А фотографии.

Ими увешаны все стены. Хобби Уолтера, его привычка, его одержимость. Он везде берет с собой этот чертов фотоаппарат. Таскает повсюду эту квадратную штуковину, и командует: «Улыбочку, ребят, скажите "сыр"». Складной фотоаппарат фирмы «Анско». Майк сам не знает, откуда ему это известно. Но Уолтер же всегда где-то поблизости, да? На каждом мероприятии. Каждом пикнике. Каждом празднике. Он улыбается, и люди улыбаются ему в ответ, произносят «сыр», и срабатывает яркая вспышка. Чаще всего фото с ними в результате оказываются на стене. Майк знает, что если хорошенько поискать, то можно найти на этой стене каждого жителя Амории.

И может даже нескольких, кто не отсюда.

Как чужда эта мысль.

Как он попал сюда?

Нож.

Злая женщина.

Разбитое стекло.

Упавшие фотографии.

Дэниэл Хоул и Джордж Кеттнер.

Они ссорились из-за… из-за чего? Из-за денег. Дэниэл задолжал Джорджу деньги. И Майк первый это понял, услышав разговор на повышенных тонах. Со стен сшибли несколько фотографий. Две…

три

фотографии. Он поднял их после окончания драки, чтобы никто не наступил на стекло.

Снимок катания на санках на холме «Острых ощущений».

Распродажи выпечки женского клуба Амории.

И все. Больше ничего не было.

У него зудит запястье.

Зудит мозг.

На самом деле больше ничего не было?

Он подобрал фото катания на санках.

Следом фото женского клуба.

А потом подошел Уолтер, и они… разговаривали?

Майк вытирает пот со лба.

Да, он знает, что они разговаривали. Потому что Майк… спросил о чем-то.

Нужно дожать эту мысль.

За глазами начинает нарастать напряжение. Он закрывает лицо руками и потирает пальцами виски. Может, ему не следует давить. Док не думает, что у него опухоль головного мозга (Что ты знаешь о шизофрении?). Но это не значит, что он не может довести себя до аневризмы. Или инсульта. С его-то удачей. Ему не стоит давить.

Но он все равно это делает. Сильнее. Лишь бы увидеть.

Он…

Что насчет женщины?

Какой женщины?

Той, что на фото. Рядом с Шоном.

Майк судорожно вздыхает.

Обессиленно роняет руки и…

Он лежит на спине и моргает от яркого света, а над ним, движутся люди, и какие-то аппараты, он знает, что они там есть, но перед глазами все расплывается, и он дезорентирован, и…

Он в закусочной.

В закусочной.

Вокруг едят люди. Раздается стук вилок и ложек по тарелкам. Пахнет беконом и кофе. Майк опускает руки на стол. Поверхность липкая, будто на нее когда-то давно разлили сироп, но так и не вытерли. Это реально. Он это чувствует. Он знает.

Как и женщина на фото. Рядом с Шоном. Майк отчетливо видит это в голове. Да, голова пульсирует, прямо за левым глазом, но он видит. Хэппи, Кельвин, Дональд и Шон. А прямо рядом с Шоном женщина, африканская королева, и она влюблена. В того, кто сделал фотографию, кто бы это ни был. Уолтер не знал, кто это. Уолтер, который сказал, что это он сделал фото влюбленной в фотографа женщины. Он сделал все эти фотографии, но не знал, кто эта женщина.

Надин. Африканская королева Надин.

Спрятанная, невидимая взгляду.

— Эй.

Майк судорожно втягивает воздух. Руки дрожат. Словно его внезапно разбудили.

Шон стоит, наклонив голову.

— Ты в порядке?

— Ага, — выдавливает Майк, но его голос звучит слабым и хриплым. Он пытается еще раз. — Да. Ага.

— Ага, — повторяет Шон, у Майка замирает сердце. — Ты как будто ушел в себя.

Он ушел куда-то, это уж точно. Потому что Майк знает, что видел. Или думает, что видел. Или вообразил, что видел. Он отвечает:

— Знаешь, как это бывает.

— Конечно, — с осторожностью говорит Шон. И Майк понимает, что, вероятно, все еще сидит с широко раскрытыми глазами. — Извини, что я сегодня так долго. Утро выдалось тяжелым, здоровяк.

— Да ничего. Бывает.

Шон со стоном садится напротив. Они ударяются коленями под столом, и нога Шона прижимается к его. Это хорошо. Правильно. Майку это нравится. Он все еще думает о фотографиях на стене и о том, есть ли другие фотографии, которые где-то спрятаны, скрывая свои секреты. Ему не стоит об этом думать. Правда не стоит, ведь в сутках не так много часов, когда он может побыть с Шоном. Но он ничего не может с собой поделать. Мысль о снимке его не покидает.

Потому что он хочет знать, любила ли африканская королева Надин кого-то так сильно, как было видно по ее лицу. И если это так, то кого?

Он говорил себе, что ему станет лучше.

Но стало только хуже.

Майк смотрит на Шона, и тот ему улыбается. И он думает о Празднике урожая, до которого осталось всего пять дней, и представляет, каково это танцевать с Шоном. Прижать его к себе и покачиваться в такт музыке. Он хочет этого больше всего на свете, если не считать самого Шона.

— О чем думаешь? — спрашивает Шон.

— О тебе, — признается Майк, потирая затылок. И это правда, пусть даже только отчасти.

Вот она. Улыбка-только-для Майка.

— И что ты думаешь обо мне?

— О танцах.

— Танцах? Хочешь со мной потанцевать, здоровяк?

— Ага, — отвечает Майк. — Да, я бы хотел.

Шон смеется.

И Майк принимает решение.