XIV

Уже в третий раз с тех пор, как Майк Фрейзер впервые появился в Амории прекрасным летним днем 1951 года, «Книжный червь» закрыт в будний день. Точнее, в среду.

Конечно же, Майк чувствует себя виноватым, тем более что это уже второй раз подряд, но ничего не поделаешь. Потому что этим утром Майк сидит в уютной приемной, принадлежащей Говарду Данстону, мужчине с широкой талией и громким смехом, известному по прозвищу Док. Он врач Амории, помогает жителям с их нуждами. При необходимости его всегда можно легко найти, он любит заботиться о горожанах, даже если речь идет о чем-то незначительном. Например, если взять Шона, то его мигрени, как правило, хуже некуда.

Майк сегодня один в приемной, не считая мисс Роберты Эддисон, невзрачной женщины, которая работает за стойкой регистрации. Она довольно неприятная, эдакая старая перечница, у которой вряд ли найдется время, чтобы проявить хоть каплю сочувствия. Но она работала на Дока, так что остается только смириться. Было бы странно зайти в офис и не увидеть ее с нахмуренным взглядом, пока она молча оценивает каждого в приемной.

Как сейчас она оценивает Майка, который изо всех сил старается ее игнорировать. Он листает свежий номер журнала «Лайф». В голове откладывается только то, что на обложке Джуди Гарленд. Слова расплываются, фотографии остаются незамеченными. Он думает, что сказать Доку, чтобы не показаться психом («Эй, Док, я начинаю думать о том, что находится за пределами Амории и гор. И у меня паранойя, мы находимся на острове! Как думаешь, это рак? Или проделки инопланетян?»). Майк вспоминает выражение лица Шона, когда он ему сказал, как можно более расплывчато (объяснив, что мало спал), что утром пойдет к врачу. Шон сжал ладонь Майка, пока тот не успокоился. А когда Майк уже выходил из закусочной, немного задержавшись, поскольку не собирался идти в книжный, Шон поцеловал его в уголок губ. Они знали, что все с улыбками наблюдают за ними, но их это нисколько не волновало.

— Лучше бы ты вернулся сразу же, как только закончишь, Майк Фрейзер, — сказал Шон, и Майк подумал, что тот немного напуган. — Понял?

Майк только кивнул в ответ, но прекрасно все понял.

Майк погружен в свои мысли, и хотя он уверен, что мисс Гарленд прекрасная женщина, в данный момент она его мало волнует. В голове засели слова (смартфоны, смс и нож), которые повторяются снова и снова, снова и снова.

Поэтому, когда мисс Роберта Эддисон называет его имя, она делает это с большим раздражением, чем обычно. Похоже, ей пришлось повторить несколько раз. Майк поднимает взгляд вверх, и она свирепо на него смотрит, приподняв насупленную бровь.

— Доктор сейчас тебя примет, — отрывисто произносит она.

— Спасибо, мисс Эддисон. — Он откладывает журнал и встает.

— Не благодари, — отвечает она. — Нам обоим известно, что ты умираешь.

Он останавливается в нерешительности.

— Простите?

Она закатывает глаза, а затем возвращается к печатной машинке перед собой, продолжая выстукивать непрерывный ритм.

— Ты никогда сюда не приходил. Ни за чем. Выглядишь больным. Похоже, умираешь.

— Просто приболел слегка. Наверное, грипп.

— Или смерть.

— Это… успокаивает.

Она косо на него смотрит.

— Тебя успокаивает мысль о смерти?

Он пожимает плечами.

— А разве не должна? В конце-концов, смерть неизбежна.

На самом деле, Майк не находит в ней ничего успокаивающего. Скорее наоборот, но он не позволит мисс Эддисон себя задеть. Не сегодня.

— Для некоторых, — говорит она, глядя на него с едва сдерживаемой ухмылкой. — Но думаю, что в последнее время у тебя появилось много вещей, ради которых стоит жить.

Он не знает, что на это ответить, поэтому молчит.

— Мистер Фрейзер, доктор не любит, когда его заставляют ждать. — Она возвращается к пишущей машинке, и с этого момента раздается только стук клавиш.

Майк заходит в кабинет Дока. Помещение ярко освещено, через открытое окно проникает свежий ветерок. Док сидит за большим столом из красного дерева. Стена позади него украшена полками с медицинскими учебниками и энциклопедиями, большинство из которых называются так, что Майк даже не может выговорить. Док утверждает, что прочитал их все. Майк может это понять, потому что книга есть книга.

Он вообще хорошо понимает Дока. Конечно, он знаком со всей Аморией, но Док знаком ему чуть больше, чем другие. Иногда он приходит на вечер покера, и при этом пьет только сок или чай («печень, парни, берегите печень»). Он крупный мужчина, почти такой же крупный, как Майк, но, в отличие от него, полноват. Может, он и заботится о печени, но вот сосуды, судя по тому, сколько он ест, его не особо волнуют.

Когда Майк входит, Док поднимает взгляд. Пуговицы на его рубашке немного натягиваются на груди и животе. Доку за пятьдесят, и он лысый, как в день, когда появился на свет. По крайней мере, так он любит говорить. Лысина блестит в свете ламп, и Док расплывается в улыбке.

— Майк, заходи-заходи. Закрой за собой дверь, ладно?

Майк слушается.

— Док, рад тебя видеть.

— Да-да, еще бы не рад. Я замечательный.

Майку он нравится. По большей части.

— Присаживайся. Располагайся, как тебе удобно. Такая жара, да? Не поверишь, как я жду похолодания. К концу дня рубашка насквозь мокрая от пота.

