Глава пятнадцать

Роза

Тирнан ждет, пока не услышит, как за Шэй и Колином закрывается входная дверь квартиры, прежде чем встать со своего места и подойти к комоду, где я оставила свою сумочку. Я натягиваю простыни, чтобы прикрыть свою обнаженную плоть, хотя скромность исчезла сразу после того, как только я согласилась на секс с двумя мужчинами, которые не были моими мужьями.

Я молча смотрю, как он переворачивает мою сумку и высыпает все ее содержимое на комод. Он берет тюбик моей помады и подходит к тому же креслу, в котором сидел, пока наблюдал, как родная плоть и кровь по очереди трахает меня.

Хотя могу ли я сказать, что то, что произошло между нами, было просто сексом?

Я клянусь, что между мной, Шэй и Колином была установлена связь.

Может быть, это все было в моей голове, но я чувствовала, как что-то крутится и переворачивается внутри меня с каждым их нежным поцелуем.

А может быть и это кажется более реалистичной причиной – я просто не из тех женщин, которые могут заниматься сексом просто ради секса, без участия чувств.

Возможно, я просто романтизировала все это событие, и то, что я чувствовала, когда Шэй и Колин прикасались ко мне, было только с моей стороны.

На данный момент мой мир повернулся на своей оси, и я не уверена, куда идти - вверх или вниз. Единственное, что знаю: когда я спала с Тирнаном, это была сырая, неразбавленная страсть. Наверное, неприязнь подстегивала эти чувства, делая наши моменты близости более интенсивными.

С Шэй и Колином, казалось, все было наоборот. Я чувствовала себя нежной.

Ценной - более того любимой.

Я ощущала, что могу дышать. С Тирнаном я не чувствовала, что могу даже прикоснуться к нему, не получив за это выговора.

Шэй умолял меня о прикосновении.

Его голубые глаза горели от того, как моя рука пробежала по его груди.

А что касается Колина?

Его пылкие ласки заставили меня почувствовать, что он никогда не владел чем-то настолько ценным.

Это напомнило мне о том, как он смотрел на понравившуюся ему пейзажную картину и хотел погрузиться в нее. Затеряться в чем-то прекрасном, ведь его мир – это нечто иное.

Мне нравилась власть, которую они оба позволяли мне иметь.

Чтобы использовать ее против них.

То, как они распадались, просто находясь рядом со мной.

Это совсем не то, что я ожидала.

Какая-то часть меня кричала, чтобы я положила этому конец еще до того, как я вошла в комнату. Только моя гордость и упрямство не позволили мне отступить и отменить все это.

Я заключила сделку с дьяволом, и если моя душа была ценой, которую мне пришлось заплатить, чтобы получить то, что я хотела, то так тому и быть.

– Иди сюда, ― командует Тирнан, когда он удобно устроится на своем месте.

Я колеблюсь всего секунду, но потом решаюсь, когда он разжимает кулаки. Как бы мне не хотелось смотреть на мужа, пока его мужчины возились со мной, время от времени мой взгляд притягивался к его взгляду. На протяжении всей сцены выражение лица Тирнана оставалось совершенно неподвижным, как будто он просто смотрел повтор старого телешоу, а не его жена занималась сексом с двумя мужчинами одновременно.

Единственным признаком того, что на него влияет происходящее перед ним, было то, как его руки сжимались в кулаки, а затем разжимались каждые несколько секунд.

– Я больше не буду просить, ― говорит он, когда я задерживаюсь, чтобы выполнить его команду.

Я начинаю вставать с кровати, цепляясь за простыню для защиты, когда он качает головой и останавливает меня на месте.

– Цок-цок, ― дразнит он. – Я хочу, чтобы ты пришла ко мне голой, как сейчас. Ползи ко мне, жена. И делай это быстро. Мое терпение и так иссякло.

Моя грудь, шея и щеки вспыхивают от его приказа, но я, как упрямая дура, отпускаю простыню и сползаю с кровати, чтобы на руках и коленях подползти к нему. Сардоническая улыбка на его губах заставляет мой низ живота трепетать.

Когда я стала такой мазохисткой?

Или это его садизм вызвал это во мне?

Я стараюсь не думать слишком много об ответах на эти вопросы и приближаюсь к нему, пока мои колени не оказываются рядом с кончиками его итальянских мокасин.

– Сидеть, ― приказывает он, как будто я сучка в течке, которой нужно приказывать.

Я откидываюсь на спинку стула и высоко поднимаю голову, чтобы он видел: как бы он ко мне ни относился, как бы ни унижал своими словами, у меня всегда будет гордость.

Он наклоняется ко мне, его лицо находится на расстоянии волоска от моего.

– Скажи мне, жена, ― начинает он, его костяшки пальцев ласкают мою щеку, в то время как его другая рука открывает мою помаду и выкручивает ее. – Это было так, как ты себе представляла? Оправдало ли оно твои большие ожидания?

Я не отвечаю ему. Я не смею произнести ни слова. Вместо этого я остаюсь совершенно неподвижной, пока он продолжает гладить тыльной стороной ладони мою щеку.

– Ты меня удивила, ― признается он, и на это у меня на лбу появляются складки, нарушая школьные черты лица, которые я так старалась сохранить в неприкосновенности. – Я могу сосчитать на пальцах одной руки, сколько людей удивили меня за всю мою жизнь. Я никогда не ожидал, что одним из них будешь ты.

