– Ты видел, – тихо сказал я, чтобы не услышал мертворождённый. – это характерный жест Мартина.

– Говорят же, что ученики и наставники со временем становятся похожи между собой, – пожал он плечами, – наверное, слуги и их хозяева тоже.

В тоне Доррена звучала небрежность, но почему он отводит глаза?

Тем временем бледноликая пара почти поравнялась с нами. Хулдред с жаром что‑то объяснял своему провожатому, жестикулируя так, что до меня долетал ветерок, а может это было дыхание смерти, источаемое этими воинами. До меня донеслись мысли Хулдреда:

«Если бы не ты, я бы сейчас вёл вас в бой!»

Понять мысли его спутника было невозможно. Его сознание было замутнено. Видимо, только Хулдред, обладая способностью к телепатии, сохранял ясное сознание. Но временами и оно подёргивалось туманом забвения, и тогда оставалось только догадываться по бурной жестикуляции, а язык жестов я так и не удосужился выучить. Да он мне был как‑то не к чему. Теперь, видимо, придётся. Для себя я уже всё решил, решил, что при прибытии на Ленос буду просить алта Альдис за Хулдреда и, может быть, его знаменосца. Но суть разговора, вернее, спора, была ясна и без языка жестов. Я в который раз поразился тому, как эти бездушные, лишённые жалости, эти оживлённые чёрной магией мертвецы, созданные, чтобы убивать, спасают живых от смерти и помогают друг другу, неужели и в правду мир перевернулся с ног на голову, как говорил Мартин? но вдруг в моём мозгу зазвучал голос: «И чёрное бывает белым!» А пока… мысли у Хулдреда закончились окончательно, похоже, выдохся и запас жестов или просто устали руки, потому что теперь он шёл, задумчиво склонив голову на правое плечо, приподняв лицо. Длинная прядь выбилась из‑под обруча и упала на глаза. Хулдред нетерпеливо смахнул её левой рукой так же, как…

Доррен залился краской под моим пристальным взглядом, но ничего не сказал, а я не стал расспрашивать или копаться в его сознании. Ведь всё и так было ясно. Ясно? Да всё ещё больше запуталось! Близкие друзья! Неужели настолько, что жесты нет, я должен, должен расспросить Доррена обо всём, что ему известно.

Вблизи я подробно рассмотрел внешность предводителя мертворождённых. Даже теперь, в смерти он был красив. Бесстрастное бледное худое лицо не утратило красоты юности. Резкие в смерти, но правильные тонкие черты этого узкого, овального лица, наверное, когда‑то были прекрасны. Огрубевшее и обветренное, оно всё равно контрастировало с могучими плечами и руками воина. Его спутник тоже был красив. Оба высокие, худощавые и жилистые, как и все мертворождённые, они походили друг на друга, как братья, если к мертвецам вообще применимо подобное сравнение. В движениях знаменосца читалась былая грация, хоть теперь они и были резче, и походка была тяжёлой. Кем были они при жизни? Может быть, магами‑целителями или филидами –придворными поэтами‑магами, арфистами‑прорицателями, мыслителями, стремящимися к мудрости?

– Ты прав, – улыбнулся Доррен, – но пойдём скорее в шатёр, всё равно без коня ты мало что сможешь сделать.

И он потащил меня к шатру, то и дело встревоженно поглядывая на небо, с которого драконы изрыгали языки пламени.

Втащив меня в шатёр, он плотно задёрнул полог и облегчённо опустился на земляной пол, привалившись к стенке шатра.

– Что с тобой, Доррен? Это же всего‑навсего серые драконы, а они на людей не нападают, к тому же они на нашей стране, а их огонь безвреден для друзей. Чего ты так боишься?

– Я боюсь любого огня! – непонятно ответил Доррен.

Боевой маг, боящийся огня, который является его стихией, это что‑то новенькое!

– Ты сказал, что двое из бессмертных воинов были твоими друзьями? Ими были Хулдред и его помощник?

Доррен кивнул.

– Да, – мы учились вместе в высшей школе магии в Прайдене. Пятьсот лет прошло, как мы расстались в их прежней жизни, жизни Хулдреда и Ларкондира…

Я охнул. Ла̀рко̀ндир, только один из варрад носил подобное имя, лорд Larkondir ar väit ar’láг, последний из династии Арлауг. Правящая династия Арлауг, лорды первых варрад с великого Северо‑Западного архипелага была разгромлена восемьсот лет назад. Неужели до сих пор живы её представители?

Видимо, я задал этот вопрос вслух, потому что Доррен поспешил ответить.

