Пэтт был совершенно беззащитен. Были противники, с которыми можно было обращаться как с честными людьми, к которым было не только милосердно, но и мудро проявлять милосердие, но Хэл слишком хорошо знал, что Пэтт не был одним из них. Он вытащил из ножен шпагу Нептуна.

Хэл скорее почувствовал, чем увидел, как Петт смотрит на него своими холодными бесчувственными глазами. Он знал, что никакой мольбы о помиловании не последует, только одно бесстрастное: - "Будь ты проклят, Генри Кортни. Ты и все твое потомство.’

Затем Хэл взял свою шпагу обеими руками, держа ее так, чтобы она была направлена прямо вниз, и со всей силой своей спины и плеч вонзил его в обнаженное горло Петта так, что закаленная толедская сталь не только перерезала ему горло, но и, найдя стык между позвонками, перерезала его позвоночник, мгновенно убив его.

Хэл огляделся по сторонам. Переулок был так же пуст, как и всегда. Оконные ставни над ним снова плотно закрылись. Никто ничего не слышал и не видел, и есть все шансы, что тело будет лежать незамеченным до утра. Аболи осторожно поднялся на ноги, словно не вполне доверяя своей способности стоять прямо без посторонней помощи. Но Хэл не мог терять времени даром. Он посмотрел на своего друга и сказал: "Юдифь!’ А потом он пустился бежать.

***

-«Поднимайтесь, госпожа. Ты должна проснуться! - Юдифь проснулась, услышав, как Мосси умоляет ее, стараясь говорить тихо, но не в силах сдержать панику. - Джинн приближается! Что же нам теперь делать?»

Юдифь сморгнула остатки сна с глаз. На мгновение ей показалось, что мальчику приснился кошмар, потому что в этом мире не было ни джиннов, ни злых духов. И именно это колебание подействовало на нее. Потому что, когда дверь в спальню распахнулась, она все еще была в постели. Хотя она все еще могла повернуться и схватить меч Каскары, который положила под подушки, она все еще лежала под простыней, и к тому времени, когда она вскочила на ноги, в комнате было пять вооруженных мужчин, все с обнаженными мечами, направленными прямо на нее.

А потом был еще и шестой, и теперь, глядя на гротескную кожаную голову, еще более кошмарную из-за теней, отбрасываемых серебристым лунным светом, мерцающим в окне, она поняла, что Мосси говорил чистую правду, ибо если когда-либо на этой земле и существовало воплощение зла, то это именно оно. Мимолетная мысль промелькнула у нее в голове - Где же Мосси? Куда же он пошел? Но она боролась, чтобы подавить ее, потому что ее единственная надежда выжить заключалась в том, что никто из этих захватчиков не должен знать о его присутствии.

Человек в маске заговорил голосом, который скрипел, как ржавый меч, вынимаемый из сухих костяных ножен. - ‘Не пытайтесь сражаться, генерал Назет.- Это звание было подчеркнуто с безграничным презрением. ‘Ты умрешь, если сделаешь это. Да, ты и ребенок в твоем животе тоже.’

Она знала, что он прав. Она уже привыкла защищаться по-мужски, но теперь более глубокая интуиция подсказывала ей, что ей придется сопротивляться так, как это всегда делали женщины, - не бороться, а терпеть. Ибо мужчинам приходилось беспокоиться только о себе. Но мать всегда должна жить ради своего ребенка, гораздо больше, чем ради себя самой.

Она положила меч и встала с кровати. На ней не было ничего, кроме ночной рубашки из такого тонкого льна, что она казалась почти прозрачной. - Можно мне надеть платье?- спросила она.

‘Нет, ты не можешь, - сказал человек в маске и навис над ней, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, так что он мог тщательно рассмотреть ее через отверстие своего единственного глаза. В этом длинном клюве, торчащем, как сердитый заостренный фаллос, было что-то отвратительно наводящее на размышления, и Юдифи страстно захотелось, чтобы доспехи защитили ее от его голодного взгляда и от взглядов его людей. Она чувствовала себя совершенно беззащитной, уязвимой, мягкой и слабой, и она, которая вела армии, убивала людей в рукопашной схватке и топтала тела своих побежденных врагов, теперь чувствовала непреодолимое желание заплакать.

Нет, клянусь Богом, я не доставлю им такого удовольствия! Юдифь задумалась и заставила себя выпрямиться и посмотреть прямо на этого злобного человека-птицу.

‘Ты еще не узнала меня, а? - спросил ее голос. - ‘Ох, а почему бы и нет? В конце концов, я мертв. Ты видела, как я умираю.’

В голове у нее все перемешалось, она представила себе сражение на море и человека в огне, который идет ко дну вместе со своим кораблем. - Нет! Но это же невозможно! Но кто же еще ?..

- Канюк, - сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно тише, лишая его удовольствия услышать ее изумление, находя способ одержать еще одну маленькую победу, пусть даже самую незначительную.

‘Да, совершенно верно. Я выжил ... если это можно назвать жизнью, такой, какой я есть, такой, каким меня сделал твой ублюдочный любовник Генри Кортни. О, я собираюсь отомстить этому парню, черт бы меня побрал, если я этого не сделаю, но пока ... нет, нужно сделать еще больше, чтобы опустить его так низко, как я хочу. И есть еще один человек, который хочет с тобой познакомиться. Так что теперь ты можешь надеть свое платье. А когда ты это сделаешь, то сможешь пойти со мной.’

