Он посмотрел на холмы за портом. За ними лежала Абиссиния, крыша Африки. Он почти ощутил вкус воздуха и понял, что его руки сжались в кулаки. Он отказался ползти обратно в Каир побежденным. Он обязательно найдет способ.

Он наклонился, чтобы войти в хижину. Расти, Дэн и патч развалились на коврах, расстеленных на вытоптанном земляном полу. Один из слуг принес им кофе, лепешки и местный вариант пива. На вкус она была жидкой и кислой, но все же безопаснее, чем некипяченая вода. Райдер сел между ними, и ему налили в мензурку какой-то напиток. Сегодня пиво было на вкус как нектар, гораздо лучше, чем пыльный чай, которым он наслаждался с Гуптором, и он почувствовал, как новая энергия течет через его усталые мышцы.

- Мистер Кортни, пароход, направляющийся в Суэц, должен остановиться здесь через три дня, - сказал Дэн. “Пожалуй, я этим займусь.”

“Я тоже, - сказал Патч, почесывая щетину ногтями. - Это было смелое предприятие, Кортни, но боги против тебя. Если бы мы смогли поднять этот набор на те холмы, и удар был так хорош, как вы надеялись, мы могли бы бросить кости. Но теперь он исчез, а вместе с ним и ваши деньги, так что у нас даже нет костей, чтобы бросить их.”

Райдер ничего не ответил, только оглянулся на расти и поднял бровь. Нога инженера подпрыгивала вверх-вниз.

“Я в этом не уверен, - сказал он наконец. Двое старших мужчин застонали. Райдер догадался, что они обсуждали все это без него.

- А теперь послушайте, ребята” - попытался продолжить Расти.

Патч пренебрежительно махнул рукой. - Довольно, Расти! Когда мы были в Каире, потребовалось шесть месяцев и все деньги Кортни, чтобы собрать этот набор. Ты никогда не получишь здесь замену через год, даже если Кортни сможет себе это позволить. И даже если бы ты это сделал, я не буду гнить в этой печи, ожидая, пока ты это сделаешь.”

- Знаю, знаю, - сказал Расти, наклоняясь вперед. “Но ведь эти люди выкапывали сокровища из холмов выше этих с тех пор, как Соломон был царем. Если они могли это сделать, то почему мы не можем?- Он почесал в затылке. - Конечно, поначалу это будет трудно, да и урожайность низкая, мы будем собирать все, что сможем, пока не соберем оборудование, чтобы правильно обработать руду. Но мистер Кортни заплатил мне за этот год, и я не хочу возвращать ему долг. Расти сложил руки на груди. “Так что, я полагаю, это означает, что я остаюсь и буду полезен до конца этого года.”

Райдер посмотрел на Патча. - Он пожал плечами. “Это безумная идея, но если ты все-таки поедешь . . . Я уже потратил твои деньги, чтобы расплатиться с долгами в Трансваале, так что, наверное, я принадлежу тебе.”

Дэн молча пил пиво целую минуту. “По-моему, ты будешь посылать хорошие деньги после плохих, Кортни. Так вот, если ты хочешь забрать свою семью в дикие земли, я пойду с тобой и покажу, где копать.”

Райдер набрал воздуха, чтобы заговорить, но прежде чем он успел это сделать, Шафран нырнула под дверь.

“Мы не поедем домой!- сказала она и топнула ногой. Мужчины схватили свои кружки с пивом с пола, Прежде чем они расплескались. - Райдер, не смей говорить мне, что ты хоть на минуту задумался об этом.”

- Саффи . . .”

Ее шарф все еще был запачкан кровью. Это делало ее похожей на дикого воина, одержимого духом битвы. - Нет, Райдер, послушай. Они добывают здесь золото уже сотни лет. Мы ведь можем купить лопаты, правда?”

- Моя дорогая, у тебя откроется рана, - тихо сказал он.

“О, Тадессе приехал и зашил меня. Кстати, он передумал и едет с нами, так что перестань надо мной смеяться . . . Если эти мальчишки слишком трусливы, чтобы идти в горы . . .”

Трое мужчин застонали и запротестовали, и прежде чем Шафран перестала говорить им, чтобы они замолчали и дали ей закончить, Эмбер появилась в дверном проеме с рулонами синей и зеленой ткани через плечо. “Что происходит? Я слышала, как ты кричала, с рынка, - сказала она.

- Эмбер, эти идиоты думают, что мы должны ползти обратно в Каир только потому, что они потеряли свое дурацкое оборудование!”

“А зачем нам это делать?- Сказала Эмбер, и ее голубые глаза сверкнули в полумраке хижины. - Половина итальянской армии находится в Массове! У них будет порох, чтобы взорвать скалу, и все необходимое оборудование для кемпинга и строительства. Тадессе зашил твою рану, Саффи?”

“Да, и очень аккуратно. О, Какая чудесная ткань!- ответила она с усмешкой и снова повернулась к мужчинам. - Вот видишь! Именно это я и сказала! Ну, почти все. Райдер, ты ведь не заставишь нас вернуться домой? Как только моя рука заживет, я смогу копать и ... ”

Райдер встал, одним быстрым движением обнял жену за талию и крепко поцеловал. Она попыталась вырваться. - Райдер, я все еще говорю— - он поцеловал ее снова, сильнее, и она уступила. Затем он обнял ее и еще нежнее поцеловал в лоб.

