— Я не понимаю… Я думал, свидетелей нет? Хадсон был там один.

— Это… не совсем так. Мама колеблется, щеки краснеют от смущения. — Мы пошли с этой историей, чтобы улучшить ситуацию для Хадсона. Адвокаты все просчитали, сделали так, что это наш единственный вариант, если мы хотим избежать пожизненного заключения. Кто может возбудить уголовное дело, когда нет никого, кто мог бы свидетельствовать о том, что произошло, кроме мертвого трупа?

Я пощипываю переносицу, борясь со своим гневом. — Значит, кто-то был там в ту ночь? Кто-то видел, что Хадсон сделал… с ним?

— Вот почему Хадсон легко отделался. — Мама кивает в подтверждение. — Его голос был единственным, что было слышно. Она просто вела себя так, будто все это было дурным сном, и мы использовали это в своих интересах. Сделали вид, будто ее и не было в ту ночь. Женщина была накачана наркотиками до небес, это не требовало особых убеждений. Но теперь… его дело оспаривается.

Копейка падает, и я хочу заболеть. Это ужасное осознание, когда я оглянулся назад, вспоминая недели беспокойства, когда они анализировали данные с места преступления, собирая показания Хадсона, нас, его друзей и однокурсников. Собирая воедино разум человека, сломленного детскими обстоятельствами, достаточно, чтобы он почувствовал необходимость улизнуть от своей идеальной жизни с нами обратно к сумасшедшей матери, которая вместо этого бросила его из-за наркотиков.

“Он хотел спасти ее, но вместо этого разрушил свою жизнь.”

— Это его мать, Стефани, — с отвращением говорю я.

Мама кивает.

Стефани была там той ночью. Все это время меня кормили большой жирной ложью. Это Хадсон пробрался домой, а она ушла, оставив своего обидчика, который не слишком обрадовался возвращению Хадсона. Это была самооборона, или я так думал. Это была история, которой меня кормили. Или точнее… ложь.

— Она все видела, Кейд. Просто отказывалась признавать это до сих пор.

Образ наркоманской матери Хадсона всплывает у меня в голове. Я видел только фотографии, небольшие фрагменты, которые я мог почерпнуть от своего травмированного брата, который отказывался признавать жестокое обращение в детстве, которое исказило его разум.

— И сейчас? — Я нажимаю, зная, что худшее еще впереди.

— Стефани хочет дать показания. Против собственного сына. Она угрожает обрушить все это на нас. Что на самом деле произошло той ночью… она собирается все это раскрыть.

Все, что я могу сделать, это смотреть в полные боли глаза мамы, тяжесть ответственности на моих плечах медленно придавливает меня к земле. Все это время я боролся за то, чтобы защитить Хадсона от самого себя. Я не мог видеть, что реальная угроза просто ждала своего часа, запутавшись во лжи и готовая нанести удар в подходящий момент.

Хадсон убивал ради нее, поистине жалкое оправдание для родителя.

И теперь она собирается похоронить его за это.