— Да, точно. Похолодание бы здорово.

— Слышал, у вас с Шоном все складывается хорошо, — говорит Док, складывая руки и опираясь на них своим двойным подбородком. — Я тут случайно оказался в парке в субботу. Вы оба выглядели счастливыми.

— Случайно?

Док, ухмыляясь, пожимает плечами.

— Ты же знаешь, как это бывает.

— Догадываюсь.

Город полон людьми, сующими нос в чужие дела.

— Он в порядке.

— Мигрени?

— Время от времени. Похоже, таблетки помогают.

— Хорошо. Рад это слышать. Скажи ему, чтобы он обратился, если что-то изменится.

— Обязательно.

— Хочу в ближайшие пару недель прийти на покер. Покажу, как играют настоящие мужчины, верно?

— Верно, — вторит Майк.

— Выглядишь немного уставшим.

— Ага. Думаю, устал.

— Поэтому пришел?

Он колеблется, и Док слегка прищуривается. Док никогда ничего не упускает. Вот почему он так хорош в своем деле.

— В основном, — отвечает Майк.

— Хм-м… — тянет Док. Достает блокнот из ящика стола. Берет перьевую ручку, лежащую рядом с открытым пособием с рисунком слоя мозгового вещества. — Ты же знаешь, что все, что будет сказано здесь, останется между нами?

Да, Майк знает. Знает, что на Дока можно рассчитывать. Ему интересно, сколько секретов жителей Амории хранит Док. Но это не его дело.

Он обдумывает то, что хочет сказать, тщательно подбирает слова. Нужно объяснить происходящее, не выставив себя сумасшедшим. Ведь он не такой. Он не псих. Он думает, что что-то происходит. Просто не может понять, реально это или нет.

— Знаю, — отвечает Майк.

Док удовлетворенно кивает.

— Что ж, тогда ладно. Расскажи мне, что происходит.

Майк начинает:

— У меня бывают… галлюцинации.

Док слегка хмыкает и начинает что-то писать в блокноте. У него неразборчивый почерк.

— Слуховые?

— Да.

— Зрительные?

— Да.

— Обонятельные?

— Эм-м… Возможно? Не знаю. Я не… — и он думает о женщине. Ему с трудом удается ее вспомнить. Мысль теряется в смартфоне, слинге и смс, но разве он не помнит, как пахла эта женщина, когда она на него упала? Он правда не помнит, как и почему это произошло. Но на нем лежала женщина, и вокруг валялись осколки разбитого стекла. И он чувствовал ее запах. Запах пота, с нотками чего-то сладкого и цветочного.

Майк отвечает:

— Да. Думаю, и обонятельные.

— Тактильные? — спрашивает Док.

— Да.

— Интересно, — произносит Док. — И когда это началось?

Майк не знает.

— Несколько недель назад.

— Нарушения сна?

— Да.

— Яркие сновидения?

— Да.

— Бывает ли так, что ты думаешь о чем-то, а затем теряешь ход мыслей?

— Да.

— Провалы в памяти? Периоды… — он замолкает, и Майк наблюдает, как его глаза расфокусируются, а челюсть отвисает. Затем все возвращается на свои места, будто ничего и не было. — …времени, которые ты не можешь вспомнить?

— Да, — медленно отвечает Майк.

— Просто невероятно. — Говорит он более радостным и высоким голосом. — Расскажи мне поподробнее про эти галлюцинации.

— Ты в порядке? — спрашивает Майк.

Док смотрит на него и моргает.

— Конечно же. Почему ты спрашиваешь? — Спрашивает он снова нормальным голосом.

— Я не… Не обращай внимания. Это… эм… Люди. По ночам в моей комнате. Голоса, которые я слышу, хотя знаю, что кроме меня в доме никого нет.

— Помнишь, что они говорили?

Когда дверь – не дверь? Когда она приоткрыта. А еще когда она в щепки. И между нами никаких преград.

— Не помню.

— Майк, — говорит Док. — Ты… осознаешь, что реально, а что нет?

Майк принужденно смеется.

— Конечно, осознаю.

Не всегда.

— Это реально.

— Знаю.

Правда реально?

— Хорошо, — произносит Док. — Просто шучу. Как у тебя со сном?

— В основном хорошо.

— В основном?

— Эти сны.

— У тебя полноценный быстрый сон?

Откуда вообще можно это знать?

— Разумеется.

Скрип кончика перьевой ручки по бумаге громом звучит у Майка в ушах. Он слегка вспотел. Это отвлекает, потому что он чувствует, как капли пота стекают по шее.

— Галлюцинации, — продолжает Док. — Расскажи мне о них.

— Думаю… просто слова. Я что-то слышу.

— Какие слова?

— Смартфон. Смс. Слинг.

— Хм-м. И что ты видишь?

— Мужчину, стоящего около моей кровати. Птиц.

— Ты спишь?

Нет.

— Не знаю.

— Грезишь?

Да.

— Не знаю.

— Мужчина с птицами? Или птицы с мужчиной?

— Нет. Они появляются по-отдельности. Ты…

— Что, Майк?

Мурмурация.

— Скворцы.

— Скворцы?

— Птицы.

— Я знаю, что такое скворцы, — говорит Док, выгибая бровь.

— Оу.

— Значит, ты их видишь.

— Это называется мурмурация.

— Что именно? — спрашивает Док.

— Стая скворцов. Когда они летают все вместе.

— Откуда ты это знаешь?

Майк отвечает:

— Не знаю.

— Чем пахнет?

Злостью и потом.

— Цветочными духами.

Док улыбается. В улыбке нет насмешки, но и доброй ее не назовешь.