ГЛАВА 9

Я не мог найти, что надеть. В последние дни стирка не стояла в приоритете, и, роясь в корзине в поисках чего-нибудь, что можно было бы отгладить до презентабельного вида, я осознал, что смерть Роберта поставила на паузу и мою собственную жизнь. Словно я застыл под прицелом в ожидании выстрела, прежде чем упасть замертво.

Я не притрагивался к своей новой книге больше недели. На самом деле, казалось, что нити сюжета начинают распутываться. Я боялся даже смотреть на эту чертову рукопись. И почему мне вообще пришло в голову сосредоточить сюжет вокруг Тита Андроникуса⁹? Я ведь ненавижу эту пьесу.

Нужно было ответить на приличное количество телефонных сообщений, а в электронной почте ждала такая куча дайджестов ДОРОТИЛ¹⁰ , что удивительно, что компьютер еще не сломался. Кроме того, будто я чувствовал себя недостаточно измученным, Джин и Тед доставали меня по поводу публикации информационного бюллетеня книжного магазина, который группа обсуждала последние полгода. Мои слабые оправдания были отброшены в сторону, и меня потащили к Финчам с подкупом в виде ужина.

— Я знаю тебя, Эдриан, — сказала Джин, когда позвонила пару часов назад. — Ты, наверное, живешь на кофе и рисе.

Эй, если бы бог хотел, чтобы я готовил, он бы не создал отделы готовой еды в супермаркетах.

— Джин, ты путаешь меня с беспомощным гетеросексуальным мужчиной.

Джин только рассмеялась. Она была самой добродушной женщиной-писателем, которую я когда-либо встречал.

Поскольку мои друзья настаивали на том, чтобы собраться вместе, самое меньшее, что я мог сделать, это надеть чистую рубашку.

В конце концов пришлось довольствоваться белой футболкой под черным блейзером и черными джинсами, которые я перестал носить, потому что чувствовал себя в них одним из парней на бульваре Санта-Моника, которые машут проезжающим машинам; к тому же, они были очень узкими.

— О, ты выглядишь прекрасно, — прощебетала Джин, когда Тед провел меня на их кухню примерно сорок пять минут спустя.

Тед сунул мне в руку бокал красного вина.

— Полезно для сердца, — сказал он и толкнул меня в плечо своим собственным.

Не поймите меня неправильно, мне нравятся Джин и Тед, но дозировано. В их рукописи «Убийство, которое он сымитировал», есть персонаж — гей Эйвери Оксфорд. Эйвери тридцать два, холост, у него черные волосы и голубые глаза, и гардероб идентичный моему вплоть до нижнего белья, о чем, собственно, Джин как-то спросила меня: «Геи предпочитают боксеры или трусы?». Каждый раз, когда я высказываю свое мнение, я замечал, как оживляется Джин, явно делая мысленные заметки. Боюсь, что однажды какой-нибудь дурак действительно опубликует этот грандиозный опус, и Эйвери Оксфорд будет выпущен на свободу как квинтэссенция гей-стереотипа.

— Как ты? Держишься? — спросила Джин, выключая огонь на плите.

— Держусь. — Я отхлебнул вина, неожиданно мягкого мерло.

Тед поднес Джин пустое блюдо, и та начала вытаскивать свиные отбивные из сковороды. Я был поражен синхронностью их действий. Никогда не встречал двух людей, которые казались настолько настоящими половинками одного целого. Тот факт, что они выглядели как разнояйцевые близнецы, усиливал эффект.

— Боже, это печально, — произнесла Джин, когда Тед пронес блюдо мимо меня в альков столовой. — Роберт был таким энергичным человеком. Такой... живой.

— Да. — Я ополовинил свой бокал с вином. На самом деле я не хотел думать о Робе, хотя бы в течение одного вечера. — Сожалею, что к вам нагрянула полиция. Слышал, они задавали много вопросов.

Джин рассмеялась.

— Если честно, это было даже полезно — наблюдать за детективами в процессе работы.

— О чем они спрашивали?

Джин подошла к холодильнику, и ее голос зазвучал приглушенно.

— О, ты знаешь. Наверное, о том же самом, что и тебя.

— Они спрашивали о Клоде, — отозвался Тед из ниши. Он зажигал свечи на обеденном столе.

— Что? О… — Джин достала салат из холодильника. — Ну да, Клод. Он довольно эмоционален. Некоторые вещи, которые он говорит… можно подумать... Я имею в виду, знаю, что он и мухи не обидит, но, если его не знать, можно подумать, что он жестокий человек.

— Могу я чем-нибудь помочь?

Джин улыбнулась, покачала головой, думая, что Тед что-нибудь добавит, но когда ничего не последовало, спросила:

— Ты думаешь о том же, о чем и я?

— Макс?

— Вот именно.

— Что насчет Макса?

Джин одной рукой прогнала меня в столовую, другой рукой она несла салатницу как заправская официантка.

— Не стесняйся, Эдриан. Выбирай любое место.

Я шагнул в нишу. Одна стена была сплошь в книгах; вся верхняя полка шкафа красовалась пособиями как научиться писать. Это была одна из тех маленьких квартир в Вествуде, которые с помощью местной Икеи и галлонов персиковой и коралловой краски превратили в функциональное и привлекательное жилье. Джин назвала это «южным стилем» и воткнула кактусы в каждый угол. Я чуть не врезался в один из них, освобождая место на столе под салат.

