Впервые в жизни я хватаюсь за соломинку, пытаясь понять, какова конечная цель Тирнана. Хочет ли он показать Розе, что она не может шантажом заставить его подчиниться? Это его способ удержать некое господство над своей прелестной невестой? Если так, то у него был миллион других способов сделать это, которые не касались бы ни меня, ни Колина.

Или это какая-то извращенная игра, в которую он играет, чтобы унизить свою жену?

Причинить ей хотя бы унцию тех мучений, через которые прошла ее семья, не приложив к ней руки?

Какова бы ни была его цель, я не уверен, что на сто процентов согласен с выбранным им театральным приемом.

Колин по-прежнему прислоняется к двери спальни, как будто ждет, что босс даст ему добро на уход. Но когда я смотрю на брата, я не вижу в его глазах ни малейшего колебания.

Никто не уйдет отсюда, пока дело не будет сделано.

Когда дверь в ванную со скрипом открывается, сердце замирает в груди, и все мысли о том, чтобы поскорее сбежать, исчезают из моей головы.

Damnú – черт.

Роза действительно самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

В белой ночной рубашке со спагетти, ниспадающей почти до босых ног, она входит в комнату с высоко поднятым подбородком. Она выглядит так, словно собирается храбро встретить расстрельную команду и хочет встретить своего создателя с ним, зная, что она ни разу не дрогнула перед лицом верной смерти.

– Ну что, жена? Мы здесь из-за тебя. Могу я напомнить тебе, что это твое шоу? Ты отдаешь приказы.

Но так же, как и мой брат, Роза выглядит решительно настроенной довести дело до конца.

Она подошла к кровати, не удостоив мужа взглядом, и направила свое внимание на нас с Колином.

– Ты можешь подойти ближе? ― спрашивает она, ее голос – мягкая ласка.

– Тебе придется быть более точной. Кто из них тебе нужен? ― Тирнан говорит скучающим голосом.

Ублюдок.

Даже при всех стальных нервах, которые она пытается продемонстрировать, видно, что она нервничает.

Блядь.

Я нервничаю.

Насмешки Тирнана над ней не ослабят ее нервы и не разбавят тяжелый воздух, который висит в комнате.

Не дав ей ничего сказать, я делаю шаг в ее сторону, облегчение и благодарность мгновенно преображают черты ее лица.

Это гребаное дерьмо.

Мой брат должен просто проглотить свою гребаную гордость и уже подложить ей ребенка.

Хмм.

Возможно, все, что ему нужно, - это небольшой толчок в правильном направлении.

Я сомневаюсь, что он действительно хочет, чтобы мы с Колином трахали его жену у него на глазах. Он никогда не был одним из тех, кто делится. Он всегда смотрит на нас с Колином свысока, когда до его ушей доходят сплетни о том, что мы зажали между собой другую девушку.

Но все женщины, которых мы с Колом брали к себе в постель, были либо платными шлюхами, либо девушками с ненасытным аппетитом, которые наслаждались тем, что им заполняли обе дырки. Я никогда не был тем, кто стыдится шлюх. Я за право женщины на сексуальную свободу. Особенно когда я участвую в этом процессе.

Но это совсем другое дело.

Это не какая-то шаловливая фантазия, которую Роза хочет воплотить в жизнь.

Это не просто секс ради удовольствия.

Она хочет создать семью.

Не нужно проводить с ней слишком много времени, чтобы увидеть в ней материнскую жилку. Она будет отличной матерью – Эрнандес или нет. Тирнану чертовски повезло, когда он выбрал ее имя в лотерее. Этот чертов идиот просто слишком упрям и горд, чтобы увидеть это.

Если он не поумнеет в ближайшее время, то никогда не будет счастлив в браке.

И как бы мне ни хотелось погрузить свой член в сладкую киску этой женщины, она все еще его жена. А не моя.

Думаю, этому ублюдку просто нужно напомнить.

Как ему повезло, что у него есть брат, который не стесняется время от времени ставить его на место.

– Что тебе нужно, чтобы я сделал, лепесток? ― Я хитрю, вкладывая в свой голос все свое очарование.

Ее длинные ресницы вздрагивают, глаза наполнены страхом.

– Скажи мне, что тебе нужно, и я помогу тебе.

– Я… я не уверена, что делать, ― тихо пробормотала она, достаточно низко, чтобы только я мог услышать неуверенность в ее голосе.

Девочка старше меня по крайней мере на два года, и все равно она нетронута, как девственница.

– Колин, ― зову я достаточно громко, чтобы он услышал меня с другого конца комнаты. – Иди сюда.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, что мой кузен выполнит мой приказ. Его шаги бесшумны на кремовом ковре в комнате, но, когда он появляется за этой испуганной розой, мне становится легче от мысли, что он со мной.

Роза смотрит на своего мужа, а я осторожно тяну за одну шелковую бретельку ее ночной рубашки и спускаю ее с плеча. Колин подражает моим действиям и тянет за другую бретельку, в результате чего ночная рубашка полностью падает на пол и оказывается у наших ног. Я смотрю на ее пальцы, цепляющиеся за ковер, чтобы привязать ее к земле, когда она стоит обнаженная между мужчинами, которые неделю назад были просто незнакомцами. Ее грудь вздымается вверх и вниз, привлекая мое внимание к ее выпуклостям.

И какая идеальная грудь.

