ГЛАВА 4

Квартира Роберта не была опечатана. Никакой желтой ленты, натянутой поперек двери, как бы объявлявшей жилище моего друга местом преступления. Я замешкался на входе и огляделся — все вокруг выглядело как и всегда. Калифорнийская стандартная белая штукатурка, пожелтевшие пальмы и успокаивающий гул близлежащей Голливудской автострады.

Я открыл дверь своим ключом. Заперев за собой дверь, я прислонился к ней, тихо дыша и напряженно вглядываясь в темноту.

По другую сторону стены доносились приглушенные звуки хэви-металл, но внутри холодной квартиры все было тихо.

Я не хотел рисковать, зажигая свет. Я включил карманный фонарик и медленно обвел им помещение: типичная квартира-студия в Западном Голливуде с мебелью из каталога «Икея». Белый диван-кровать стоял напротив, типа, дубового шкафа, который одновременно служил стойкой для аппаратуры. Тренажер «Bowflex» занимал половину гостиной. Я заглянул через стойку на кухню. Там была раковина, полная грязной посуды. В квартире пахло затхлостью. Я взглядом нашел источник: на кухонной столешнице увядшие цветы в бутылке от вина.

Поджимаемый временем, я подошел к шкафу. Открыв верхний ящик, осмотрел содержимое: майки, трусы, несколько упаковок презервативов, запонки для рубашек в кожаной коробке, пачка распечатанных фотографий. Я быстро просмотрел снимки. Тара и дети лепят снеговиков, сгребают листья, празднуют день рождения, украшают рождественскую елку. Жизнь без отца. Я сунул их обратно между леопардовыми бикини из лайкры.

Было странно рыться в вещах Роба. Более болезненно, чем ожидал. Я посмеялся над собой – довольно глупо рыдать над ящиком с носками. Я даже не знал, что именно ищу. Я провел латексной перчаткой по волосам, и поморщился, когда тонкие волоски потянулись за резиной.

Поднявшись с корточек, я подошел к шкафу. На верхней полке стояли две обувные коробки, скрепленные натянутыми резинками. Я потянулся за ними, но сверху сдвинулся какой-то твердый и плоский предмет и упал, попав мне по голове. Я выругался, а затем напряженно стал ждать, не последует ли какой-нибудь реакции на этот звук из соседней квартиры.

Ничего. Соседи, вероятно, были глухими, судя по приглушенному стуку барабанов и бас-гитары. Я узнал «Что ты сделаешь ради любви» Грейта Уайта.

Мой фонарик высветил школьный альбом, рождественские открытки и фаллоимитатор. Фаллоимитатор в шкафу для одежды?

«Господи, Роб!» — пробормотал я, как бормотал уже много лет. Как будто Роб виноват в том, что умер, а я рылся в его личных вещах.

Я схватил фаллоимитатор, прошел на кухню и засунул его поглубже в мусорное, приходя в ужас от мысли, что сестры Роба или Тара будут рыться в его квартире и найдут секс-игрушку. Кого я пытался защитить?

Вернувшись в гостиную, я наконец достал одну из обувных коробок, сложил ноги по-турецки на ковре и снял крышку. Счета, счета и еще раз счета. Корешки зарплатных чеков. Так много счетов. Так мало корешков зарплатных чеков. Мне чертовски хотелось, чтобы наш последний разговор не касался денег.

Я закончил перебирать набитую коробку, признав, что даже если бы там было что-то важное, я, вероятно, не узнал бы. Люди не ведут банковские реестры, как раньше. Не так уж много можно было сделать выводов из нескольких квитанций из банкомата и нескольких неоплаченных чеков в конвертах.

Я перешел к следующей коробке. Бинго! Письма. Пачки фотографий. Я вытащил первый конверт, узнав дикие каракули зелеными чернилами. Я достал письмо, быстро просмотрел его. Подпись «Черная Красавица».

— Расскажи о своей пурпурной прозе. Пресвятая Дева Мария, — пробормотал я.

Я сложил письмо и сунул его в конверт. Снаружи донесся тихий шорох.

Я напрягся.

Послышался скрежет ключа в замке входной двери. Я молниеносно захлопнул крышку коробки, забрался в шкаф и закрыл дверцы.

Я услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Под нижней частью двери шкафа появилась полоса света. Я зачарованно уставился на нее.

Скрипнула половица.

Мне стало интересно, не убийца ли Роберта рыщет по другую сторону шкафа.

В тесной темноте одежда касалась моего лица и запах Роберта наполнял мои ноздри. Как будто он стоял рядом со мной. Мне казалось, что если я протяну ладонь, то коснусь его руки. Тут я понял, что мне нужно отлить.

Пот лился по всему моему телу, пока я ждал в удушливой темноте. Удивительно, что незваный гость не слышал, как колотится мое сердце; для меня это звучало так громко, как будто кто-то пинал пустую бочку из-под масла.

Я напрягся, услышав низкий голос. Неразборчивые слова. Их было двое? Я прижался ближе к двери, пытаясь расслышать, пытаясь узнать голос.

Мужчина. Это все, что я мог сказать.

Еще несколько неразборчивых слов, а затем безошибочно узнаваемый звук законченного разговора по мобильному телефону.

Снова заскрипел пол. Полоса света под дверцей исчезла. Входная дверь закрылась так же тихо, как и открылась. Щелчок замка.

Тишина.

Я подождал довольно долго, просто чтобы убедиться в безопасности.

