Глава четырнадцать

Шэй

Я нетерпеливо жду, пока Роза выйдет из комнаты, прежде чем разорвать брата по новой.

– Ты, блядь, не можешь быть серьезным, Тирнан?! О чем ты, блядь, думаешь?

Мой брат полностью игнорирует меня, подходя к окну от пола до потолка, чтобы посмотреть на наш город.

– Тирнан?! Ты слышал, что я только что сказал? Это чертовски безумно. Даже для тебя, ― кричу я, но все, что я получаю, это молчание брата и его спину, повернутую ко мне.

Я поворачиваюсь к своему угрюмому кузену, который склонил голову, думая бог знает о чем.

– Почему ты ничего не сказал, Кол? Ты ведь согласен со мной, верно? Это какое-то извращенное дерьмо. Я имею в виду, ты можешь честно сидеть здесь и говорить мне, что ты не против того, чтобы трахнуть жену Тирнана?

Его голова метнулась в мою сторону, ярость, подобной которой я никогда не видела, омрачила его черты.

– Не говорите о ней так. Она заслуживает нашего уважения.

– О да, придурок? Тогда скажи мне, как мы можем проявить к ней хоть какое-то гребаное уважение, набив ее тегами, как какую-то шлюху из «Ямы»?!

Когда он начинает рычать, как какой-то дикий зверь, я понимаю, что задел нерв.

К черту. За копейку, за фунт и все такое.

– Что? Ты думал, Тирнан хочет, чтобы мы напоили Розу вином и пообедали, прежде чем по очереди трахать все ее отверстия?

Колин встает со своего места, готовый броситься на меня и заставить меня проглотить все слова, которые я только что произнес – даже если для этого ему придется сломать мне зубы.

– Думаешь, ты меня пугаешь, ублюдок? ― Я смеюсь, вытаскивая свой любимый клинок и играя рукояткой по костяшкам пальцев. – Я бы вырезал твое сердце из груди, прежде чем ты хоть пальцем меня тронешь.

– Хватит, ― окликает Тирнан позади меня, его тон звучит более раздраженно из-за моего дерьма, чем из-за хреновой сделки, которую он только что заключил со своей женой.

– Пошел ты, dheartháir - брат. Я скажу, когда будет достаточно. А сейчас ты не сможешь меня заткнуть, даже если захочешь. Это один хреновый сценарий, в который ты нас втянул. Розу тоже.

– Скажи мне, Шэй. Выглядела ли моя жена хоть сколько-нибудь обеспокоенной тем предложением, которое я ей сделал?

– Она не прыгала от радости, если ты это имеешь в виду.

– Но она тоже не сказала «нет». Вы слышали, как она согласилась на мои условия. Она даже согласовала свои собственные. Если у тебя действительно есть проблемы с чем-то из этого, то я уверен, что Колин может пойти на это один.

– Если это правда, то зачем было приводить нас обоих сюда сегодня? Почему бы просто не выбрать одного из нас и не избавить другого от необходимости знать об этом дерьме?

– Может быть, я хотел увеличить ее шансы забеременеть.

– Ну и хрен с тобой, ― горько фыркнул я. – Ты хотел шокировать ее. Заставить ее переосмыслить твое так называемое решение о нежелании быть отцом ребенка. Ты думал, что, предложив нас с Колином в качестве кандидатов в няньки, она уступит и не пойдет на это. Твой безотказный план укусил тебя за задницу, брат. И теперь ты в заднице. Или, в данном случае, твоя жена.

– Ты в деле или нет, Шэй? Это все, что я хочу знать.

– Конечно, я в деле. Кто-то должен быть там, чтобы убедиться, что с Розой все в порядке. Или, что еще лучше, чтобы собрать куски оболочки женщины, в которую ты собираешься превратить ее, когда это дерьмо взорвется у нее перед носом.

Я провожу пальцами по волосам, натягивая пряди, расстроенный тем, что не могу найти нужные слова, чтобы вразумить своего упрямого брата.

– Я не говорю, что она не облажалась, когда угрожала разоблачить тебя перед семьями. Так и было, ясно? Это дерьмо не кошерно. Но давай, брат. Она просто испуганная, одинокая девушка, а не наш настоящий враг. Сейчас она может делать вид, что согласна с этим дерьмом, но поверь мне, это говорит ее гордость. Она не хочет, чтобы на нее смотрели как на гребаный кусок собственности или половик, и это ее способ противостоять тебе.

– Мне все равно, какие у нее были причины. Дело сделано.

Я смотрю на брата и думаю, куда делся парень, который несколько дней подряд носил одни и те же старые футболки и рваные джинсы, парень, у которого всегда была теплая улыбка и шутка на кончике языка.

О, точно.

Он мертв.

Умер мучительной смертью, когда мой отец передал ему ключи от королевства пять лет назад.

Теперь остался только этот холодный, расчетливый, бессердечный труп, который шествует в чертовом костюме, в котором его не застали бы мертвым еще десять лет назад.

Нет.

Брат, на которого я равнялся всю свою жизнь, начал исчезать в тот день, когда мой второй брат решил покончить с собой.

– Я всегда восхищался твоей справедливостью, Тирнан. То, как ты руководишь людьми и требуешь от них верности, достойно восхищения. Но я никогда не знал, что ты можешь быть таким чертовски жестоким. ― Я встаю со своего места и начинаю выходить за дверь, покончив с этой чертовой встречей.

– Будь в «Авалоне» завтра в полдень. Я скажу Розе, что все начнется завтра, ― приказывает мой брат, обращаясь ко мне своим обычным деловым тоном.

