Но вот однажды, когда они шли гуськом по узкой горной теснине, Арчибальд остановился и, приложив палец к губам, прошептал:

– Мне кажется, что мы здесь не одни, – обратился он к ним.

– Как это понимать, – сурово спросил Бернар. – ты же говорил, что здесь, на вершинах, нет людей.

– Их не было здесь тогда, когда я в последний раз проходил этими местами, около тридцати лет назад.

– Но ты же не видел людей, ты только видел чьи‑то тени, не так ли? – сказал Эстор.

– Да, но лучше нам всем быть настороже.

Они отправились дальше, и никто, кроме Арчибальда, не заметил бесшумно скользнувшую за скалу, тень. Но и Арчибальд, кажется, не обратил на это особого внимания. Но вот дорога нырнула в узкое ущелье меж обледенелыми каменными стенами. Сверкающие на солнце гранитные глыбы почти смыкались над головой.

– Не понимаю, как можно любить горы? – спросил Бернар.

Ему никто не ответил, и он, оскальзываясь на камнях, продолжал угрюмо идти вслед за друзьями.

Но вот впереди стены ущелья немного раздвинулись. Тропа в том месте заворачивала, огибая скалу, и шла дальше, снова ныряя в проход между скал. А прямо перед путниками была небольшая площадка, а за ней узкий уступ, прижимаясь к отвесной скале, прямой линией уходил вдаль. У всех вырвался вздох облегчение, когда они поняли, что им придётся идти по менее опасному пути. И вот, когда они достигли площадки и принялись огибать скалу, Арчибальд вдруг замер и прошептал, обернувшись к шедшему за ним Эстору.

– Тише! Мне кажется, я вижу человека.

Эта тревожная новость мгновенно облетела всю колонну, и все столпились на маленькой тесной площадке, вокруг Арчибальда.

Арчибальд молча указал на опасный уступ. Приглядевшись, они тоже заметили фигуру в белом плаще, почти сливающуюся с белоснежной скалой. Фигура крадучись подходила к площадке. Сомнений не оставалось: здесь обитали люди, и эти люди не хотели никакого вторжения в свои владения.

– Он пока ещё не заметил, что мы его обнаружили, но долго так продолжаться не может. Вы идите вперёд, а я останусь здесь и понаблюдаю за ним. Наверняка, он явился сюда не с добрым умыслом, иначе не стал бы красться, как вор.

Сбросив с плеч свой заплечный мешок, Арчибальд быстро и бесшумно подбежал к уступу. Судя по нервическим движениям, человек в белом плаще заметил его и стремительно бросился вперёд. Арчибальд оглянулся и, увидев, что его спутники и не собираются уходить, прошипел:

– Не смейте помогать мне!

Потом он стремительно и бесшумно, как дикая кошка кинулся навстречу противнику. И вот они сошлись! Противник Арчибальда был чуть ли ни в два раза выше декарца, и в руке у него был, вопреки ожиданиям, не горский кинжал, а тяжёлый меч. Лицо его было закрыто то ли берестяной маской, то ли капюшоном.

– Он же его убьёт! – с ужасом прошептала Элона.

Сестра обняла её за плечи.

Налетев друг на друга с разбега, противники замерли, оценивая друг друга. Затем безликий, как назвала его Лебелия, первым сделал выпад. Но Арчибальд увернулся от первого удара и быстрым движением выкинул вперёд руку с кинжалом. В следующие несколько мгновений всё смешалось. Белый и чёрный плащ развивались по ветру, клинки блестели на солнце. Но вот Арчибальд изловчился и ранил противника в руку, державшую меч. Тот вздрогнул, и меч полетел в пропасть. Но обезоруженный враг не сдавался. Он выбросил левую руку с зажатым в ней концом лассо. Он целился по ногам противника, но Арчибальд вовремя заметил хитрую уловку. Он подпрыгнул, и лассо просвистело под его ногами. А он на лету сумел после непродолжительной борьбы, вырвать его из рук хозяина. А тот, выждав несколько мгновений, ловко ударил Арчибальда в бок. Не ожидавший такого удара горец пошатнулся и, не удержавшись на скользком льду, начал падать. Он пытался удержаться, но не мог. В последний момент он ухватил за лодыжку своего противника и вместе с ним рухнул в пропасть.

