ГЛАВА 11

Дома мне подмигивал автоответчик. Я снял куртку Риордана и повесил ее на железную вешалку, затем нажал кнопку «Воспроизвести». Пауза, а затем раздался виноватый голос Брюса.

— Наверное, я был немного мудаком. Если ты захочешь позвонить мне вечером, я буду дома.

Я набрал номер. Брюс снял трубку на четвертом гудке — как раз в тот момент, когда я собирался повесить трубку.

— Привет. Это я.

— Эдриан, — он нервно прочистил горло, — я надеялся, что ты позвонишь.

— Я сожалею о сегодняшнем вечере. Это было неизбежно… — произнес я сорвавшимся голосом.

Брюс издал встревоженный звук.

— Что случилось? Копы?

Прошла секунда или две, и, наконец, мне удалось собраться с мыслями.

— Эдриан, боже мой, — бормотал Брюс, пока я короткими фразами рассказывал ему, что произошло. — Боже мой, Эдриан. Тебя могли убить.

Я закрыл глаза, уткнувшись лбом в руку.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Да.

— Похоже, с тобой далеко не все в порядке. Хочешь, чтобы я приехал?

— Нет. Нет, я не должен втягивать тебя.

— Должен.

Я разрывался между чувством вины и облегчением. Я думал, что сойду с ума, проводя ночь в одиночестве.

— Дай мне тридцать минут.

— Ты не должен.

— Но я хочу.

* * * * *

Тело Брюса было прекрасным: длинноногое, сильное и грациозное. Было классно тереться об его обнаженную кожу. Все, что он делал, было восхитительно несмотря на очевидное — практиковался он довольно давно.

Наши члены скользили вместе: приятное трение и толчки. Как весной у дерущихся самцов оленей, скрещивающих покрытые бархатом рога. Проверка, толчок.

Рука Брюса сомкнулась вокруг моего члена, сводя нас вместе. Жесткая толщина утыкалась то в живот, то в бедра, то в друг друга.

— Тебе нравится?

— Боже, да.

— Хорошо. Я хочу тебе угодить. — Он еще раз толкнулся, несмотря на неуклюжесть, отсутствие техники и того, что Мел называл «симпатией». Мы буквально пробирались ощупью в темноте, пытаясь понять друг друга.

Рот Брюса нашел мой, горячий и влажный. Голодный. Мне нравился этот голод. Он не оставлял мне времени на раздумья. Я открылся, позволил чужому языку проникнуть внутрь, позволил исследовать. Его пальцы впились в мои плечи, желая быть ближе, нуждаясь в близости. Я прижался к нему и выгнулся дугой. Брюс яростно склонился надо мной. Я двигал бедрами, встречая нарастающее внутри освобождение. Это было нормально — принятие. Брюс нуждался в этом так же сильно, как и я. Его отчаянные стоны рвались изо рта. Я поцеловал его, толкаясь бедрами. Мы терлись друг о друга, а потом Брюс кончил, и влажное тепло заполнило его презерватив. Мой любовник издал протяжный стон, его рука судорожно сжалась вокруг моего члена. Я тоже застонал, изогнулся, задергал бедрами. Мои яйца напряглись, все тело туго натянулось, и наступило это поющее освобождение.

— Скажи мне, о чем ты думаешь, — попросил позже Брюс.

— Я не думаю. И это чудесно.

«Ты слишком много думаешь», — упрекал Роберт.

«Ты все тщательно анализируешь», — говорил Мел.

Я закрылся от голоса Мела, от воспоминаний о Роберте. Я отдался моменту, потерся щекой о грудь Брюса, чувствуя мягкие черные волоски. Его рука крепче сжала мои плечи. Я прижался к нему и поцеловал сосок.

— Ты можешь видеть в темноте?

— Хм-м-м?

— Раньше у меня была сиамская кошка с глазами точно такого же цвета как у тебя. Она была самым красивым существом на свете.

В его голосе звучала болтливая нотка — редкий парень, которого секс заряжает энергией. Меня нет. Особенно в этот момент. Чувствуя себя в безопасности — уютно и тепло — я отпустил ситуацию.

Теплая кровь пропитывает колени моих брюк цвета хаки, липкая кровь на моих пальцах. Умоляющие глаза Клода не сводят взгляда с моих. Пытающиеся сказать мне... что?

— Кто? — прошептал я.

Лицо Клода дрогнуло. Все его тело выгнулось, из красных разрезов брызнула кровь, маленькие рты пытались заговорить. Его губы разжались. Хлынула ярко-красная кровь. Булькающий влажный звук, когда он боролся...

— Господи! — Я резко выпрямился, легкие с трудом справлялись, сердце колотилось в слепом ужасе.

Рядом со мной поднялась суматоха: с прикроватной тумбочки падали книги, это Брюс шарил рукой в поисках лампы.

Зажегся свет, дико закачался абажур, отбрасывая угрожающие тени, пока Брюс не выровнял его.

— Что не так? — Его всколоченные волосы прилипли ко лбу. Он убрал их с глаз, уставившись на меня. — В чем дело?

Мне потребовалась минута, чтобы перевести дыхание. Я ждал, прислушиваясь к сердцу. Наконец, выдохнул и осторожно откинулся на подушки. Покачал головой.

— Ночной кошмар. Извини. Теперь я в порядке.

Он нахмурился.

— Что тебе снилось?

— Я не помню. Можно мне немного воды? — Я кивнул на ночной столик.

