Она решительно трясет головой, свежая порция слез заливает ее глаза.

– Это ничего не меняет. Не для меня. ― Она переплетает свои пальцы с моими и протягивает Колину другую руку. Мой молчаливый кузен встает с кровати и тут же берет ее, как будто это спасательный круг, который ему нужен, чтобы не утонуть в своем отчаянии. – Это правда. Каким-то образом, без моего согласия, я влюбилась в Тирнана, но это ничего не меняет в том, что я чувствую к тебе. Я отдала вам обоим свое сердце задолго до того, как отдала ему его часть. Вы – моя семья. Те, с кем я вижу, как состарюсь. Пожалуйста, не отнимайте это у меня только потому, что я совершила грех – влюбилась в человека, который никогда не сможет полюбить меня в ответ.

Ее слова обжигают так же сильно, как и успокаивают мое неистовое сердце.

– Ты уверена, милая Роза? ― спросил Колин, притягивая ее руку к своему рту, чтобы осыпать нежными поцелуями костяшки ее пальцев.

– Это единственная правда, которую я знаю наверняка, и я не принимаю ее как должное. Я люблю тебя, Колин. Всем сердцем я люблю тебя.

Когда большой парень фыркает и делает вид, что он не в нескольких секундах от того, чтобы разрыдаться, все напряжение, которое я чувствовал, начинает спадать. Она наклоняется к нему, не убирая свою руку с моей, и прижимается к его губам сладчайшим поцелуем.

– Я твоя до тех пор, пока ты будешь со мной. Это я тебе обещаю. Я буду твоей до последних дней.

– Я люблю тебя, милая Роза. Я тоже, блядь, люблю тебя.

Внезапно воздух в комнате меняется, и каждая произнесенная клятва звучит более свято и глубоко, чем предыдущая. Когда Роза поворачивается ко мне, ее глаза наполняются вновь обретенной надеждой, я проглатываю застрявший в горле валун величиной с гору.

– Шэй, пожалуйста, не ненавидь меня. Но если ты пообещаешь мне, что сможешь любить меня хотя бы в малой степени, как я люблю тебя, тогда я буду самой счастливой женщиной, которую когда-либо знал этот мир. Я люблю в тебе все, но больше всего я люблю то, что ты заставляешь меня чувствовать. Как спокойно и безопасно я чувствую себя в твоих объятиях. Пожалуйста, не избегай меня, люби меня. Люби меня, как я люблю тебя.

Иисус, Мария и Иосиф.

Как, черт возьми, я могу отказаться?

Я преодолеваю небольшой промежуток между нами и прижимаю ее к себе, следя за тем, чтобы ее связь с Колином не прерывалась.

– Я твой, лепесток. Я думаю, что с первого дня, когда я увидел тебя, я был твоим. Te amo.

– Te amo - люблю тебя.

Я целую ее до тех пор, пока мои слова любви и преданности не наполнят ее кровь, отстраняясь только тогда, когда убеждаюсь, что оставил ее без сил и довольной.

Ее взгляд из-под ресниц говорит мне, что она готова к тому, чтобы мы с Колином затащили ее в постель и занялись ею, но с этим придется подождать.

– Я бы не хотел ничего больше, чем скрепить наши клятвы друг с другом, но у меня есть идея получше.

– Правда? ― Она застенчиво хихикает, и от этой сладкой мелодии мое сердце хочет выпрыгнуть из груди.

– Да, я хочу. Одевайся, лепесток. Мы идем на шопинг.

– Шопинг? ― Она произносит это слово как ругательство, и по тому, как стонет мой кузен, я могу сказать, что у него есть миллион различных идей о том, как заполнить наш день. Большинство из них подразумевает, что он будет находиться на дюйм глубже внутри нашей женщины.

Но опять же, это придется отложить на второй план. По крайней мере, на день.

Сейчас я хочу заполнить дом, который она купила, всей мебелью, которая нам нужна, чтобы начать нашу совместную жизнь. Мы можем быть семьей, но чем быстрее мы начнем вести себя и жить как семья, тем лучше. Нам нужно, чтобы она залетела как можно быстрее и переехала в наш дом, подальше от влияния моего брата. Навсегда.

Роза и глазом не поведет на мое предложение, тем более что она думает, что Тирнан ее ненавидит.

Но я знаю своего брата.

А даже если и нет, я видел это в его глазах всего несколько минут назад.

В них не было ни капли ненависти.

Только любовь.

И это будет проблемой.