Глава 33 Нокс

3 месяца спустя

Некоторые вещи никогда не меняются.

Я всегда был чудовищем. Несмотря на все усилия моего отца, он не смог выбить из меня злую жилу. И теперь я, наконец, смирился с этим. Мне надоело убегать от того, кто я есть. Я устал отказывать себе в удовольствии наблюдать, как Дав, моя маленькая птичка, живет своей жизнью, даже когда она не хочет, чтобы я в ней участвовал.

Я сталкер.

И я никогда не собираюсь меняться.

Сегодня я снова слежу за ней. Я занимаюсь этим с тех пор, как она покинула мой номер в мотеле после того, как правда всплыла наружу, но до сих пор она этого не заметила. Я держался в тени, прятался на виду, и это хорошо сработало. Я не сомневаюсь, что Дав сдержит свое обещание сдать меня, если заметит, что я слежу за ней. Но я не собираюсь быть замеченным. В конце концов, я чувствую себя как дома в тени.

Боль от ее отказа пронзает до глубины души, но что еще хуже, так это ощущение, что она неправа. Я отчаянно хочу убедить Дав, что я тот, кто ей нужен, но я также понимаю, что она не захочет меня слушать, пока что-то не изменится.

И я не собираюсь сдаваться полиции.

Она разговаривала с Рафаэлем. Я видел, как он пришел к ней домой в тот первый день, когда наши пути разошлись. Ревность сжала мое сердце своими длинными пальцами, угрожая снова свести меня с ума, но после моей ссоры с Дав я понял, что не могу теперь причинить вред никому, с кем она близка. Она не поймет и уж точно не простит. Она только будет настроена против и сдаст меня.

Я никогда не был терпеливым человеком, но я начинаю понимать, что мне придется измениться, если я хочу, чтобы Дав вернулась ко мне.

Сегодня она работает в питомнике растений, вернувшись к своей обычной жизни и привычному распорядку дня. Под ее волшебными руками растения расцветают, а жизнь процветает. Даже ее собственные, личные проблемы решаются. Моя маленькая птичка лучше заботится о себе, правильно питается, не причиняя вреда своему хорошенькому телу. Она выздоравливает. Я причина этого, и все же я не могу пожинать плоды, не вернувшись в ее жизнь и не забрав обратно то, что всегда было моим.

Я знаю, что сегодня она снова увидит этого придурка, и это меня бесконечно бесит. Я не хочу, чтобы она была рядом с Рафаэлем. Ненавижу мысль о том, что он прикасается к ней, утешает ее. Это должно быть моей работой. Достаточно скоро Дав придет в себя, и я займу место этого ублюдка.

Достаточно скоро…

Я видел, как она ужинала с ним только вчера вечером. Парень явно влюблен в нее. Я вижу, как он смотрит на нее, одержимый ее действиями, задаваясь вопросом, не слишком ли рано снова делать ход. Когда я вижу, как в его голове крутятся эти колесики, мне хочется, блядь, наорать на парня, сказать ему, что он никогда не получит ее, не так, как я когда-то. Между ними все на уровне поверхности, но не между нами. Наши шрамы глубоки.

Очень глубоки.

По крайней мере, она ест с ним. Это небольшое утешение, знать, что я помог Дав исцелиться, но чертовски больно смотреть, как она исследует эту новую версию себя с кем-то другим. Кем-то, кто должен быть мной.

Так или иначе, я пробьюсь обратно в ее жизнь. Мне просто нужно выяснить, как правильно разыграть свои карты. Я не сомневаюсь, что Дав снова окажется в моих объятиях. В конце концов, это то место, которому она действительно принадлежит.

Сегодня они снова собираются куда-нибудь, возможно, на ужин. Теперь это почти ежедневное явление, ритуал. Дав встречает Рафаэля перед его офисом, и он каждый раз ведёт её в новый ресторан. Они становятся ближе, привязываются друг к другу, и это убивает меня. Я хочу уничтожить придурка, который забирает то, что принадлежит мне. Я хочу украсть ее обратно. Но Дав не хочет меня, она достаточно ясно дала это понять.

Прежде чем идти сюда, я дрочил, думая о ней. Толстые, длинные струи спермы украсили мою плитку в душе, когда я кончил, думая о своей маленькой птичке. Что бы она ни делала, она никогда не сможет убежать от меня. Я всегда буду присматривать за ней. Наблюдать за ней, убеждаясь, что она в безопасности. Она моя. Моя.

Я знаю, что в конце концов Дав и Рафаэль трахнутся. Я также знаю, что это единственное, на что я не смогу стоять и смотреть в стороне. Если понадобиться я ворвусь и оттащу их друг от друга. Я, блядь, не вынесу мысли о его члене, о его пальцах внутри нее. Эти дырочки мои, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы так и оставалось, и все же мне нужно оставаться незамеченным, прятаться в тени и надеяться, что никто из них меня не обнаружит.

Я не знаю, как много Дав рассказала Рафаэлю, но держу пари, что правду она ему так и не рассказала. Он похож на самодовольного придурка, который донесет на меня, выследит и заставит отсидеть срок за все, что я натворил. Но Дав этого не сделала. Дав слишком сильно любит меня, чтобы обречь на такую судьбу. Теперь мне просто нужно заставить ее хорошенький маленький разум подчиниться, убедить ее, что подчиняться мне это то, чего она хотела все это время.