“Нет, дитя-жена моя, мы не поедем домой. Мы едем в Аксум, а оттуда в горы, и я клянусь, что мы не спустимся, пока у нас не будет достаточно серебра, чтобы построить тебе из него дом.”

- О, Райдер, я так рада!- Сказала Шафран. Она обняла его здоровой рукой за шею и встала на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку.

- Ну и слава богу, - весело сказала Эмбер. “Я пойду и позабочусь об обеде.”

***

Когда майор Пенрод Баллантайн прибыл на второй этаж британского консульства в Каире, чтобы встретиться с полковником Сэмом Адамсом, адъютант попросил его подождать несколько минут в приемной.

Пенрод нахмурился. “Я вас узнал” - сказал он. “Вы были с Эвелин Баринг в 1884 году.”

“Да, сэр, - ответил молодой человек, и на его гладком розовом лице отразилось удивление. “Но мы так недолго встречались, и это было три года назад. У тебя замечательная память.”

Пенрод ответил не сразу, а просто повернулся, чтобы посмотреть через высокие окна на людскую суету на берегах Нила. Вода была усеяна парусами маленьких лодок. Женщины смеялись над своей стиркой на берегу, обмениваясь шутками с продавцами воды и рыбаками. Пенрод был исключительным офицером разведки, поэтому, конечно, у него была замечательная память. В течение многих лет это было огромным преимуществом для него в его работе. Ему можно было доверить самую секретную и сложную информацию, самые тонкие дипломатические послания, и он нес их в своем сознании через пустыни и горные хребты. Но у его памяти были и свои недостатки. Например, он мог с полной ясностью припомнить каждое мгновение, проведенное в обществе Эмбер Бенбрук. Он мог пересказать каждое слово, которое она когда-либо говорила ему, увидеть каждую улыбку и с точностью, которая никогда не исчезала, вспомнить точное выражение отвращения на ее лице, когда она сказала ему, что мораль гарема превосходит мораль клуба "Гезера". Только опиум притуплял эти воспоминания. Они оставались его постоянными спутниками, но когда он курил, они становились скорее сладостными от ностальгии, чем причиняли ему неизмеримую боль.

В Судане Пенрод подвергся пыткам со стороны Османа Аталана и был привязан к устройству под названием Шебба, предназначенному для наказания непослушных рабов. Шебба, простая и ужасная по своей конструкции, была вырезана из развилки акации, и люди Османа привязали его руки к ней так, что основание развилки сильно прижалось к его горлу. Только подняв его всю тяжесть на вытянутых руках, Пенрод мог ослабить давление на дыхательное горло или опуститься на колени в оцепенении агонии, держа ствол под углом к земле, пока один из прихвостней Османа не отбросил его в сторону, и Пенрод, задыхаясь, растянулся в пыли. Это было распятие без окончательного избавления от смерти. Он не мог ни есть, ни пить, ни очистить себя от телесных отходов. Шесть дней, связанных с ним, едва не убили его, но если бы он снова носил его в течение месяца, чтобы вылечить Пенрода от боли, которую он испытывал с тех пор, как его помолвка с Эмбер подошла к концу, он принял бы его как друга.

“С тех пор многое произошло, - сказал наконец Пенрод молодому человеку, все еще глядя в окно.

- Именно так, сэр. Что-то в тоне этого человека заставило Пенрода снова обернуться и посмотреть на него. Адъютант покраснел и поспешно вышел из комнаты. Тяжелая дверь тихо закрылась за ним, и Пенрод услышал, как его шаги удаляются по мраморному коридору.

Портрет молодой королевы Виктории и такой же - ее красивого супруга висели в каждой важной комнате этого здания. Пенрод вспомнил, как изучал портрет покойного принца Альберта в 1884 году, ожидая отправки в осажденный город Хартум. Тогда Пенроду казалось, что он очень похож на прекрасного принца. Ожидая оголения, он стоял очень прямо, чтобы не испачкать уродливыми складками свой мундир 7-го гусарского полка, держа под мышкой медвежью шубу и перекинутый через плечо Долман. Все в нем было безупречно-от аккуратно подстриженных усов до блестящих сапог для верховой езды. Теперь он взглянул на портрет принца Альберта, лишенного возраста после смерти. Пенрод выглядел более худым, чем в 1884 году, более крепким, а его тело было покрыто шрамами от воспоминаний о месяцах, проведенных с Османом Аталаном. Он больше не носил великолепного гусарского мундира. Пока он был пленником, сэр Чарльз Уилсон, офицер разведки, оставленный командовать Хартумской колонной помощи после того, как сэр Герберт Стюарт был смертельно ранен, сделал Пенрода удобным козлом отпущения за его собственную некомпетентность. После победы Абу Клеа именно Пенрод задержал их продвижение в Хартум, утверждал Уилсон. Вернувшись в Каир вместе со спасенной Эмбер Бенбрук, Пенрод узнал об этом предательстве. Он испытывал отвращение, но полковник Сэм Адамс убедил его пойти на компромисс, чтобы избежать скандального военного трибунала. Старшее начальство отчаянно пыталось избежать того, чтобы вся эта печальная история с генералом Гордоном и Хартумом снова попала в газеты. Сэра Чарльза поспешно отправили на удобную гражданскую службу, а Пенрода, чья героическая репутация была подкреплена появлением в "Рабах Махди", попросили сколотить бригаду воинов пустыни для египетской армии-престижная роль, которую его коллеги-офицеры рассматривали как еще один признак того, что он был любимым сыном фортуны. Пенрод согласился, но не нашел в этой работе ничего сложного.