- Не всем же дано квады приземлять, да, Валет?.. А что делать?
- Идти в танцы…
- Не интересно. Там нет драйва. Нет адреналина… А здесь я хотя бы могу быть лучшим среди таких же как я. Лучшим, среди худших…
Вот и понимайте как хотите. Но ведь и в самом деле, кто мешает парникам включать в свои программы вращения четвертого уровня, да те же прыжки, более сложные и дорогие? Никто, на самом деле. Но они этого не делают. Никогда. Почему? Вот потому самому…
Женя с Володей заканчивают свой прокат и заезжают в калитку. Масяня тут же возникает рядом с ними с двумя комплектами чехлов в руках.
- Хорошо, молодцы, - хвалит он своих подопечных, - и тодес на четвертый уровень сделали, и вращения. Далеко только разъехались вон там вот…
У меня на секунду складывается впечатление, что Макс старается успеть вперед Нинель со своими комментариями и разбором проката. Чтобы утвердить свой авторитет… Или не потерять…
Нинель не вмешивается, молча щелкая что-то на компьютере и черкая в своем блокноте. Наконец, еще раз внимательно проглядев свои записи, она аккуратно вырывает исписанный лист и протягивает его ребятам.
- Я сегодня как технический судья у вас, - улыбается она краешком губ.
- Судья строгий, но справедливый, - тут же лезет со своей репликой Таранов.
- Ваше дело, Максим Леонидович, принимать к сведению мои оценки или нет, - Масяня делает было попытку что-то возразить, но Нинель, не обращая на него внимания, продолжает, - но я вас уверяю, что на старте они мало чем будут отличаться.
С ее стороны это не пустая бравада. С введением новой системы оценивания, Нинель одной из первых прошла квалификационные экзамены по техническому судейству и одно время даже работала судьей на международных соревнованиях. Так что ее слова – это констатация факта. Хотя, и легкая попытка уязвить Максима тоже, не без того.
Рыжики, в сопровождении Таранова, уходят в раздевалку, и мы остаемся вместе с Нинель нашим уже сложившемся коллективом – я, Таня и Аня.
- Ну что, звезды на льду, - Нинель кивком головы подзывает нас ближе к себе, не отрываясь от компьютера, - кто сегодня хочет поработать?
- Я! – с готовностью протискиваюсь между девчонками и строю угодливую физиономию.
- Ты… - она, щурясь, рассматривает что-то на экране. – Ты у нас… как всегда… в первых рядах. Хорошо.
Анька с Танькой, не говоря ни слова, разъезжаются в разные стороны и возвращаются к прерванным раскаткам.
Нинель наконец соизволяет посмотреть в мою сторону.
- И что мы с тобой сегодня делаем?
- Каскад тройных лутц-риттбергер, четверной флип и триксель, - без запинки рапортую я, перечисляя элементы своей короткой программы.
- И все вращения, - уточняет Нинель.
- И вращения, - утвердительно киваю я.
График подготовки у нас сейчас интенсивный – утром контрольные прогоны коротких программ, вечером – произвольных. Раз в два дня – целиковые прокаты. И если все гладко и без серьезных ошибок, то есть шанс ограничиться одним разом для того и для другого. Но гладко бывает далеко не всегда. Срыв двух элементов, или одно падение, и тебе сразу же выключают музыку. Это значит попытка не засчитана. И ты идешь в конец очереди и ждешь чтобы повторить все заново. У меня без ошибок не получается ни разу.
Тренировка – это не выступление. Здесь нет того волшебного ощущения соревнования, микродозы адреналина, за счет которой получается то, что мы называем «плюс-старт», когда кажется, что весь стадион, все зрители тебе помогают, и ты дополнительно собираешься и делаешь то, на что, казалось бы, раньше не был способен. Тренировка – это рутина. Ежедневная, ежечасная. Работа с ошибками. И работа над ошибками.
Звучит мой Пучини, и я энергично рассекаю перебежками вдоль бортика. Вылетаю по дуге в центр, меняю ногу и со свистом ввинчиваюсь в тройной лутц. Приземление, группировка, взмах руками, толчок… На недокрученном ребре я со скрежетом валюсь с риттбергера на лед, едва успевая поджать голову к груди. Проскользив на заднице несколько метров, выдыхаю. Не спеша поднимаюсь. Потираю ушибленное бедро. На полутакте замолкает музыка…
Нинель не смотрит в мою сторону, делая пометки в своем блокноте. Ей нечего мне сказать, а мне нечего ожидать. Мы оба знаем, в чем причина моей ошибки и что нужно делать для ее устранения.
Девчонки снова перед Нинель, и она кивает Ане. Значит Таня следом за ней. А потом снова моя очередь. А пока… Возвращаюсь на раскатку. Наушники в уши – чтобы не отвлекаться на чужую музыку… Выполняю полученные ранее задания. Твизлы, моухоки, тройки, скобки. Крюк на левой, выкрюк на правой…
И так каждый день…
- Прости, сегодня нет…
Она уклоняется от поцелуя и выскальзывает из моих объятий. Удивленно смотрю на нее.
- Что-то случилось?