Я жду, когда они встретятся перед его офисным зданием. Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как они встретились в первый раз. Конечно, она не испытывает к нему таких чувств, как он к ней. Моя маленькая птичка не увлекается так быстро, и я точно знаю, что она все еще привязана ко мне. Я знаю, потому что я слушаю, как она трахает себя, шепча мое имя, представляя меня в фантазиях, которых у нее никогда не будет в реальной жизни, не потому, что я этого не хочу, а потому что она решила, что так и должно быть. И однажды я заставлю ее передумать.

Мой взгляд сосредоточен на входе в здание. Но вместо того, чтобы видеть, как Рафаэль выходит или появится Дав, я вижу молодую женщину, которая тащит за собой маленькую девочку.

Женщина невысокая, но симпатичная, с милым выражением лица, которое говорит мне, что она моложе меня. Однако у нее сердитое выражение, она тянет за собой ребенка, одетого в неподходящую одежду. Мое любопытство возбуждено, и я смотрю, как они приближаются к зданию, ребенок вырывает руку из хватки матери. Девочка топает и качает головой, скрестив руки на груди перед своим маленьким телом. Ее хорошенькое личико залито слезами. Она отказывается идти в дом со своей матерью.

Мне требуется мгновение, чтобы узнать маленькую девочку, и когда я узнаю, выражение моего лица становится грозным. Я видел ее раньше. Маленькая девочка была здесь, когда у Дав была фотосессия, но она не говорила мне своего имени.

Женщина пытается убедить ребенка всего несколько минут, прежде чем пожимает плечами и исчезает внутри здания, бросив её на улице. Маленькая девочка храбро вытирает глаза, и именно тогда она видит меня. Уголки ее губ медленно растягиваются в робкой улыбке, и она поднимает руку, робко маша рукой.

Я не должен вступать в контакт, не должен разговаривать с ней, но когда она начинает подходить к тому месту, где я прячусь, я понимаю, как сам нуждаюсь в общении. Как отчаянно я хочу поговорить с кем-нибудь еще, даже если это просто глупый маленький ребенок. Я застрял, общаясь с секретаршей, моим единственным человеческим контактом, человеком, которого я терпеть не могу. Почему-то я изголодался по разговорам, а ребенок, похоже, лучше подходит для хорошей беседы, чем большинство взрослых.

— Привет, — застенчиво приветствует она меня, и я ухмыляюсь ей.

— Привет, малыш. Давно не виделись.

— Я надеялась, что увижу тебя снова.

Я киваю в знак подтверждения ее слов, затем киваю в сторону здания.

— Твоя мама все еще клеится к парню, который там работает?

— Да. — Она вздыхает. — Мой отчим был бы так зол, если бы узнал.

Я внимательно наблюдаю за ней, задаваясь вопросом, насколько тяжелой должна быть ее жизнь. Есть ли у нее кто-нибудь на ее стороне, кто-нибудь, кто мог бы ей помочь. Прежде чем я могу прийти к выводу, ребенок указывает на мое лицо.

— У тебя новый шрам.

Я касаюсь кончиками пальцев метки, оставленной на мне Дав. Иногда мне почти удается забыть, что она там теперь.

— Да. Из-за этого я выгляжу злодеем, не так ли?

Она пожимает плечами.

— Иногда у героев тоже есть шрамы.

Ее слова настолько глубоки, что я ловлю себя на том, что прочищаю горло, пытаясь не показать своих эмоций. Мне нужно сменить тему, и быстро.

— Итак, ты сказала, что твоя мама замужем?

Она кивает.

— Мне не нравится этот парень.

— Почему?

Не говоря ни слова, она тянется к рукаву своей сиреневой рубашки с принтом далматинцев и поднимает его. Там есть следы пальцев, впившихся в кожу, глубокие сердитого темно-фиолетового цвета.

— Он сделал это с тобой?

Она кивает, избегая моего взгляда.

— Думаю, я ему не нравлюсь.

Моя кровь закипает от этого гребаного зрелища. Кто причиняет вред невинному ребенку? Тогда я вспомнил своего собственного отца и то, что он сделал со мной. Как он издевался надо мной. Как он все перевирал, чтобы создать впечатление, что я это заслужил, как будто это было частью урока, который мне нужно было преподать.

— Как тебя зовут? — Мое сердце учащается. Я не должен спрашивать. Я не должен вмешиваться. Но из-за моей собственной травмы, когда я вижу ребенка в беде, я не могу не попытаться вытащить его из дерьмовой ситуации.

— Вила, — шепчет она.

— Милое имя, означает фея — улыбаюсь я, и она улыбается в ответ. — Где ты живешь фея?

— Недалеко отсюда, — говорит она, бросая взгляд на выход из здания. — О, моя мама вернулась. Я буду…

Она отворачивается, но я уже снова растворился в тени. Ее брови хмурятся, но она, кажется, понимает природу нашей запретной дружбы. Она машет рукой пустому переулку и бежит туда, где ее ждет мать. По крайней мере, сейчас она кажется менее несчастной, чем когда пришла сюда.

Тяжело вздыхая, я уже знаю, что мой план на день провалился. Мне нужно следовать за девочкой, Вилой, сейчас, а не за Дав. Сейчас у Дав есть другие люди, которые заботятся о ней, а у Вилы нет. И она точно так же заслуживает помощи. Она невиновна. Невинный маленький ребенок, которому нужна моя помощь.