Мои кулаки сжимаются, ногти впиваются в кожу ладони. Не дожидаясь появления Дав, я крадусь в тени и начинаю выслеживать маленькую девочку и ее мать. Я не знаю, когда я, блядь, превратился в защитника города, но у меня нет выбора. Моя совесть, которая десятилетиями оставалась спокойной, вернулась, напоминая мне, что я обязан помочь ребенку. В конце концов, у нее больше никого нет.

Женщина торопится, постоянно дергает маленькую девочку за руку и тащит ее за собой. Я могу сказать, что Вила не в восторге от возвращения домой. Больная часть меня взволнована перспективой встречи с ее отчимом. Я не могу дождаться, чтобы выбить дерьмо из этого парня, может быть, даже перерезать ему гребаное горло. Вот чего заслуживает этот ублюдок за то, что портит жизнь невинному ребенку.

Наконец, они вдвоем добираются до маленького, дерьмового дома, который разваливается на части. Мама входит первой, оставляя Вилу на пороге.

Что за хрень на самом деле? Ей нужен урок воспитания ребенка.

Вила сидит на тротуаре, прижимая колени к груди, и мой желудок сжимается. Я наблюдаю, пока дверь снова не открывается. Коренастый парень появляется на пороге, свирепо глядя на моего нового друга. Он бормочет что-то, чего я не слышу, и она следует за ним внутрь, опустив плечи, и дверь за ними захлопывается.

Я прислоняюсь к кирпичной стене позади себя, прикуривая сигарету.

Теперь у меня новая миссия, что-то, что отвлечет меня от Дав. Я могу только надеяться, что этого будет достаточно, чтобы отвлечь меня от мыслей о маленькой птичке, как она и хотела.