25 Бруклин

Dark Signs by Sleep Token

Я стою в длинной очереди возле поста медсестры, ожидая, чтобы забрать свои утренние лекарства. Повсюду вокруг меня пациенты-зомби шатаются и спотыкаются, выстраиваясь в очередь за очередной дозой успокоительного, чтобы пережить день. Мне так же плохо, мои руки трясутся, а тело потеет.

— Илай Вудс! — зовет медсестра из своего люка.

Я поднимаю голову и нахожу Илая в толпе. Он крадется вперед и берет маленький бумажный стаканчик с таблетками, быстро отталкивая их, прежде чем высунуть язык для проверки.

— Чистый. Двигайтесь дальше.

Илай отбрасывает чашку и уходит, направляясь прямо в столовую. Я слежу за каждым его шагом, за его узкими джинсами отчетливо видны мышцы ног, хорошо отточенные бегом. У меня снова мелькают парни в голове, как они играли на моем теле, как на отлаженном инструменте, когда я была зажат между ними на выходных.

— Бруклин Уэст!

Насильно вырываясь из мечтаний, я забираю свои лекарства у серолицей надзирательницы и глотаю многочисленные таблетки. Задушить их без рвоты практически невозможно, но со временем у меня было много практики.

— Язык, — требует она, вызывающе приподняв бровь.

Открыв рот и высунув язык, как и просили, я вскоре отмахнулась коротким кивком. — Хорошо. Вас ждут в кабинете профессора Лазло в десять часов для укола. Следующий!

Мой желудок сжимается, когда меня наполняет страх. Отойдя от очереди, я изо всех сил пытаюсь сохранить ровное дыхание. Каждый дюйм моего тела невольно дрожит, несмотря на все мои усилия. “Почему я так его боюсь?”

Голоса расплываются вокруг меня, пока я стою как вкопанная, потерявшись в своей голове. Я говорю себе, что это просто другие говорят, но страх тем не менее ползет по моему позвоночнику. Сколько бы таблеток я ни проглотила, тени и голоса не оставят меня в покое. Они отказываются возвращаться в эту маленькую коробочку в моем сознании и пробираются обратно, когда я меньше всего этого ожидаю.

Чья-то рука хватает меня за запястье, и Рио усмехается. Я отступаю назад, пытаясь увеличить дистанцию между нами, которую он тут же игнорирует. — На днях твой бойфренд устроил настоящее шоу. Я очень надеюсь, что он наслаждается своим пребыванием в яме. Передай ему мой привет, ладно?

— Да пошел ты, — бормочу я, пытаясь вырваться из его лап.

— Не совсем. Он прервал, помнишь? Такой грубый и невнимательный. В любом случае, я не доставляю без полной оплаты, Бруклин. Ты должна мне, у нас была сделка.

— Я ни хрена тебе не должна. Ты разорвал список несколько дней назад. Мы в расчете.

Его рука, кажется, только сжимается от моих слов, ногти глубоко вонзаются в мою плоть. — Неа. Мы не закончим, пока я не скажу. Разве я не говорил тебе, как здесь все устроено? Я не терплю неуважения. Плати, иначе будут проблемы.

— За что именно платить? Ты чертов сумасшедший. Я не вижу того, о чем просила.

Я толкаю Рио в плечо, когда он спотыкается, его глаза становятся жесткими. — Тебе уже пора узнать свое проклятое место. Никто, блядь, не дышит в этом месте без моего разрешения. Ты слышишь меня, сука? Разозли меня, и ты больше не увидишь своего драгоценного Хадсона.

Он оглядывается, едва заметно кивая ближайшему охраннику. Я едва улавливаю понимающий взгляд, обменявшийся между ними, прежде чем он толкает меня к стене, что-то холодное и твердое вдавливается в мою грудную клетку. Кусочек боли точно говорит мне, что это такое.

— Нравится? — Рио насмехается, проводя голенищем по моей коже.

— Мило. Никогда не принимала тебя за тюремного головореза, — шиплю я себе под нос. — Скольким охранникам ты заплатил папиной кредиткой? Или ты просто выдуваешь их в шкафу?

Я чувствую, как под моей футболкой течет кровь, когда он наклоняется в опасной близости. — Твой умный рот не делает тебе одолжений. Вот сделка. У меня есть для тебя кое-какой удар, но моя цена только что выросла. Назови это процентами за то, что ты изводила меня. Возьми это или оставь.

Мне так хочется сказать ему, чтобы он засунул это ему в задницу, но мое отчаяние сильнее и вскоре растворяет все чувство собственного достоинства, которое у меня осталось. — Я возьму это. Что насчет остальных?

“Пожалуйста”, я хочу умолять. Мне нужно, чтобы эта чертова штука сбежала вовремя.

— Это все на данный момент. Пусть это стоит моего времени, а я подумаю об остальном.

Лезвие исчезает, и дерзкий мудак танцует назад, как будто он владеет этим местом, совершенно не беспокоясь. Никто не говорит ни слова о ссоре. Его дежурный приятель буквально смотрит в другую сторону, совершенно не обращая внимания на то, что произошло.

— Встретимся на крыше сегодня вечером в восемь. Не опаздывай.

— Крыша? — в замешательстве повторяю я.

Рио подмигивает, показывая мне, как сталь скользит в его карман. Я просто киваю в знак согласия и отворачиваюсь, сглатывая ком в горле. Я не могу сейчас встречаться с парнями за завтраком. Не после того, как согласилась на это. Вместо этого я пробираюсь наружу, нахожу скамейку, на которую можно упасть, когда мои дрожащие руки тянутся к карману пальто, быстро понимая, что у меня больше нет сигарет, чтобы занять себя.

