«Как договаривались. 1-Ланской, 2-Сакоморо, 3-Герман, 4-Чанг, 5-Семенов»

Двоих Андрюха таки угадал. Меня и Чанга. Ну, молодец. Себя недооценил только. Сам виноват. Я же ему говорил, на себя ставить сложнее всего. Получается у нас что? Из пяти два попал, три мимо…

«Как договаривались, - пишу ему, - с тебя сто долларов».

Может на будущее будет ему наука, как в серьезные игры со взрослыми играть. Права была Танька, я очень редко проигрываю…

Засовываю телефон обратно в рюкзак и мельком оглядываю себя в зеркале. Сойдет. Усталый, конечно, помятый со впалыми щеками и темными кругами под глазами, но меня будут рады видеть и таким. Обязательно наделают кучу фотографий и видео, которые потом разлетятся по спортивным сайтам и различным частным блогам. Да ради бога, мне не жалко. Это Нинель требует от нас на тренировках всегда присутствовать в идеальном внешнем виде, чтобы все чистенькое, с иголочки, ничего нигде не висело и не болталось, глаза горели, плечи выпрямлены, а для девчонок еще и с прическами и макияжем. Но тренировка у нас когда? Правильно, вечером. Так что сейчас можно и сгорбившись, и в мешковатой куртке, и в стертых кроссовках. Главное, до гостиницы доползти.

И завалиться хоть часок поспать…

- Так, Ланской, я не поняла, - Нинель оглядывает меня с ног до головы критическим взглядом, - это у тебя головокружение от успехов, или ты досрочно закончил соревнования?

Утреннюю ласковость и обаяние с нее как ветром сдуло, и она снова суровая, сосредоточенная и колючая. И я сполна это ощущаю на себе, получая в хвост и в гриву за ошибки на раскатке.

- Что это там за повороты медвежьи такие? – чихвостит меня она. - Мешок с цементом возишь на себе, что ли? Спину выпрямил, колени согнул и пошел, а не наоборот… Вращения черти-какие, ну в самом деле, сговорились вы что ли… Нашли время, когда расслабляться. Всех касается, вас, красавицы, тоже…

Анька, Танька и Валька с кислыми минами мнутся рядом у бортика, ожидая каждая свою порцию добрых слов. Но Нинель еще не закончила со мной.

- Дальше пошли, - она щелкает на клавиатуре компьютера. - Что это были за подергивания на выездах, я не поняла? Руки где должны быть? Или тебе, как маленькому, нужно аршин в рукава запихнуть? Будешь пугалом кататься… Безобразие, короче говоря. Если ты мне сейчас такую же произвольную покажешь, то что мне с тобой прикажешь делать?

Нинель раздраженно поводит плечами.

- Соберись, пожалуйста, и сделай свою работу как следует. Мне не интересно за тобой сопли подтирать и штаны тебе поддергивать. Ясно или нет?

Разворачиваюсь и спокойно отъезжаю от бортика. Ясно, чего уж… Куда уж яснее. Я сам все понимаю, где ошибся, где налажал… Сейчас будем исправлять. Задница, вот только от профилактической клизмы отойдет…

- Герман, я тебя вообще не узнаю, - переключается на новую жертву Нинель. – За старое взялся? Молодость вспомнил? Я тебе сколько раз говорить должна, чтобы ты лед руками не трогал, он не для этого здесь. Может еще и палки лыжные возьмешь, чтобы не падать?..

Чувствую себя как дома, в «Зеркальном». Все такое родное, знакомое, все друг друга любят… Только надписи вокруг непонятными крючками и кружочками.

Подъезжаю к Муракову с Артуром, стоящим немного поодаль. На ухмыляющихся лицах ни капли сочувствия.

- Ну что, Сереж, получил заряд бодрости? - веселится Мураков.

Смотрю на него с тоской. Со вздохом киваю.

- Ничего, ничего, - машет рукой Артур. – В страданиях закаляется дух.

- Это правда, - соглашается дядя Ваня. – Ладно, лирику в сторону, смотри сюда…

Заканчиваю раскатку под чутким руководством Муракова и Артура Марковича. По дороге к нам присоединяется Андрей, тоже огребший люлей за все хорошее. Вроде бы подсобрались и я, и он. Дело пошло на лад и ошибок стало меньше. Все таки животворящий пендель в исполнении нашего главного тренера творит чудеса, как ты не крути...

- Расслабились, ребята, - подводит итог Артур, - а зря. Рано еще. Обрадовались высоким баллам после первого проката, и тут бац, - он хлопает кулаком по ладони. – Эффект Лептицкой. Результат, если вовремя не принять меры может быть очень неожиданным. И прямо противоположным ожидаемому.

- Все верно, - Мураков согласно кивает и внимательно смотрит на нас с Андреем. - Нинель Вахтанговна, - повышает голос он, поворачиваясь в сторону нашей строгой, но справедливой метрессы, - я думаю, что мальчики готовы.

Но то ли сказалась усталость, то ли настроение у меня было уже не то - все равно, целиковый прокат произвольной у меня в тот день откровенно не получился. Слава богу, обошлось без падений, но четверной сальхоф получился тройным, а риттбергер в каскаде вообще превратился в бабочку. И вроде бы все остальное нормально, но как-то осадочек остался. И Нинель, не скрывая досады, отдала мне лист с оценками, не сулящими мне ничего хорошего.

- Я согласна принять это сегодня как следствие усталости, Ланской, - сказала она в качестве напутствия мне по дороге в раздевалку. – Но завтра этого повторится не должно. Иди. Расстроил ты меня сегодня очень.

