ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Хадсон

Deathbeds by Bring Me The Horizon

Делая долгую затяжку из косяка, я задерживаю дым в легких и купаюсь в порыве спокойствия. Выдув его, я передаю его Кейду. Мы делимся молча, изучая институт под нами.

— Ты ей веришь?

Он пожимает плечами, затыкая косяк. — Я проверил записи, другую девушку по книгам поместили в одиночную камеру. У нас нет оснований полагать, что она лжет.

Вернувшись несколько дней назад, черная и синяя, Бруклин отказалась говорить с кем-либо из нас. Она заперлась в своей комнате, и никто из нас не знает, что произошло, только то, что она утверждает, что подралась.

Хотя другие могут быть доверчивыми идиотами, я знаю, что она лжет. Моя девушка никогда бы никому не позволила вот так вручить ей свою задницу.

— У тебя уже есть что-нибудь на Огастуса?

— Он кристально чист. — Кейд вздыхает. — Все его квалификации и предыстория проверены, я был тщательным. Похоже, он работал в другом месте на севере, прежде чем переехать в Блэквуд. Ничто не указывает на то, что он… я не знаю. Участвовал как-то. Мы знаем, что Бруклин не в порядке. Посмотри, где мы, черт возьми.

— Мне на это плевать, — огрызаюсь я. — Я знаю ее лучше, чем она знает себя. Это не она. Говорю тебе, Огастус — плохие новости. Мы что-то здесь упускаем.

Я не говорю, что верю своим словам только наполовину. Все мы знаем, на что способна Бруклин. Кейд колеблется, но я жестом прошу его выплюнуть.

— При всем уважении, она здесь, потому что кого-то убила. Может быть, мы знаем ее не так хорошо, как нам кажется. Бруклин нестабильна. Она психически нездорова, и мы только поощряем ее.

Я бросаю на него предупреждающий взгляд. — Осторожно, брат. Стеклянные дома и все такое. Твои руки не так чисты, как тебе кажется. Мне напомнить тебе?

Он вздрагивает, краска стекает с его лица.

— Это то, о чем я думал.

— Дай мне перерыв, Хад. Я просто говорю то, что мы все думаем.

— Никто так не думает, — возражаю я.

— Она без задней мысли столкнула эту медсестру с лестницы. Она сломала Бритт пальцы, зарезала тебя в столовой, убила человека без малейших угрызений совести. Я не думаю, что мне нужно продолжать. Мы защищаем животное.

— Наше гребаное животное!

— Я тоже забочусь о ней, — защищается Кейд.

— Мне так не кажется.

— Не искажай мои слова. — Отбросив готовый косяк в сторону, Кейд сдулся. — Все, что я хочу сказать, это то, что мы можем держать ее в безопасности только так долго. Если она продолжит двигаться по спирали, рано или поздно в дело вмешается институт. Мы мало что можем сделать, чтобы этого не произошло.

— Институт этим занимается!

— Трахаться с головой и мучить пациентов ради забавы? Да, конечно. Но ты говоришь о полномасштабном заговоре. Ты хоть представляешь себе последствия? Это фигня.

Его слова воспламенили мою непрекращающуюся ярость. Стою, хожу по крыше. Мне так надоело постоянно быть на два шага позади всех. Все кусочки на месте, эта сломанная головоломка, которая, кажется, живет своей собственной жизнью, но отказывается совмещаться.

— Это ты сказал, что здесь что-то не так, — указываю я.

— Ты пытаешься свалить это на клиницистов, чтобы избежать правды, — грустно отвечает он. — Мы все влюблены в нестабильного, сломленного человека, который не может себя контролировать. Она здесь не просто так, а мы закрыли глаза на этот факт из сентиментальности.

Схватив Кейда за идеально выглаженную рубашку, я прижимаю его к кирпичной стене. Его глаза вылезают из орбит, и он хватает меня за запястья, пытаясь ослабить давление.

Если бы он не был моим братом, он был бы уже мертв. Как он метко выразился, сентиментальность — чертовски сука, но это единственное, что удерживает его в безопасности прямо сейчас.

— Что случилось с семьей навсегда?

— Бегство от реальности никому из нас не поможет, — хрипит Кейд.

— Ты хочешь поговорить о бегстве от реальности? Хорошо, давай тогда сделаем это. Ты убил мою чертову маму. “Ты.” Никто другой.

— Хадсон… пожалуйста…

“Нет! Хватит значит хватит. Мне плевать, что произошло, фактов это не меняет. Она мертва из-за тебя. Я был готов позволить тебе утонуть в своей вине, и именно Бруклин убедила меня протянуть руку и помочь тебе.

Боль переполняет выражение лица Кейда, и он молча умоляет меня остановиться. Я еще не закончил. Далек от этого.

— Ты убегаешь от своих демонов и отчитываешь остальных за то же самое, — кричу я ему в лицо.

— Отстань от меня, Хад.

Вместо этого я врезаю его в стену с такой силой, что выбиваю воздух из его легких. Кейд задыхается и пытается дать отпор, но я сильнее его. Он не может больше убегать от правды, я не позволю.

— Признай это. Ты убил ее.

— Она пыталась похоронить нашу семью за то, что помогла тебе.

— Она все еще была моей чертовой мамой! Теперь она мертва.

Я оплакивал призрака, потому что независимо от ее недостатков, она была из плоти и крови. Семья. Женщина, ради которой я убил, чтобы защитить, а сам попал в ад на земле. Дети сломлены, потому что они не могут не любить монстров, которые их порождают.

— Прости, — умоляет Кейд.