— Так что ты думаешь, Эдриан? — спросил Тед, когда я сел.

Я вытряхнул салфетку абрикосового цвета.

— По поводу чего?

— Гомофобия Макса. Как ты считаешь, он мог убить Роберта?

Для хозяев это был явно теоретический вопрос. Я нахожу это немного пугающим. Таким же ужасающим, как мысль о том, что кто-то может захотеть убить меня из-за того, с кем именно я сплю.

— Макс гомофоб?

— Конечно, — недвусмысленно заявила Джин. Она вскочила и исчезла в крошечной кухне. — Он ненавидел Роберта.

— Ну, — уклончиво ответил Тед, — может быть, гомофоб слишком сильно сказано. Он не ненавидит тебя.

— Он просто думает, что ты серьезно облажался, — вызвалась Джин.

Я пожалел, что пришел на ужин.

— Ты не ешь, — заметил Тед и пододвинул блюдо с отбивными в мою сторону.

Джин поставила перед нами миску с картофельным пюре и снова закурила. Она склонила голову набок как любопытная малиновка.

— Судя по тому, что пишут газеты, это действительно похоже на преступление на почве ненависти.

— Любое убийство — это преступление на почве ненависти.

— Нет. Не совсем. Иногда люди просто оказываются не в то время не в том месте.

— Упс! У тебя пустой бокал, — сказал Тед и снова наполнил мой бокал вином.

Я выпил до дна и поставил бокал на стол.

— Так что же полиция спрашивала вас обо мне?

Джин снова взлетела и приглушила верхний свет. В мрачном свете свечей Джин и Тед выглядели пугающе похожими на пару близнецов.

— «Как вы думаете, он мог убить Роберта?» — процитировали они хором. Потом переглянулись и весело рассмеялись.

Я открыл рот, но Джин опередила меня.

— Мы уверены, что ты на такое не способен.

— Откуда ты знаешь?

— Ты просто... ты не тот тип. Слишком цивилизованный.

— Разве это не делает меня главным подозреваемым? По всем законам детективной фантастики? Наименее вероятный персонаж?

— Это выдумка, Эдриан, — любезно объяснила Джин.

— В основном, в английских детективах, — вставил Тед. — Классика Золотого века, какой-нибудь умник, чересчур утонченный парень. Я думаю, что половина из них, вероятно, была геями. В общем, это неважно. — Теду пришлось замолчать, чтобы прожевать и проглотить. — Да, неважно. Потому что у тебя больное сердце. — И стукнул себя кулаком в грудь для пущей убедительности.

Неплохо; просто заблуждение, хотел я сказать. Я все еще переживал из-за этих умных, чрезмерно утонченных, возможно, геев-злодеев. Соскребая жир с отбивной, я заметил, что Джин внимательно наблюдает за мной. Она улыбнулась, встретившись со мной взглядом. Без сомнения, персонаж книги Эйвери Оксфорд начал бы демонстрировать «континентальный» метод владения вилкой. Я не мог дождаться, когда Финчи убьют его, но, похоже, они так и не смогли продвинуться дальше третьей главы.

— Если вы не возражаете, я еще раз спрошу, что еще хотела знать полиция?

Джин и Тед обменялись молчаливыми взглядами.

Джин небрежно сказала:

— О, ты знаешь, они спрашивали о Клоде и тебе. Были ли вы парой. И нуждался ли ты в деньгах. И с кем ты... ну, ты знаешь, встречаешься. Мы рассказали им о том случае с Максом.

На минуту я задумался, не подумали ли они, что у меня что-то было с Максом. Что именно люди говорят полиции?

— Похоже, они не сочли это очень интересным, — высказал мнение Тед. — Недалекие люди.

— Мы сказали им, что ты не мог убить Роберта, — еще раз заверила меня Джин. — Клод — совсем другое дело. Он склонен к убийству, например если возникнет спор о кулинарных пристрастиях.

— Я считал, что ты не думаешь, что Клод убил Роберта!

Джин удивленно подняла глаза.

— Ну, ты никогда никого по-настоящему не знаешь, Эдриан.

Когда я покинул Финчей было уже поздно. Я выпил несколько чашек кофе и полбутылки вина, так что ехал по Вествуду более осмотрительно, чем обычно. Как всегда, улицы были переполнены студентами; двери магазинов открыты и пылали огнями вывесок; очереди к театрам сворачивали за углы. По радио Сара Маклахлан пела «Сохраним тайну», что в моем состоянии алкогольного опьянения казалось знаковым.

Я остановился на светофоре, подпевая себе под нос. Две девушки в жакетах с бахромой шли под руку по пешеходному переходу. Мило. Может быть, времена изменились. Я побарабанил пальцами по рулю, взглянул на забитый тротуар перед кинотеатром.

Посмотрел еще раз.

Там, в очереди на фильм ужасов, стоял детектив Риордан собственной персоной. Да, это определенно был он. Все шесть футов три дюйма первоклассной говядины Министерства сельского хозяйства США в кожаной куртке-бомбере. Он обнимал рыжеволосую девушку и смеялся, глядя на нее сверху вниз. Благодаря музыке по радио, когда движущаяся толпа закрывала их от взгляда каждые пару ударов, увиденное было похоже на сцену из музыкального клипа.

Это показалось мне чем-то большим, чем просто совпадением. Больше похоже на судьбу. Как когда ты так сильно думаешь о ком-то, что, кажется, вызываешь его в воображении.