Я настолько привык к фальшивым сиськам, что, когда я вижу настоящие, данные мне Богом, достаточно большие, чтобы поместиться в ладони, мой член мгновенно становится твердым.

Дерьмо.

Я хочу ее.

Я действительно чертовски хочу ее прямо сейчас.

Черт!

– К черту все, ― говорю я, когда я уже близок к тому, чтобы потерять свой чертов разум и последовать плану Тирнана.

Я уже собираюсь отвернуться, чтобы уйти, когда Тирнан окликает меня по имени, останавливая мой шаг.

– Еще дюйм, Шэй, и брат ты или нет, я посажу тебя на цепь в одном из наших подвалов и оставлю там на целый месяц, чтобы ты не видел света. То же самое касается и тебя, Колин.

– Если ты этого хочешь, то действуй. А мне плевать.

Я уже собираюсь выйти за дверь, когда Роза хватает меня за запястье, останавливая на моем пути.

Мой лоб покрывается складками от одного только отчаяния на ее лице.

– Пожалуйста, Шей. Останься.

В конце концов, меня задевает это гребаное «пожалуйста».

И тут меня осенило.

Как озарение, которое все это время смотрело мне прямо в лицо, я начинаю понимать, почему она так сильно этого хочет. Ее жизнь с нами, Келли, никогда не будет счастливой. Ее всегда будут воспринимать как врага. Она проживет остаток своих лет здесь, будучи ненавидимой за то, над чем она не властна. Желание Розы забеременеть не имеет ничего общего с боязнью нарушить договор или желанием противостоять мужу.

Ей нужен человек, которого она сможет полюбить.

Тот, кто будет любить ее безоговорочно.

Ребенок никогда не будет видеть в ней подонка Эрнандеса, а только мать, которая будет оберегать его и любить.

Это не секс для удовольствия.

Это она уже влюблена в ребенка, которого еще нет.

Потому что, в конце концов, только так она сможет испытать настоящую любовь.

Я преодолеваю расстояние между нами и провожу рукой по ее длинным каштановым волосам, чтобы коснуться ее щеки.

– Хорошо, Роза. Для тебя я сделаю это.

Взгляд благодарности, которым она меня одаривает, раскалывает мое сердце до глубины души.

Очень медленно я опускаю голову, не сводя с нее глаз, целуя ее обнаженное плечо. Колин следует моему примеру и подражает моим действиям на ее плече, его руки опускаются на ее бедра, чтобы держать ее ровно и на месте.

Я достаточно хорошо знаю Колина, чтобы понять, что приказ Тирнана для него – закон. Он не отступит, если ему не прикажут. Но если наш вчерашний разговор о чем-то говорит, то у него есть свои планы в отношении этой испанской розы.

Ее дыхание становится более поверхностным, когда мой язык прокладывает себе путь к изгибу ее шеи, одновременно с тем, как Колин целует ее лопатки и спину с открытым ртом.

На вкус она напоминает экзотический дикий фрукт, заставляя мой рот жаждать большего. Мне хочется попробовать ее губы и убедиться, что они такие же сладкие. К сожалению, я сомневаюсь, что мой брат отнесется к этому интимному акту с пониманием.

Если подумать…

Да пошел он.

Роза задыхается, когда я беру ее за шею, чтобы захватить ее губы в свои. Ее глаза расширяются на миллисекунду, а затем закрываются, наслаждаясь нежным поцелуем. Обычно я не так нежен с женщинами, но если кто и заслуживает немного сладости в своем мире, так это великолепное, свирепое создание, стоящее передо мной.

Мои зубы покусывают шов ее губ, безмолвно требуя входа. Когда она раздвигает губы, чтобы вдохнуть воздух или выразить одобрение, я использую это в своих интересах и погружаю язык в ее рот. Еще один слабый вздох вырывается у нее, и я съедаю его, решив услышать ее стон всего лишь от одного поцелуя. Как только она это делает, я отстраняюсь, чтобы мой гребаный брат мог услышать это громко и четко со своего места.

Роза дважды моргает, словно совершенно ошеломленная тем, какое удовольствие она получила, целуя меня. Я облизываю губы и нежно дергаю ее за волосы, так что у нее не остается выбора, кроме как отклонить голову в сторону, чтобы мой кузен смог сделать свой ход.

Колин, не колеблясь, захватывает ее губы в свои, его язык с силой разрывает печать, отчего у нее перехватывает дыхание. Я чувствую, как ее ногти впиваются в мою рубашку, пока Колин поглощает все ее мольбы и заставляет ее тело петь и жаждать большего. Когда он расслабляется, его глаза становятся расплавленными от желания. Я много раз видела их зеленый оттенок, чтобы знать, что он хочет женщину, которую держит в своих объятиях, так же сильно, как и я.

Я наклоняюсь к ее уху, мурашки распространяются по всей ее оливковой коже.

– Мы сделаем так, чтобы тебе было хорошо, лепесток. Не бойся. Доверься нам. Мы знаем, что делаем.

– Я тебе верю. ― Она вздыхает, ее румяные щеки делают ее еще более очаровательной в моих глазах.

Я бросаю ей дерзкую улыбку, переплетаю ее пальцы со своими и веду ее ближе к кровати. Она бросает быстрый нервный взгляд на своего мужа, но я подталкиваю ее подбородок рукой, чтобы она смотрела только на меня.