Испустив долгий вздох, осторожно открыл шкаф и вышел.

Включился верхний свет. Детектив Риордан. Он стоял, прислонившись к входной двери и небрежно положив руку на лацкан пиджака, держа наплечную кобуру в пределах легкой досягаемости.

— Это один из старейших трюков в мире, Эдриан-через-а.

Я не был уверен, кого он имел в виду — себя или меня. Я стоял, вдыхая и выдыхая в такт колыханию бежевого ковра. Издалека я услышал, как Риордан протянул что-то еще, а затем пол взлетел вверх и ударил меня по лицу.

* * * * *

Я пришел в себя на диване Роберта. Риордан склонился надо мной, резко и настойчиво, похлопывая меня по щеке.

— Проснись и пой, Спящая Красавица. Ну же. Открой светло-голубые глазки. Просыпайся.

Я захлопал ресницами. Открыл рот.

— Я проснулся.

Риордан перестал хлопать меня по щеке, и ставился на меня сверху вниз.

— Господи, — пробормотал я, когда до меня дошла полная картина.

— Опять ошибаешься. — Он взял меня за запястье прохладной профессиональной хваткой. На мгновение взглянул на часы. Хмыкнул.

Я молча наблюдал за ним. Вот это унижение. Но почему-то испытывал только легкое любопытство. Неужели он следил за мной? Выстрелил бы он в меня? И почему самые красивые всегда натуралы?

— Знаешь, Инглиш, может быть, тебе стоит подумать о смене профессии? Не думаю, что ты создан для кражи со взломом.

— Ты арестуешь меня? — Как я уже сказал, это было просто легкое любопытство. Я слишком устал, чтобы волноваться по этому поводу.

Глаза Риордана блеснули.

— Еще не знаю. Что ты здесь делаешь?

Я приподнялся на локте, пошарил в нагрудном кармане в поисках таблеток, сумел снять колпачок.

— Можно мне стакан воды?

— Ты тянешь время, — сказал он, но пошел на кухню и вернулся с наполовину наполненным водой стаканом.

Я подумал, что, если (не дай бог) у меня был ВИЧ или СПИД, это было бы более приемлемо. Если ты гей и с пороком сердца, люди все равно подсознательно ожидают этого. Но в моем случае… Я не могу ожидать, что у кого-то хватит желания с этим мириться, если у меня самого не хватает на это терпения.

Риордан молча смотрел, как я осторожно сел, закинув таблетки в рот и запил водой.

— Спасибо. Как ты узнал, что это я?

Риордан фыркнул.

— Это твой черный Форд-Бронко припаркован в квартале отсюда, не так ли?

— О! — Я сделал еще глоток и поставил стакан на ковер. Убрал волосы с глаз. Моя рука была почти твердой. Я осознал, что Риордан снял с меня перчатки. Оглядевшись, их не обнаружил.

Он покачал головой.

— Слушай, Умник, мне казалось, ты когда-то написал детектив или что-то в этом роде. Тебе не приходило в голову, что мы будем наблюдать за этим местом? Ты не подумал, что мы уже все тут обыскали? — Он указал на коробку из-под обуви, лежащую там, где я ее бросил. — Что ты искал?

Мне не хотелось говорить то, что было у меня на уме: что, возможно, Роб пытался кого-то шантажировать. Это казалось предательством, хотя Роб на моем месте так бы и поступил.

— То, что вы упустили. Что-то, что указало бы на того, кто на самом деле убил Роберта. — Я встретил его пристальный взгляд прямо. — Я не убивал его.

Риордан криво усмехнулся.

— Ты же знаешь, Инглиш, что все так говорят?

— Я не убивал его.

Он долго рассматривал меня своими светлыми проницательными глазами. Он задумчиво потер нос, затем произнес:

— Может быть, мы пойдем куда-нибудь и поговорим об этом?

* * * * *

Мы пошли в кафе «Нуар». Клод приветствовал нас и сияя принес меню, — по его мнению, это было моим первым свиданием за восемь месяцев. Я не уверен, понял ли это Риордан, но он резко извинился и направился в уборную, нащупывая в полумраке дорогу.

— О-о-ла-ла, — подмигнул Клод, ведя меня к пустой кабинке. Très magnifique (великолепно).

— Он полицейский, — оборвал я его, — один из детективов, расследующих убийство Роберта.

— Зачем ты привел его сюда? — спросил в ужасе Клод.

На последнем слове его голос поднялся до легкого визга.

— Ш-ш-ш, — прошипел я, — слушай, они знают о письмах.

— Они у них?

— Я видел их в коробке из-под обуви у Роберта. Риордан сказал, что они уже осмотрели все его вещи.

— Это была ловушка?

Я открыл рот, но замолчал, когда дверь мужского туалета открылась, и вышел Риордан. Клод виновато вскочил из-за стола и поспешил на кухню, обходя мой полицейский эскорт широкой дугой.

Секунду спустя Риордан опустился напротив меня.

— Итак, скажи мне, юный Шерлок, что именно ты делал в квартире Херси?

— Я уже сказал. Вы, полицейские, определили меня как козла отпущения… или гея.

Его темные брови приподнялись.

— Прошу прощения? Тебя арестовали? Тебя хотя бы официально допрашивали? Даже после того, как я обнаружил, что ты взламываешь и проникаешь на…

— Я открыл дверь ключом, который вручил мне Роберт.

Риордан выразительно втянул в себя воздух.