– Великая правящая династия варрад северо‑западного архипелага, династия Арр’лауг была зверски уничтожена людьми Запада, пиратами, потомками Великих Мореплавателей, людьми из Тельмара. Оставшиеся в живых укрылись на острове Гульбард, соседнем островке с центральным островом Хэвн, сердцем Великого Северо‑Западного архипелага. Там они и жили, собирая вокруг себя уцелевших варрад. Тяжёлая это была жизнь. Им приходилось скрывать своё происхождение, но разве кровь ванов и асов скроешь? Потомки ванов и незамужних асиний, первые варрад были также мудры и добры, как ваны, также прекрасны как асиньи, дочери богов. Говорят, род Арр’лауг ведёт своё начало от самого вана Ньёрда и асиньи‑врачевательницы Эйр, вот поэтому в этом роду многие варрад уезжали учиться в высшие школы магов, что, как ты знаешь, для светловолосых не типично. Ларкондас и его жена ещё считались правящими лордами, ибо вокруг них и сплачивались оставшиеся в живых варрад. Ларкондир был их единственным сыном, рано или поздно и ему суждено было стать правящим лордом, если… варвары с материка не разорили остров, убив всех жителей и надругались над одиннадцатилетним пареньком, единственным сыном правивших лордов. Несчастного Ларкондира приютила семья варрад, жившая на одном из соседних островов, тоже чудом спасшаяся от захватчиков. В двенадцать лет он взошёл на корабль, увозивший его в Прайден в высшую школу магии, где ему предстояло провести двадцать долгих лет в школе и ещё десять в академии мудрецов.

Я перебил его:

– Ты говоришь складно, словно филид или бард.

– Я подавал заявку на филида.

Я восхищённо присвистнул.

Доррен продолжил:

– Но экзамен я провалил, и хоть я имею диплом боевого мага в душе я был и останусь филидом.

У меня на языке вертелся вопрос, который я не собирался задавать, но Доррен всё понял по глазам.

– Ты хочешь спросить, как филид мог предать свет, ведь магия филидов, магия созидания, пророчеств и музыки, по своей природе не может служить тьме? Будь я настоящим филидом, я бы не смог предать, но я был боевым магом, а светлая боевая магия не слишком‑то отличается от тёмной, ведь в её основе лежит разрушение. Боевой маг должен убивать, пусть и во имя добра, такова наша суть.

Доррен надолго замолчал, а потом, словно очнувшись, продолжил:

– Раику тебя выучил Ларкондир?

– Да, и он тоже, но в основном меня обучал Хулдред.

Нижняя челюсть вновь попыталась дезертировать.

– Теперь надо рассказать о Хулдреде и обо мне с Мартином, слишком плотно переплелись на станке судьбы наши судьбы, а безжалостные норны связали их в тугие узлы и, боюсь, не скоро нам удастся развязать их.

Хулдред был сыном веллы – правнучки самого аса Хеймдалля внучки известного тебе алта Тхандина, а отцом его был сам покровитель морей вана‑Ньёрда. Кровь асов и ванов, текущая в его жилах, делала Хулдреда величайшим среди живущих. Я это почувствовал сразу, как впервые увидел его в Прайдене…

Даже не читая мысли Доррена, я почувствовал, что сознание его затуманилось, словно подёрнулось непрозрачной дымкой. Я попытался прочесть его мысли и сумел разглядеть такую картину: низкий каменистый берег островка, длинные доски причала, вдоль которого выстроились низкие длинные лодочные сараи, столы с навесами для просушки рыбы, разноцветные, словно игрушечные домики, окружённые лесистыми холмами, покрытые высокими корабельными соснами и багряными клёнами: идиллический пейзаж. подняв руку на самом краю стоит удивительной красоты женщина. Её длинные серебристые волосы развиваются на осеннем ветру, а чистейшие зелёные глаза, словно звёзды горят на смуглом лице. Рядом с ней мальчик, лет восьми‑девяти, заслонившись от яркого заходящего солнца глядит вслед кораблю, на корме которого стоит и машет рукой мальчик‑подросток, лет двенадцати, нет, он выглядит гораздо старше, когда взглянешь на его лицо, так мудры его глубокие глаза. Корабль слишком далеко, и мне не удаётся получше разглядеть отплывавшего.

Доррен вздрогнул, видимо, почувствовав проникновение в своё сознание, и больше я уже ничего не смог разобрать.

– Кто этот мальчик со взглядом мудреца? – напрямик спросил я его. Впрочем, можешь не отвечать, мне кажется, я знаю. Скажи лучше, откуда ты родом.

– Я пикт с Оркнейских островов, – поспешно, слишком поспешно ответил Доррен.

Я улыбнулся. Ложь Доррена была очевидна любому, стоило ему только взглянуть на высокого и статного Отлучённого. Но я промолчал, а Доррен продолжал:

– Когда я прибыл в Прайденскую высшую школу магов, первым, кого я встретил после обязательной встречи с тогдашним директором Бергторссоном, был Хулдред. На нём, как на лучшем ученике школы лежала обязанность встречать новичков и показывать им их спальни, классы, общий зал и так далее. Он и познакомил меня с Хулдредом, – и вновь мысли Доррена затуманились, но на сей раз я не стал ничего спрашивать.

– Мы разговорились с Хулдредом и быстро подружились. Он был старше меня на три года и учился на четвёртом курсе факультета созидательной магии. Студентов только с второго курса распределяют по факультетам и дают форму той кафедры, на которой обучается студент, а все первокурсники ходят в зелёно‑коричневом. лишь филиды, учившиеся по закрытой программе, сразу получали форму своей школы, которая однако, не была отделена от общей высшей школы. Лишь немногих сразу же распределяют по факультетам. Такими и были Хулдред со своим лучшим другом, Ларкондиром. Хулдред, его подлинное имя было Ванарион и Ларкондир учились на факультете созидательной магии, на кафедре целителей. Носили они белоснежную мантию с вышитым золотом на груди восходящим солнцем и аквамариновый плащ с вытканными серебром лебедями и звёздами. Магические кольца силы у них были с сине‑зелёными камнями.