Вся эта сцена на уступе происходила в течение нескольких секунд и без единого звука. И ни единого звука не прозвучало, когда двое горцев в сумасшедшей схватке вместе рухнули со скалы.

Наши путешественники потрясённо смотрели на опустевший уступ.

– Ну, вот и всё, – мрачно подытожил Бернар.

– Что дальше делать будем? – поинтересовался Эстор.

– Идти вперёд, что же ещё, – ответил его хмурый товарищ.

– Я понесу его мешок, – сказал Эстор, беря с земли лёгкий заплечный мешок Арчибальда. – Не верю я, что он погиб.

Они двинулись в путь.

* * *

Падение продолжалось долго, очень долго для того, чтобы осознать, что впереди верная гибель. Арчибальд видел внизу под собой острые обледенелые камни, но у него не было времени размышлять о неминуемой гибели. Руками он сжимал жилистое тело своего врага. Схватившись в смертельной борьбе, они неслись навстречу собственной гибели, но ни один не думал об этом. Они сжимали друг друга в смертельных объятьях, но ни один не мог одолеть другого. Но вот, наконец, Арчибальд изловчился и с силой ударил противника под рёбра. Тот отпустил руки, скорчился и отлетел далеко в сторону, прямо на острые пики скал. Арчибальд заткнул за пояс кинжал и успел сгруппироваться перед жутким ударом. Ему повезло: он упал ни на острые камни, а на более или менее ровный уступ скалы. Снег немного смягчил падение, но удар пришёлся ему под рёбра. Последнее, что слышал Арчибальд, был жуткий хруст костей, и ослепляющая боль лишила его сознания.

Медленно и плавно катились волны за кормой корабля. Чайки истошно кричали над этим безбрежным синим простором. Он, Арчибальд стоял у борта и смотрел, как вздымаются из голубоватой дымки вершины невысоких Западных гор, его родных гор. Домой, наконец‑то он вернулся домой!

Но вот сознание его помутилось. А когда он снова мог видеть, он стоял на краю снежного утёса. Солнечные лучи играли на обледенелых камнях, всё кругом было залито ослепительным сиянием. Но вот он увидел, что к нему легко и быстро идёт знакомая фигура.

«Неужели я сошёл с ума!» – подумал он, глядя на высокого человека в матроской куртке. «Или я уже умер, что вижу его в стране призраков»

– Я ждал тебя, – сказал моряк, подходя и кладя руку ему на плечо. Он улыбался.

– Как?! Ты здоров?

Геллиот рассмеялся.

– Здесь, в стране умерших нет ни болей, ни увечий.

– Неужели они тебя убили! – с ненавистью воскликнул Арчибальд.

– А зачем я им искалеченным нужен. Грести я всё равно не могу. А руку они мне отрезали ради устрашения. Чтобы вы потом их не преследовали. Вот, что мол, ожидает каждого, попавшего к ним на корабль.

– А откуда ты узнал, что я скоро буду здесь.

– Нам, мёртвым, известно всё, что творится в мире. Мы становимся, как бы волшебниками. Ведь сверху видно многое. И ты, Арчибальд должен вернуться туда, в мир живых.

– Да, кому я там нужен, – покачал головой горец. – А вот ты не мог, не имел право уйти так рано.

– Нет, Арчибальд. Видно, так было суждено. Моя жизнь не стала бы полезной. Всю жизнь я бы был простым моряком. И, не думаю, что я сделал что‑нибудь стоящего. А ты не можешь умереть СЕЙЧАС. Ты нужен там, на земле.

– Кому? Кому я нужен?