Он отстраняется всего на дюйм, его взгляд падает на мою грудь. Мне не нужно смотреть вниз, чтобы увидеть, что мои соски направлены в его сторону. Мое тело, в отличие от моего разума, находит взгляд Тирнана одним из самых возбуждающих ощущений, которые оно когда-либо испытывало. Я продолжаю смотреть прямо в его необычные глаза, пока он использует мою губную помаду, чтобы написать что-то прямо над моей грудью. Когда он заканчивает клеймить меня моей же помадой, он бросает тюбик на пол, откидывается на спинку кресла и любуется своей работой.

Я не даю ему удовольствия смотреть вниз.

– Мне любопытно. Тебе понравился член моего брата внутри тебя?

Да.

– Моего двоюродного брата?

Да.

– Я хочу правды. Думаю, после всего этого я все-таки имею на нее право.

– Какая разница, понравилось мне или нет, лишь бы конечная цель была достигнута? ― произношу я со сталью в голосе.

Точно. Как я мог забыть? Ты хочешь ребенка. Я никогда бы не подумал, что у тебя детская лихорадка, когда встретил тебя.

– Я не хочу.

– Но ты все равно хочешь?

– Да.

– Почему? ― сурово спрашивает он, как будто сама мысль о том, что женщина хочет ребенка, выводит его из себя.

– Потому что от меня этого ждут, ― лгу я. – Чтобы обеспечить соблюдение договора.

Он угрюмо качает головой.

– Я сказал правду, жена.

– Моя правда не имеет отношения к делу и не входит в сделку, которую мы заключили вчера в зале заседаний. Если ты хотел ее получить, тебе следовало попросить об этом. Сейчас я не в настроении заново обсуждать условия, когда меня вполне устраивают те, о которых мы уже договорились.

Он наклоняет голову в сторону и внимательно изучает мое лицо, пока не остается ни одного сантиметра, который бы ему не был знаком.

– Я не хотел этого, ― бормочет он сквозь стиснутые зубы.

– Меня ты тоже не хотел. Наверное, правду говорят, что не всегда можно получить то, что хочешь.

Он наклоняется вперед, берет мой подбородок в руку, его пальцы впиваются в мою плоть.

– Почему я должен хотеть тебя? Что у тебя может быть такого, чего нет у миллиона других женщин?

Я вырываю подбородок из его хватки, мой испуганный взгляд пронзает его грудь, как кинжал, который я хотела бы вонзить в пустоту, в которой должно быть сердце.

– Если это правда, то почему ты выглядишь взволнованным? ― Я огрызаюсь.

– Нет.

– Нет? Тогда почему ты чувствуешь необходимость смущать меня при каждом удобном случае?

– Потому что красивые вещи не должны существовать в моем мире. Их единственная польза – быть сломанными.

Я бросаю на него свой лучший взгляд, глядя ему прямо в глаза.

– Я была сломлена задолго до того, как ты наложил на меня руки. Не думай, что твое насилие сделает вмятину или даст трещину.

На это он улыбается, искренне довольный моим ответом.

Он постукивает по своему колену, молчаливо приказывая мне сесть на него.

А может, это просто его невербальный способ сказать мне, что он собирается отшлепать меня по сырой заднице.

– Я не собираюсь причинять тебе боль. По крайней мере, не физически. Садись, ― смягчается он, когда понимает, почему я не решаюсь сдвинуться с места.

Я встаю с пола и сажусь к нему на колени, его рука тянет мои ноги, чтобы я легла на его. Не пропуская ни секунды, он берет меня за подбородок и пристально смотрит мне в глаза. Мы остаемся так на адское мгновение, и, к моему стыду, моя киска начинает пропитывать его брюки, когда он смотрит на меня.

– Ты кончила.

Это не вопрос, а просто озвученный факт.

– Ты никогда не говорил, что я не могу.

– Это правда. ― Он усмехается, почти довольный тем, что я воспользовалась упущенной формальностью. – Все в порядке. Мне все равно, кончишь ты или нет. Мне даже не важно, будешь ли ты наслаждаться тем, что находишься между Шэй и Колом. Все, что меня волнует, это то, что ты знаешь одну торжественную истину.

– Что именно? ― тихо шепчу я, когда его рука начинает проводить по моей внутренней стороне бедра.

– То, что я позволяю тебе трахать их, не значит, что ты должна забыть, кому ты принадлежишь. Ты моя, Роза. И не забывай об этом.

– Я думала, ты не веришь в право собственности? ― Я бросаю ему в лицо слова, которые он произнес в нашу брачную ночь.

Он ухмыляется.

– Я не верил.

– Что заставило тебя передумать?

– Ты.

И прежде чем я успеваю переварить его признание, он впивается своим ртом в мой.

Его рука опускается с моего подбородка на горло, а его язык борется за господство с моим. Как всегда, я позволяю ему завладеть моим ртом своим греховным поцелуем и позволяю волне желания пробежать через меня. Его пальцы встречаются с моей влажной киской и играют с моим чувствительным узлом, пока я не задыхаюсь в его рот.

– Блядь, ― стонет он, его выпуклый член прижимается к моей попке. – Посмотри, что ты делаешь со мной.