С горящими щеками и ушами плетусь в раздевалку. Радости от утреннего моего триумфа как не бывало – все смазала неудачная вечерняя тренировка. И снова это ощущение какого-то липкого, тягучего бессилия, как будто я попал в болото, и меня медленно засасывает вглубь.

Тфу ты, ну что за напасть. И снова так не вовремя...

Она пришла, когда уже почти стемнело.

Мы с Семеновым валялись на своих кроватях, уткнувшись каждый в свой телефон, оба, не испытывая желания к общению. Поэтому робкий, едва слышный стук в дверь мы вдвоем восприняли как избавление. Поднимаемся оба, но первым к двери успевает Женька. И его разочарование видно даже со спины.

- Женя, можно тебя выгнать?

Аня решительно проскальзывает мимо него внутрь и останавливается посреди комнаты. Прекрасная в своей решимости и безуспешно подавляемом смущении.

- Да-да, - бормочет Женька, подскакивая к своей койке, кое-как одергивая одеяло, и сгребая руками телефон, планшет и кофту.

- Жень...

- Что?

Аня берет его за руку и вкладывает в ладонь карточку-ключ.

- Я же не последняя стерва, - нервно улыбается она. – Утром вернешь...

Женька остолбеневает.

- Но...

- Иди, Семенов, ты нам мешаешь, - уже совсем потеряв терпение рычит на него Анька.

Женька пулей выскакивает за дверь, с грохотом захлопывая ее за собой.

Несколько мгновений стоим рядом, смотрим друг на друга, после чего быстро и молча начинаем стаскивать друг с друга одежду.

- Подожди... Вот здесь расстегни...

- Сейчас...

- Не тяни... Порвешь...

- Плевать... Покажи...

- Смотри...

- Иди ко мне...

- Ох-х, мамочки... Люби меня...

- Можно тебя в...

- Можно куда хочешь, только люби...

В первом, неудержимом порыве я подхватываю Анечку за упругую попку, усаживаю на стол, сметая с него на пол всякую мелочь, и проникаю в нее всем своим истосковавшимся и изголодавшимся желанием. Она обнимает меня, и мы губами жадно впиваемся друг в друга. Чувствую, как ее острые когти раздирают до крови мою спину и замираю, растягивая удовольствие и не позволяя себе достигнуть кульминации раньше, чем она. Нас хватает на два вздоха и четыре, в унисон, удара наших сердец. Одновременно с дрожью во всем ее теле и сорвавшимся с ее губ стоном, прекращаю сдерживать то, что сдержать я не в силах. Миг экстаза длинною в сотни жизней, и с обессиленным восторгом мы замираем в объятиях друг друга, не имея сил ни говорить, ни дышать.

- Я люблю тебя, - с трудом переводя дыхание, срывающимся шепотом говорю ей я.

- Я люблю тебя, - эхом, на выдохе повторяет за мной она.

И мир закручивается вокруг нас причудливым калейдоскопом…

И снова луна… Мягким светом проникает в незашторенное окно, нарушая наше уединение. В неверном голубоватом сиянии на стенах тени рисуют замысловатые силуэты, похожие на футуристические замки и каких-то фантастических животных – шестиногих слонов, ящериц с раздвоенными хвостами и бог знает на что еще. На что только хватает фантазии возбужденному эмоциями разуму.

Обнимаю Анечку крепче, прижимаю спиной к себе и зарываюсь лицом в ее ароматные, мягкие волосы. Чувствую, как под моими руками снова набухают желанием ее сосочки.

- Прости… - шепчу ей.

- За что, мой хороший? – удивляется она.

- Я так… бесцеремонно на тебя набросился… Соскучился… Давно не было…

Аня тихо смеется, поглаживая меня по руке.

- Иногда можно и без… церемоний, - мурлычет она. - Мне даже понравилось…

- Повторим? – с готовностью подбираюсь я.

- Обязательно, - она соблазнительно поводит бедрами, - только чуть позже. Мне нужно отдышаться…

Целую ее в шейку, спускаюсь губами ниже, к плечу, и чувствую, как желание снова начинает переполнять меня всего. Она еле слышно стонет, закусывая нижнюю губу. Сжимаю в ладони ее маленькую круглую сисечку, медленно спускаюсь ниже, к упругому животу и глажу стройное бедро.

- И правда, соскучился, - шепчет Аня, пристраиваясь ко мне поудобнее.

Повинуясь моим движением, она приподнимает ножку, пропуская меня к себе.

В этот раз я веду себя сдержанней, и дожидаюсь ее полного удовольствия, лишь затем позволяя расслабиться и себе…

Провожу рукой по ее горячей, влажной коже.

Анечка учащенно дышит, вздрагивая от моих прикосновений.

- Так… хорошо, - произносит она с придыханием. – Как же… с тобой… хорошо…

У меня мороз по коже от ее слов. Невольно вспоминается малая Валька и наши с ней поцелуйчики… Ее безумный, влекущий взгляд… И такие же слова, которые она мне сказала…

Гоню прочь бесстыдные воспоминания. Обнимать одну, думая о другой – свинство первостатейное. Уж лучше втроем. Так, как минимум, честнее…

Анечка, как будто ловит мою последнюю мысль, и, сладко потягиваясь, переворачивается на спину.

- А я звала Таньку с собой к тебе… - произносит она, водя пальчиком по моей груди. – Если тебе интересно…