— Это ничего для меня не значит.

— Пожалуйста, Хад. Мне чертовски жаль.

— Если бы ты позволил мне сдаться, она была бы еще жива. Джанет будет в порядке. Твой отец не станет владеть нашими чертовыми задницами. Сеси не станет прятаться в своей школе из-за страха, что ей некуда вернуться. Ты должен был спасти меня и пожертвовать всеми остальными.

Слезы катятся по щекам Кейда. — Потому что ты мой брат.

— Нет. Я никогда не был. Тебе просто нужно было спасти еще одну жертву, еще одно безнадежное дело, которое можно было бы добавить к твоему репертуару неудач. — Я фыркаю, как будто все это смешно. — Ты компенсируешь свои собственные недостатки, повышая свое эго, действуя как спаситель. Никто из нас не нуждается в твоем спасении, Кейд. Тебе нужно привести себя в порядок.

Когда я оттолкнул его в сторону, он в страхе отползает от меня. Я никогда раньше не видел его таким испуганным. Но, глядя мне в глаза, неопровержимая правда, брошенная ему в лицо, чтобы мир увидел, он напуган. Нет ничего страшнее, чем столкнуться лицом к лицу со своими недостатками.

Я делаю прощальный выстрел. — Ты называешь себя хорошим человеком, но ты эгоистичный придурок. Мы пообещали защитить Бруклин от того, что будет дальше, будь то она сама или кто-то еще. Ты отказался от нее. Правда в том, что ты полон дерьма. Мне чертовски стыдно за тебя.

Он падает, свободно плача.

Кейда, которого мы знали, больше нет.

С насмешкой оставляю его на крыше валяться. Он может делать все, что, черт возьми, он хочет. Однажды я ушёл от Бруклин, и это была худшая ошибка в моей жизни. Я так много раз подводил ее и отказываюсь добавить еще одну в длинный список.

Никто из них всех не ожидал, что я стану ее защитником, но я единственный, кто достаточно силен, чтобы сделать это.

Топая обратно в ее комнату, я вошел с пропуском, который украл у Кейда. Я нахожу Илая спящим в своей постели, свернувшись калачиком вокруг нее для защиты, пока она без сознания. Бруклин не спит, глядя в потолок, пока думает.

— Дрозд?

Она вздрагивает, глядя на меня. Черные пятна под ее глазами ранили меня на атомном уровне. Мы подвели ее и друг друга. Блэквуд сломал нас всех.

— Что ты здесь делаешь? — шепчет она.

— Я пришел за тобой.

— Почему?

— Потому что это моя чертова работа, детка.

Она осторожно убирает руку Илая из-под себя. Он выглядит таким юным, спрятавшимся в ее постели, невинным и уязвимым. Я потрясен, осознав, что на нем нет рубашки, обнажая кожу, которую я никогда не видел сам.

Толстые скопления перекрученной плоти покрывают каждый дюйм, натянутые и болезненные. Бруклин ловит мой взгляд и натягивает одеяло до подбородка, скрывая шрамы от глаз.

— Ты никогда их раньше не видел?

— Он частное лицо, — рассуждаю я.

— Разве ты не был бы таким же, если бы кто-то сделал это с тобой?

Она слезает с кровати, хватает сигареты и подходит к окну. Ее руки дрожат, когда она загорается. На данный момент правила излишни. Никто из нас даже не делает вид, что боится наказания.

— Что тебе нужно, Хад?

Я смотрю на нее с бессловесной потребностью. — Ты.

— Я прямо здесь.

— Нет, это не так. Тебя давно не было.

Ее серые, как бронза, глаза встречаются с моими, опутанные тайнами, которые я больше не могу выносить. Хотел бы я проникнуть в ее разум и вытащить правду голыми руками.

— Ты скажешь мне, кто тебя обидел?

— Я уже говорила тебе, — слишком быстро отвечает она. — Эта тупая сука, Меган. Она одна из лакеев Бритт. Ты уверен, что не окунул в нее свой член?

— Хватит менять тему. Дело не в Бритт.

Бросив сигарету, она смотрит на меня с таким сарказмом, что я отступаю от нее. Под ее уязвимой внешностью прячется животное в клетке, слюнявый зверь, похожий на мой.

Решив стоять на своем, я позволил ей подкрасться прямо ко мне. Ее кулаки сжимаются в моей футболке, радужки мерцают пламенем, которое я узнаю внутри себя.

— Скажи мне, что тебе нужно, — умоляю я.

— Мне нужно, чтобы ты оставил меня в покое.

— Перестань врать мне в лицо.

Она наклоняется в моем прикосновении, когда я касаюсь ее щеки костяшками пальцев, очерчивая темные синяки, которые можно нанести только кулаками. Кто-то коснулся того, что принадлежит мне. Это не может остаться безнаказанным.

— Ты не можешь дать мне то, что мне нужно, — шепчет она.

— Испытай меня. Бери все, что есть, не сдерживайся.

Бруклин вздыхает, ее нос касается моего. — Мы не можем оба злиться. Я не хочу причинять тебе боль, я хочу причинить боль всему гребаному миру. Всему.

Зажав рукой ее ушибленное горло, я прижимаю ее к стене, раздвигая коленом ее ноги. Что бы она ни говорила, я знаю ее лучше, чем кто-либо. Она наслаждается острыми ощущениями погони, балансируя на грани между болью и удовольствием.

Кто еще влюбляется в четырех поврежденных неудачников, у которых багажа больше, чем в чертовом аэропорту? Сломленные люди всегда объединяются, надеясь найти недостающие части себя в ком-то еще.