– Пошел ты, Тирнан. Надеюсь, однажды она простит тебя, потому что я никогда не прощу.

Я выбегаю из зала заседаний и направляюсь к лифтам, Колин, как всегда, следует за мной по пятам. Когда двери закрываются, я сталкиваюсь со своим неразговорчивым кузеном и толкаю его прямо в грудь.

– Спасибо за поддержку, придурок. Это неправильно, и ты это знаешь. Ты мог бы хотя бы поддержать меня там.

– Босс принял решение задолго до того, как мы вошли в комнату.

– Иисус, Мария и Иосиф! Ты можешь хоть на одну чертову секунду перестать быть роботом и подумать о последствиях этого дерьма? ― кричу я ему в лицо. – Она напуганная девочка. У нее здесь нет никого, кто мог бы держать ее за руку. А теперь мой брат хочет отправить ее на корм львам.

– Мы не животные, ― возражает он.

– Ты уверен?! Тогда как ты называешь трахать одну и ту же женщину, пока ее муж смотрит? По-моему, довольно дико.

– Мы уже делили женщин.

– Шлюх! Мы уже делили легкую киску, но не такую женщину, как Роза.

Иисус. Мир в полной жопе, если я – голос разума.

Когда жизнь стала такой хреновой?

О, я знаю.

Когда охреневшие сделанные мужчины - это полностью посвященный член мафии решили, что единственным способом когда-либо опустить оружие будет принесение в жертву своих дочерей.

Блядь.

– Мы не можем этого сделать, ― бормочу я, терпя поражение.

– Мы можем, и мы сделаем это. Это был приказ.

– К черту приказы моего брата.

Колин рычит.

– И прекрати это дерьмо. Перестань рычать на все, что я говорю.

– Когда ты перестанешь быть ослом, я это сделаю.

– Смешно, ублюдок.

На этот раз рычу я.

Отлично.

Я схожу с ума.

Я снова провожу пальцами по волосам, как раз, когда двери лифта с грохотом открываются. Я должен выйти и заняться своими делами, стараясь забыть о том, что принесет мне завтрашний день. Но я не двигаюсь ни на дюйм. И Колин тоже.

– Скажи мне, почему ты участвуешь в этой затее?

– Я их расстроил.

– Кто?

Он хмурится на меня.

– Хорошо, и как же тогда? ― Я вскидываю руки вверх, понимая, что он имеет в виду Тирнана и Розу.

– Роза обиделась на меня за то, что я украл ту жалкую картину, которую подарил твоему папе. А босс… ну, потому что я поставил ему ультиматум на днях.

– Что за ультиматум? ― спрашиваю я, искренне интересуясь его ответом, поскольку Колин ни разу ни в чем не бросил вызов Тирнану.

– Ей было одиноко. Грустно в отеле, ― бормочет он, переминаясь с ноги на ногу.

– И?

– И я сказал ему, чтобы он отвез ее домой. А если он этого не сделает… тогда это сделаю я.

– Ни фига себе, ― пробурчал я, впечатленный.

– Черт, ― пробормотал он в разочаровании. – Теперь он думает, что моя преданность поставлена под угрозу. Я не могу этого допустить.

– Разве нет? ― Я подергала его бровями.

– Нет, ― ответил он, выходя из лифта. – И я докажу это, сделав то, о чем он нас попросил. И ты тоже.

– Верно. Потому что именно так здравомыслящий человек показал бы свою преданность. Трахать его жену, пока он смотрит, как это делаешь ты. ― Я насмехаюсь, следуя за ним и пиная воздух у своих ног.

Колин торопит шаги и замедляет их только тогда, когда мы проходим через двери главного входа в наше здание.

– К черту. Я пойду к Athair - отцу и расскажу ему о намерениях Тирнана. Если об этом станет известно другим семьям, то я уверен, что договор окажется под угрозой. Athair – отец этого не захочет, и он отговорит Тирнана от этой мысли, на который он нас всех загнал.

Колин внезапно останавливается в центре сквера возле нашего офисного здания и поворачивается ко мне лицом.

– Нет, не отговорит.

– Черта с два, он этого не сделает. Athair – отец поклялся своей жизнью, что дочери Эрнандеса не будет причинен вред. Секс втроем с мужчиной, который не является ее мужем, попадает в эту категорию, не так ли?

– Ты забыл об Айрис, ― говорит он с холодным лицом, посылая ледяной холод по моим костям. – В эту самую минуту она отбивается от трех Волковых. Троих. И ни одной из семей нет до этого дела.

– Это другое дело, ― прорычал я на напоминание.

– Нет, это не так. Разница лишь в том, что Роза приняла условия Тирнана разделить с нами постель. Айрис не имела права голоса.

Моя рука инстинктивно тянется к кинжалу, как будто подонок Братвы находится прямо передо мной.

– Самое меньшее, что мы можем сделать, это сделать это как можно более безболезненно. Перестань быть эгоистом, Шэй. И хоть раз будь долбаным мужиком. Она заслуживает этого от нас.

И с этими словами он оставляет меня тушеваться посреди площади, как раз в тот момент, когда святой Брандон открывает шлюзы и выпускает дождь на мое тело, смывая мой нрав.

Она заслуживает этого от нас.

И под ней Колин подразумевает обеих женщин, которые пожертвовали больше, чем мы за всю свою жизнь.

На следующий день ни Тирнан, ни Колин не удивились тому, что я появился в «Авалоне» в полдень.

Мой брат занимает место на диване в углу комнаты – идеальное место, которое позволит ему не пропустить ни одного момента этой извращенной интриги.