанными из теневой суки.

Он рассмеялся. — Это будущее, на которое я рассчитываю, красавица.

Тишина нависла над нами, как грозовая туча, это будущее, такое недостижимое перед лицом всего.

— Я не могу больше наблюдать, за тем как она мучает тебя, — сказала я, вспоминая то, что она сделала с ним, и держа меня в заложниках. Даже если каким-то чудом мы выберемся отсюда и проклятие будет снято, сможем ли мы когда-нибудь снова стать прежними?

— Это просто кровь.

— Ты так говоришь, — прорычала я. — Но для меня это самая драгоценная кровь в мире. И смотреть, как ты страдаешь во время ее пыток, это просто… просто… — Теневой Зверь поднялся внутри меня, рычание толкнулось в основание моего горла, но Орион действовал молниеносно, его рука накрыла мой рот, и он прижал меня обратно к своей груди, удерживая, пока я дергалась.

Теневой Зверь отчаянно хотел вырваться наружу, и мой разум по спирали уносился вниз, туда, где я теряла всякий контроль, туда же, где я была во время битвы. Я бы убила безо всякой осторожности. Я бы искала смерть, как будто она была моим пропитанием.

— Помни, кто ты, Блу, — сказал Орион, его бицепсы напряглись, пока он удерживал меня. — Подумай о Тори, о том, как она ждет тебя там, за этими стенами. Подумай о том, как сильно она тебя любит.

Мои мысли устремились к моей близняшке, и Теневой Зверь зарычал внутри меня громче, как будто он хотел ее крови больше, чем любой другой. Смещение намеревалось взять верх, оно надвигалось так быстро, так неотвратимо.

— Твоя воля сильнее железа, — твердо сказал он. — Ты можешь противостоять этому. Сделай это ради своей сестры, ради своего брата, ради себя, ради нас.

Мои глаза слезились и щипало, боль от сдерживания существа ослепляла меня. Но я должна была остаться здесь ради Ориона, я не могла причинить ему боль. И больше, чем когда-либо, мне нужно было доказать, что я могу контролировать это проклятие, которое держало меня на крючке.

Постепенно мне удалось овладеть Теневым Зверем, загнать его в глубину и удержать контроль над моим разумом. Я снова обмякла в объятиях Ориона, и он убрал руку от моего рта, его пальцы скользнули к моей ключице и провели по ней, тени на моей коже отступали перед его прикосновением и вернули меня к самой себе. Ну, настолько, насколько я могла быть собой, учитывая, что внутри меня живет огромный кровожадный монстр.