– Ты не знаешь всего, муж.

– Это тоже правда. Я не знаю всего, ― шепчет он, поглаживая прядь моих волос. – Но я знаю тебя.

Насмешка, которая вырывается у меня, так же неубедительна, как и женские стоны на экране.

– Ты хочешь сказать, что если бы я положил свои руки на тебя прямо сейчас, я бы не нашел тебя мокрой и возбужденной?

– Я говорю, что у тебя больше эго, чем здравого смысла. ― Я мило улыбаюсь ему.

– Это не единственное, что сейчас важно. Мне показать тебе, что я имею в виду, Acushla - дорогая? Все, что тебе нужно сделать, это спросить.

Мое сердце бьется в горле, когда я смотрю, как он поглаживает большую выпуклость в своих брюках.

– Покажи мне, ― шепчу я, приковав взгляд к его большой руке, надавливающей на его обнаженный член.

– Я думал, ты никогда не попросишь, ― ворчит он. – Но я сделаю тебе лучше.

Прежде чем я осознаю его намерения, его руки оказываются на моей талии, поднимая меня с места и усаживая на колени. Я стону, когда его твердый член трется о мой чувствительный клитор.

– Ну что, разве так не лучше? ― Он улыбается, его руки на моих бедрах заставляют меня тереться об него.

– Для тебя, возможно, лучше. Меня не так легко впечатлить.

– Ты всегда любила заставлять меня напрягаться. ― Он хихикает, забавляясь.

– У тебя тоже плохая память. Насколько я помню, я всегда делала большую часть работы.

– Тогда зачем отходить от традиций? ― воркует он, его дыхание щекочет мою шею, когда он наклоняется к моему уху. – Если ты хочешь, чтобы тебя трахнули, то я предлагаю тебе поработать для этого.

Его слова должны были бы смутить меня, но этого не происходит. На самом деле, они подстегивают меня, заставляя тереться о него без его дополнительных уговоров. Я скачу на его члене, наша одежда начинает мешать мне, я хочу, чтобы он уже был внутри меня. Но если мне будет больно, то, ей-богу, и ему тоже. Вскоре мы оба задыхаемся, мои соски твердые, как драгоценные камни, каждый раз, когда они ударяются о мою рубашку, а его руки обхватывают мои щеки, чтобы поддерживать наш ритм. Когда я чувствую, что он начинает терять все приличия, я наклоняюсь и кусаю его шершавую челюсть, а языком облизываю его щеку.

– Блядь, ― пробормотал он, набрасываясь на меня, чтобы довести до беспамятства. – Хватит играть в игры, Acushla - дорогая.

– Кто сказал, что я во что-то играю? ― Я дразню, мои зубы впиваются в мочку его уха.

– Черт побери, ― рычит он, поспешно стягивая подол моей футболки через голову.

Внутренне я стою на подиуме, чтобы получить свою награду за то, что заставила его сломаться первым, но образ вскоре исчезает, когда его рот начинает сосать мою нежную грудь.

– Ахх! ― Я выгибаю спину, желая получить его запретный поцелуй.

– Не двигайся, жена. Блядь, ― рычит он, отрывая рот от одного соска, чтобы перейти к следующему.

– Тирнан, ― вздыхаю я в полном отчаянии, дергая его за волосы.

– Просто скажи это. Скажи мне, чего ты хочешь.

– Пожалуйста, ― умоляю я.

Мой сосок выскакивает из его рта, а его пальцы обвиваются вокруг моей шеи. Я почти кончаю от одного этого.

– Скажи мне, ― приказывает он, его надменный взгляд заливает бензином большое открытое пламя, горящее внутри меня.

– Ты мне нужен, ― сдаюсь я, надеясь, что моего признания будет достаточно, чтобы он проявил ко мне милосердие.

– Нет. Не нужно. Скажи мне, что тебе действительно нужно, и это твое. Скажи это.

Я проглотила свою гордость и произнесла слова, которые он жаждет услышать.

– Мне нужно, чтобы ты трахнул меня, муж. Пожалуйста.

Слова едва коснулись воздуха между нами, но это все, что нужно Тирнану, чтобы подтолкнуть его. Его руки работают в два счета, вытаскивая его член из джинсов и боксеров, а я одновременно стягиваю с себя пижаму и трусики. Это грязно, суматошно и безумно, но только когда я скольжу по его члену, наступает настоящее блаженство.

– Черт. Мне этого не хватало, ― простонал он, его глаза на мгновение закрылись, как будто все это было слишком для него.

– Тирнан, ― умоляю я, так отчаянно желая, чтобы он пошевелился, я уверена, что сойду с ума, если он этого не сделает.

– Поскачи на мне, жена. Скачи на моем члене, как будто он твой. Потому что так и есть, моя милая Acushla - дорогая. Так и есть, ― бессвязно бормочет он, его руки снова на моих бедрах, готовые вести меня домой.

Наши взгляды фиксируются на месте нашего соединения, когда я приподнимаюсь и опускаюсь обратно к основанию его члена. Набирать воздух в легкие становится бесполезной необходимостью по сравнению с этим. Это все, что мне нужно, чтобы продолжать дышать. Чтобы чувствовать себя живой. Только это. Тирнан владеет каждой частью меня, владеет мной телом и душой – это все, что мне нужно в этот момент, чтобы почувствовать себя свободной.

– Тирнан, ― шепчу я между вздохами наслаждения, мои руки держатся за его плечи для равновесия.

Я толкаюсь вверх и вниз по его стволу, мои ноги дрожат от каждого безжалостного толчка, которым он погружает меня в себя.