- Нет. Все, пока…
Аня разворачивается и уходит в сторону паркинга, на ходу доставая телефон. Длинные вечерние тени скрывают ее тонкую фигуру, оставляя лишь неясное очертание светлой куртки с флуоресцентными вставками на рукавах. Неприятное чувство абсолютного одиночества холодными щупальцами просачивается ко мне в душу.
Наверное, в каждых отношениях, рано или поздно, наступает момент, когда на смену безумной и безоглядной страсти приходит некое спокойствие. Охлаждение. Или равнодушие. Не знаю, скорее всего это естественный процесс. Просто, когда это происходит постепенно, ты успеваешь к этому привыкнуть и осознать. А когда сразу и вдруг… Еще утром, на раскатке, Анька смеялась, шутила, рассказывала что-то веселое. После обеда я заметил, что она немного погрустнела, но не стал ее ни о чем расспрашивать, чтобы не сбивать настрой перед вечерней тренировкой. И вот теперь такое окончание дня. Совершенно неожиданное. Не люблю я сюрпризы…
Стою перед входом в «Зеркальный». Нинель давно уехала, прихватив с собой Артура. Наверное, в Федерацию, на очередные разборки. Тыкаю пальцем в телефон в поисках такси. Размышляю, куда мне надо. К себе домой - в центр, или к матери за город. На этот раз это все варианты…
Ну… Почти все. Из двух очевидных, мгновение подумав, выбираю третий. Прячу телефон в карман и, подхватив сумку, разворачиваюсь и иду обратно в здание…
В нашем спорте любому фигуристу, даже самому талантливому и титулованному, всегда есть над чем поработать, что оттренировать и допилить. Не бывает идеальных прокатов, как не бывает и стопроцентно стабильных спортсменов. Мы только кажемся такими на олимпиадах и прочих престижных стартах. На самом деле косяков хватает у каждого. И поэтому, тренерские мантры о необходимости уделять тренировке все возможное для этого время, и даже чуточку больше, совсем не пустой звук.
И разумеется, ничего удивительного не было в том, что в начале десятого вечера, за две недели до чемпионата мира, я, придя на взрослый лед и размышляя над тем, что сейчас буду катать, застал там целое столпотворение.
Балеринка Валя как заведенная крутит свои каскады. Пошатываясь от усталости, еле перебирая ногами, она стоически отрабатывает прыжковые элементы один за другим. Молодчинка. Потенциал у девчонки что надо. Если не будет сбавлять темп, то Аньке с Танькой на олимпиаде через год станет очень тесно на их звездном олимпе.
По соседству с ней крутится и скачет Андрюха. Андрей Герман. Наша юная восходящая надежда. Как всегда, не прогадала Нинель со своим чутьем на будущих чемпионов. Гоняла его на первых порах как сидорову козу, на диету посадила, совместно с тренерами разработала ему индивидуальную СФП… И выгнала через месяц, недвусмысленно намекнув, что Андрей должен сам выбрать, кого он слушает и под чьим руководством тренируется – ее или своей мамаши. Неделю спустя юное дарование явилось в «Зеркальный» пред светлы очи в сопровождении бабушки. Старенькая, маленькая, но бодрая и очень решительная, похожая на книжную мисс Марпл, бабуля Андрея клятвенно заверила Нинель, что с мамочкиной опекой отныне покончено, и она лично будет теперь следить, чтобы внук слушался только своих тренеров и выполнял все указания без пререканий. Блудного отрока приняли обратно. И тут же впихнули в молодежную сборную, в составе которой месяц назад он довольно уверенно с ходу занял четвертое место на первенстве мира. Пролетел мимо пьедестала Андрей исключительно по собственной вине, сорвав два прыжка в произвольной программе. Той самой, которую он с таким упорством и настойчивостью откатывает сейчас, вбивая в лед прыжки, словно сваи на стройке, вжик-бах, вжик-бах…
- О-о! Валет, легок на помине, пожаловал…
Масяня первый замечает меня у бортика и радостно сообщает об этом на весь стадион. Пока я снимаю чехлы и вожусь с калиткой, он подъезжает ближе и облокачивается о перила.
Вдвоем с Мураковым они вот уже четвертый день дрессируют Таньку, у которой, хоть ты убейся, не идет тройной аксель. И это не мой случай, когда тут поджали, здесь приспустили и все легло как влитое. У Татьяны, все и проще, и сложнее одновременно. Триксель у нее просто не получается. Не приземляет она его и все тут. То валится с недокрутом, то разгруппировывается в воздухе, то просто поскальзывается перед самым прыжком. Бывает такое. Между собой мы называем это не очень приличным словом “заёб”. И вроде как претензии ей не предъявишь – все задние прыжки она делает безупречно, как тройные, так и четверные, на что, между прочим, далеко не каждый способен в принципе. А с проклятым тройным акселем у нее как не заладилось с самого начала, так и продолжается. Второй сезон Таньке не ставят в программу этот прыжок, заменяя его на дупель и теряя драгоценные баллы.
И вот, к “миру”, похоже, эту проблему решили попробовать устранить...
- Танюша, спину держи и ноги не выпрямляй, - Мураков как всегда ласков и спокоен с девушками, не позволяет выплескиваться наружу накопившемуся раздражению.