Брюс взял стакан с водой и передал его мне. Я встретил его взгляд и отвел глаза. Он выглядел неуместно в моей постели со своей тяжелой тенью, коричневыми выпуклыми сосками на фоне белой кожи. Он выглядел... странно. Мне было трудно понять, что это. Потому, что он был... незнакомцем.

— Поговори со мной, — попросил Брюс. — Что, черт возьми, случилось с тобой сегодня вечером?

— Я просто хочу поспать. Хорошо?

Он медленно кивнул. Забрал у меня стакан. Осторожно притянул в свои объятия, как будто чувствовал, что я могу сопротивляться.

Он заснул быстрее меня.

*****

Рано утром на следующий день, когда я через главный вход провожал Брюса, появился Риордан.

Естественные враги — пресса и полиция — обходили друг друга стороной как хорошо обученные, но подозрительные собаки.

Я видел, что Брюс надеялся на прощальный поцелуй, но чувствовал себя неуютно под сардоническим взглядом Риордана — вот какого черта он приперся так рано? Я ответил на объятия Брюса так же неловко, как кукла Кена на несгибающихся коленях.

— Я позвоню тебе, — сказал Брюс, отпуская меня.

Я кивнул.

— Так-так-так, — прокомментировал Риордан, топая вверх по лестнице позади меня.

Я проигнорировал его, пошел на кухню и налил себе чашку кофе.

— С сахаром. Без молока, — попросил он, отодвигая стул от стола.

Я налил ему кофе. Он взял чашку двумя большими ладонями, по-мужски крепко. Он выглядел так, как я себя чувствовал: не спал всю ночь, но у него, по крайней мере, было время побриться и причесаться.

На нем были джинсы, серая толстовка и кроссовки «Рибок», будто он собрался в спортзал. Вот это было довольно любопытно: он не был одет для работы и ошивался возле моего магазина ни свет ни заря. Рановато для светского визита. Планировал избавиться от потенциального свидетеля?

— Для протокола, — решительно начал он, — на месте происшествия не нашли шахматной фигуры. Мы досконально изучили место. Дважды.

— Может быть, я помешал убийце. Не дал время.

— Может быть. Но ты ведь не учился с Ла Пьерром, не так ли? И он никогда не был членом Шахматного клуба?

— Нет.

Он отхлебнул кофе. Я предположил, что он уже высказал свою точку зрения.

Два разных убийцы одновременно охотятся на представителей гей-сообщества? Я на это не купился.

— Может быть, Клода убили по другой причине.

— Например?

— Он думал, что знает, кто убил Роберта.

— И это?..

— Ты.

Казалось, Риордан этого ожидал. Его губы изогнулись в ухмылке.

— У тебя действительно есть яйца, Инглиш.

Он сделал еще один глоток кофе.

Когда ничего другого не последовало, я произнес:

— Клод сказал, что ты гей.

А вот это вызвало реакцию, хотя и не ту, которую я ожидал.

— Гей, — Риордан издал звук отвращения, — что за дурацкий термин.

— А какой ты предпочитаешь?

— Гомосексуалист. Что значит испытывать сексуальное влечение к лицам того же пола.

— Тебе всегда есть что ответить.

Он бросил на меня колкий взгляд.

— Ты, кажется, не удивлен.

— У меня было время привыкнуть к этой мысли.

— Я тоже, но это все равно шокирует.

Когда он двигался, под мягким материалом толстовки были отчетливо видны очертания мощных мышц на руках и плечах. То же самое можно сказать и о тугих мышцах бедер в удобных выцветших джинсах. Риордан бы быстро расправился с Робом или даже с Клодом. Без сомнения, он бы молниеносно разделался и со мной, но почему-то тот факт, что от него пахло дезодорантом, мылом и весенней свежестью кондиционера для белья обезоружил меня. От него пахло — да и смотрелось — так, словно он натянул свою одежду сразу после горячей сушки. Удивительно, что общее впечатление ухоженности и уверенности от Риордана и Брюса были одинаковые. Только Брюс потратил в три раза больше усилий и денег, чтобы добиться эффекта «Я модель мирового масштаба».

Жизнь несправедлива.

Я спросил с искренним любопытством:

— Как у тебя получается? Кто-нибудь знает?

— Нет. Я убиваю всех, с кем трахаюсь, — насмешливо сказал Риордан. — А ты как думаешь?

— Я имею в виду близкого человека. Семья или друзья?

Он спокойно встретил мой пристальный взгляд.

— Нет. И не узнают.

Сказанное, безусловно, было достаточно прямолинейно.

— Это угроза?

— Ты действительно думаешь, что я убил Ла Пьерру? — Казалось, его все забавляло.

— Он сказал, что ты угрожал ему.

— О, я угрожал. И я не шутил. От этого зависит моя жизнь. Там. — Риордан мотнул головой, указывая на убогие улочки Старой Пасадены.

— И как ты прикрываешься? Встречаешься с женщинами?

— Мне нравятся женщины. — Через мгновение Риордан иронично добавил: — Просто мужчины мне нравятся больше.

Я уставился на него, пытаясь понять, что он такое. Теперь я знал, почему эта старая песня Сары Маклахлан казалась такой подходящей. Особенно строчка: «Ты такой красивый. Прекрасный испорченный мужчина». Это примерно подвело итог.

— Итак, у тебя есть отношения с мужчинами?

— Отношения? — Теперь он открыто ухмылялся. — Да. У меня есть отношения с мужчинами. Мой отец, мои братья, мой партнер. Я занимаюсь сексом с педиками. Не путай.

— Педики и мужчины?

— Секс и отношения.

— У тебя никогда не было здоровых, удовлетворяющих гомосексуалистов отношений.

Это был не вопрос, но Риордан все равно ответил.