– Посмотри на меня. Посмотри на меня, ― приказывает он на напряженном дыхании.

Я делаю то, что он говорит, все еще ошеломленная всеми ощущениями, проходящими через мое тело. Его взгляд из-под ресниц пронзает меня, и, хотя я не просила его об этом, он наклоняется и целует меня. Слезы наворачиваются на глаза от осознания того, как сильно я скучала по его губам на моих. Он словно вдыхает жизнь в мое разбитое, израненное сердце и соединяет все его осколки своей любовью.

Но чтобы это стало возможным, Тирнан должен был полюбить меня.

А он не хочет.

Я просто его игрушка.

Что-то, чем он может развлечь себя, а потом оттолкнуть, когда это ему надоест.

Так почему же при поцелуе возникает ощущение, что это не ложь?

Почему это заставляет меня верить в невозможное? Что глубоко внутри моего холодного мужа скрывается сердце, которое бьется в такт моему имени?

– Будь здесь со мной, Acushla - дорогая. Будь здесь со мной, ― шепчет он между вдохами, целуя меня так, словно его губы – это окно для желания его души.

Я отгоняю от себя все унизительные мысли и делаю то, что он приказывает. Я посвящаю себя этому единственному моменту и позволяю себе поверить в прекрасную ложь, которую его губы отпечатывают на моих. Я чувствую, как моя киска сжимается вокруг него, желая заключить его внутри, чтобы он заполнил все пустоты, которые образовались в моей душе из-за отсутствия его любви.

– Тирнан, ― шепчу я снова, только на этот раз это похоже на признание в моей любви к нему.

Он смотрит в мои глаза, его зеленые глаза смягчаются настолько, что я почти верю, что это правда. И когда я впитываю эту ложь и лелею ее в своем сердце, надеясь, что однажды она превратится в правду, я сильно кончаю на его наливающийся член, сильно содрогаясь от оргазма, разрушающего мое тело.

– БЛЯДЬ! ― кричит Тирнан, отталкивая меня на дюйм от своих коленей, чтобы он мог кончить мне на живот.

Печаль, больше чем горькое разочарование, прорезает момент блаженства, который я только что пережила, разрывая его на мелкие кусочки конфетти. Я сползаю с его коленей и накрываюсь одеялом, стараясь сделать все возможное, чтобы не сорваться и не расплакаться у него на глазах. Его лоб морщится в замешательстве, когда он смотрит на меня, заправляя обратно в джинсы член.

– Почему? ― произношу я, мой голос густой от отчаяния.

– Почему что? ― возражает он, протягивая руку, чтобы притянуть меня ближе, но я только еще больше отстраняюсь от него.

– Почему идея иметь от меня ребенка так отталкивает тебя?

Его черты лица мгновенно застывают как камень, его манера поведения закрывается от меня.

– Это то, о чем ты хочешь поговорить? Сейчас?

– Почему нет? Ты так и не назвал мне причину.

– Это потому что мне это не нужно.

Я качаю головой.

– Нет. Я не позволю тебе запугивать меня. Я заслужила право знать. Расскажи мне.

– Ты ничего не заслужила, ― рычит он, вставая со своего места, чтобы уйти.

– Не смей уходить от меня, Тирнан Келли! ― кричу я, поднимаясь на ноги, одеяло падает на землю.

Его взгляд сканирует мое обнаженное тело, фокусируясь на сперме на моем животе и синяках, оставленных его пальцами на моих бедрах.

– Я не хочу говорить об этом сейчас.

– Ты не хочешь говорить об этом никогда! ― возмущенно кричу я. – Но я заслуживаю знать. Я заслуживаю знать, почему ты предпочитаешь, чтобы я родила ребенка от другого мужчины, а не от тебя. Скажи мне.

Его губы кривятся в рычании, которое посылает холодный озноб по моему позвоночнику, заставляя меня осознать, насколько я уязвима перед ним.

– Я никогда не смог бы стать отцом ребенка, которого, как я знал с самого начала, буду ненавидеть. Это удовлетворяет твое любопытство? Одна мысль о том, что ты беременна с моим ребенком в животе, вызывает у меня отвращение. Я скорее оторву свой член, чем позволю этому случиться.

Его черствые, жестокие слова выбивают воздух из моих парусов, заставляя мои ноги подкоситься и упасть на пол.

– Ты не можешь этого иметь в виду. ― Я качаю головой, пытаясь силой вытолкнуть его слова.

– Я имею в виду каждое слово. Я потворствую тебе в этой фантазии о том, чтобы стать матерью для следующей линии Келли, но на этом мое участие в этом не ограничивается. Твои слезы никогда не изменят моего мнения или моих чувств. Мне жаль, если я дал тебе повод думать, что ты можешь изменить мое мнение на этот счет. Это не было намеренно.

– Ты извиняешься? Ты извиняешься?!

– Поверьте мне, что извиняться за что-либо, особенно за то, против чего я так сильно переживаю, нелегко. Прими это как свою победу, жена, и будь довольна маленькой победой.

– Только ты можешь считать это победой, ― прорычала я, глядя, как по моим щекам текут горячие слезы.

– Это единственное, что я могу тебе дать. ― Он хмурится, его руки сжимаются и разжимаются по бокам. – Я позвоню Шэй и Колину утром. У тебя будет та жизнь, которую ты хочешь. Я просто не буду ее частью.

И с этими словами, высекающими мою грудь и заставляющими меня истекать кровью на его персидский ковер, он поворачивается ко мне спиной и уходит.