Канюк поклонился, как лакей в аристократическом доме, и сказал: "Ваша карета ждет вас, миледи..."

***

Она уже ушла. Квартира была пуста. Хэл проклял себя за глупость и разозлился на того, кто похитил его возлюбленную, а потом услышал в спальне еще один звук - сдавленный плач ребенка. Он доносился из-под кровати. Хэл приподнял сброшенную простыню, которая служила занавеской вдоль края кровати, и увидел Мосси, свернувшегося клубочком и тихо всхлипывающего.

Хэл протянул ему руку и мягко сказал: - Ты можешь выйти. Теперь это безопасно.’

Ребенок тупо посмотрел на него. Хэл попробовал еще раз, но безуспешно. Затем он попробовал другую тактику. - Пожалуйста, помоги мне, Мосси. Я действительно хочу знать, что случилось с Юдифь, и я думаю, что ты сможешь рассказать мне, что случилось. Так что ты поможешь мне вернуть ее, и я буду очень, очень рад.’

Это, похоже, помогло, и Мосси вылез из-под кровати и заговорил, хотя поначалу Хэлу повезло не больше, чем Юдифь, когда он заговорил о джиннах. Но тут Мосси сказал: - "Джинн заговорил! Он разговаривал с моей госпожой, и я думаю, что она знала его, потому что она ответила, и я думаю, что она сказала его имя, и она назвала его Бозррд.’

Хэл нахмурился, не понимая, что сказал Мосси. Поэтому он снова повторил: "Бозррд! Бозррд!’

Теперь Хэл услышал его и тоже почувствовал, как недоверие уступает место ужасу, когда он пытался примириться с мыслью, что его смертельный враг восстал из мертвых. - ‘Она сказала "Канюк"?- спросил он Мосси, говоря очень четко и почти надеясь, что тот ответит: "Нет.’

Вместо этого мальчик несколько раз кивнул головой вверх-вниз и завизжал: Да! Бозррд!’

На какое-то мгновение Хэл погрузился в свои мысли, так как все явно несвязанные события, произошедшие за последний час или около того, внезапно сложились в совершенно осмысленную картину. Грей и Канюк, оба предатели своей страны, своего короля и своего бога, были объединены еще одним: их взаимной ненавистью к капитану сэру Генри Кортни. Вместе, хотя наверняка с помощью какой-то другой, третьей стороны, они придумали план, который должен был закончиться его смертью и похищением Юдифь. Что ж, он жив, и есть только один человек, который наверняка скажет ему, куда ушла Юдифь.

- Мосси, принеси мои пистолеты’ - сказал Хэл, моля Бога, чтобы Канюк их тоже не забрал.

‘Что будешь делать?- Спросил его Аболи.

‘Я собираюсь навестить консула Его Величества, - сказал он. - ‘Ты поедешь со мной, как и все остальные наши мужчины здесь, на Занзибаре. И он расскажет мне все, что я хочу знать, или я кастрирую его, как проклятого евнуха.’

‘Нет. Аболи покачал головой.- ‘Это не тот путь. Думай, Гандвэйн. Дом консула охраняется. В тот момент, когда он узнает, что ты все еще жив, он закроет свою дверь. Нам придется пробиваться с боем, и городская стража придет, как гиены, на запах крови.’

Хэл кипел от гнева, но знал, что Аболи прав. Они не могли рассчитывать просто войти в апартаменты консула и потребовать ответа. Грей был могущественным и влиятельным человеком, который всегда хвастался своими связями здесь, на Занзибаре. Хэлу война с местным Оманским населением была нужна не больше, чем "Золотой ветви", чтобы противостоять гневу этих больших пушек на крепостных стенах.

‘Что ты предлагаешь, Аболи?- спросил он, завязывая на поясе красный шелковый пояс, в который сунул два пистолета, врученные ему Мосси.

Аболи нахмурился. - Может быть, дело не в том, сколько нам нужно людей, а в том, как их мало.’

‘Ты имеешь в виду, добиться тайком того, что мы не можем сделать силой?’

- Совершенно верно, - усмехнулся Аболи.

Двое мужчин поговорили еще несколько минут. Затем, взяв с собой Мосси, они спустились вниз, где баркас был привязан рядом с лестницей, ведущей вниз от причала. Хэл отослал Мосси на корму баркаса и велел ему оставаться там, несмотря ни на что. Затем он и Аболи объяснили свой план действий остальным людям на «Ветви». Они ждали, пока улицы города опустеют и его жители уснут. Затем Хэл и Аболи вместе с двумя самыми отважными бойцами "Ветви", большим Дэниелом Фишером и Уиллом Стэнли, взяли веревку и отправились в ночь.

***

Юдифь везли по улицам Занзибара в экипаже с закрытыми окнами, так что она не имела ни малейшего представления, куда едет. Однако в какой-то момент она услышала лай приказов, открылась калитка, а затем послышался стук копыт и стук колес, когда карета проехала под аркой, пересекла какой-то открытый двор, миновала вторые ворота и только тогда остановилась.