Я хочу кричать.

Дерни меня за волосы, порежь мне запястья и разбей на миллион кусочков. Вы когда-нибудь чувствовали себя чужим в своей собственной жизни? Люди разговаривают с вами, называют ваше имя… но все это не кажется реальным. Как будто вы просто заперты за стеклом, наблюдая, как ваша жизнь просто проходит, одна катастрофа за другой.

Я сижу на морозном осеннем воздухе, пока не прозвенит звонок и пациенты не хлынут с первых занятий, а это означает, что уже почти десять. Меня ждет ад. Мне удается увернуться от толпы, чтобы вернуться внутрь, и зарегистрироваться у стойки, которая отмечает вход в лечебное крыло.

— Бруклин, к Лазло, — бормочу я, показывая свой бейдж.

Проходя мимо кабинетов терапии, я с задумчивым вздохом прохожу мимо двери Мариам. Никогда не думала, что буду скучать по этой восторженной суке, но вот мы здесь. Безмолвный охранник ведет меня через несколько запертых дверей, пока мы не достигаем широкой лестницы, ведущей вниз. В прошлый раз, когда я была под наркозом, я не заметила этого знака.

“Второй уровень - Терапевтические кабинеты 20-35”

“Первый уровень - Одиночное заключение”

“Цокольный этаж - Крыло Z”

Спустившись по лестнице на первый уровень, меня провожают мимо бесконечных дверей — знакомое зрелище из моего последнего похода в дыру. Приглушенный плач и голоса наполняют воздух, призраки шепчут истории о безумии за запертыми дверями. Я изо всех сил пытаюсь подавить дрожь, сотрясающую мое тело. Мы проходим через открытую дверь, ведущую в одну из уединенных комнат, и я украдкой бросаю на нее взгляд, от которого кровь стынет в жилах.

Пара психиатров, закутанных в свои безупречные белые халаты, сражаются с пациентом мужского пола, один привязывает его, а другой размахивает смертельно выглядящей иглой. Я поспешно отвожу взгляд, пока они успешно усыпляют кричащего мужчину. Зрелище вызывает слишком много плохих воспоминаний, как прошлых, так и настоящих.

Торопясь остаток пути по бесконечному коридору, мы спускаемся в подвал и через последний уровень безопасности попадаем в «Крыло Z». Офис Лазло ждет в самом конце. Он быстро открывает дверь после первого стука, словно ожидая моего прихода.

— Доброе утро, Бруклин. Входи, быстро сейчас. Нам нужно много чем заняться.

Я сижу в кресле лицом к нему, обхватив руками свое нервное тело. Лазло садится и какое-то время изучает меня, стиснув зубы. Когда он подходит к мини-холодильнику и достает шот, мне приходится проглотить булькающие в горле протесты.

— Ну вот, еще одна доза. Как ты приспосабливаешься?

“Посмотрим.” Я не могу, черт возьми, спать. Мой разум кажется чуждым. Моя кожа чешется, и я чувствую себя чужой в собственном теле. Дрожь убивает меня, а иллюзии преследуют каждую минуту бодрствования. Голоса насмехаются надо мной, тени преследуют меня, и я схожу с ума — день за днем.

Я предлагаю простой кивок. — Отлично.

— Хорошо. Голосов больше нет?

Молча качая головой, я поворачиваюсь и изучаю его полки. Что угодно, только бы избежать этого проницательного взгляда, который грозит раскрыть мои самые темные секреты. Не могу дать ему больше боеприпасов, чтобы использовать против меня. Меня бросят в обитую тканью камеру до конца моего жалкого существования.

— Что ж, это хорошие новости. — Лазло сияет. — Теперь, просто маленький укол. Все закончится раньше, чем ты узнаешь. — Он вонзает иглу мне в шею, и я вздрагиваю.

— Что это? — Он проводит пальцем по моему нежному лбу, где, я знаю, формируется темный синяк. — Мы бились головой о стену, не так ли? Ту ту.

— Нет, — выдавливаю я, тяжело сглатывая.

“Чертова идиотка, Брук. Слишком очевидно.”

— Я работаю в психиатрии сорок лет, Бруклин. Я узнаю самоповреждающего, когда вижу его. Ты лгала о голосах? Или на этот раз это навязчивые мысли?

Я ковыряю свои джинсы, все еще избегая его взгляда.

К черту его. К черту эту комнату. К черту Блэквуда.

Лазло хихикает себе под нос. — Хорошо, мы можем обсудить это позже. В конце концов, мы почти не знаем друг друга. Теперь, когда я твой терапевт, мне нужно ознакомиться с твоим случаем. Мы будем проводить много времени вместе в течение следующих трех лет.

Он снова смотрит на меня, как будто чего-то ждет. Я молчу, не готовясь к его следующим словам. — Расскажи мне о Викторе.

— Черт возьми, — автоматически выпаливаю я.

— Извини?

Наконец я встречаюсь с его расширенными глазами. — Я сказала нет.

Отложив мою папку, Лазло вздыхает и складывает свои уродливые очки. Я чувствую лекцию за милю, когда он наклеивает на лицо эту дерьмово говорящую улыбку терапевта, готовый извергнуть какую-нибудь покровительственную чушь.

— Послушай, Бруклин. Мы оба знаем, почему ты здесь. Я прочитал твои заметки из Клирвью и различные оценки, проведенные там. Мне известны подробности твоего дела. Шизофрения — это сам по себе весомый ярлык, не говоря уже о любых других. Твоя разрушительная личность — это то, над чем мы можем работать вместе.