– Своей матери, своим братьям. Тем, с кем ты сейчас идёшь через эти горы.

– А разве мои родные живы?

– Жива твоя мать и братья. Смотри!

И он подвёл Арчибальда к противоположному краю скалы и указал рукой вдаль.

– Видишь?

Там, внизу Арчибальд увидел родную долину и отцовский дом. Его мать и братья стояли на крыльце, смотрели на него и улыбались. Но они не видели его, НЕ МОГЛИ видеть. Глаза застлала какая‑то качающаяся влажная пелена. Сколько долгих лет эти глаза не знали слёз.

– Пойдём, – взял его за руку Геллиот.

– Теперь ты понял, кому ты нужен?

Арчибальд молча кивнул.

– Иди.

– Куда?

– Откуда ты пришёл. Да, ты вернёшься в мир навстречу боли и страданиям, но это скоро пройдёт, и ты поймёшь, что не просто так я настаивал.

– Но…

– Иди.

И он посмотрел в глаза Арчибальду так, что горец впервые смутился. Впервые на него смотрели так мягко и так властно одновременно.

Геллиот положил руки ему на плечи и мягко развернул лицом к белоснежным уступам там, внизу.

– Мы с тобой встретимся. Но это будет позже, гораздо позже.

И он легко толкнул Арчибальда в спину.

«Что же он делает. Я же разобьюсь».

Но, вопреки ожиданиям, он не полетел вниз с головокружительной быстротой, а плавно парил над пропастью, опускаясь всё ниже. Словно тёплая перина окутала Арчибальда, и живительные волны этой теплоты перекатывались по всему телу. Не было ни боли, ни страха, ни тревог, ни усталости – всё словно ушло куда‑то вместе с этой теплотой. Как хорошо было плыть вот так, не думая, по тёплым волнам безграничного счастья и покоя! Казалось, чьи‑то надёжные, ласковые руки поддерживали его, бережно пронося над острыми скалами. Чья‑то ободряющая улыбка дарила ему радость и покой. Чьи‑то внимательные, добрые глаза наблюдали за ним: это были глаза Геллиота, который с сожалением смотрел ему вслед и вздыхал.

– живи! И будь счастлив, Арчибальд, в том мире, который я так рано покинул и куда мне уже не суждено возвратиться!

Арчибальд открыл глаза. Резкий ослепительный свет резанул по глазам, и он поспешил их зажмурить и не открывать без особой причины. Лежал он лицом вниз на обледенелой скале. В левой ноге постепенно нарастала боль. Возможно, он вывихнул её при падении. Он попробовал пошевелиться, но все члены будто отяжелели и не хотели повиноваться, а тело резанула такая боль, что он чуть было снова не потерял сознание.

«Сколько я здесь пролежал? Часов пять не меньше, – подумал он, взглянув на небо, где солнце уже клонилось к западному краю небес. «Немудрено, что теперь я даже пальцем не могу шевельнуть». Когда боль немного отступила, он вдруг понял, что ему сильно что‑то мешает. Скосив глаза, он увидел… свою левую руку, вывернутую под неестественным углом и застрявшую между камнями. Он попытался выдернуть руку, и сильная боль обожгла всё его тело, а рука так и осталась зажатой каменными тисками. Несколько минут Арчибальд обдумывал, что же ему делать дальше. Затем, собрав все силы и стиснув зубы, застонав от боли, он наконец‑то вырвал руку из смертельной ловушки. Затем он попробовал продвигаться, подтягиваясь на руках и помогая себе здоровой ногой. Рукавиц на нём не было: он предпочитал сражаться без них. Да они, в сущности, сейчас бы только мешали цепляться руками за мелкие трещины в скале. Снег царапал, обжигал пальцы и ладони, но Арчибальду было не до окровавленных рук. Но вот он не выдержал – упал лицом на твёрдые шипы льда и, кажется, до крови разодрал себе губы и поцарапал лицо, но у него уже не было сил задумываться об этом.