Хадсон дернулся, как от пощечины и хотел ответить на это замечание хоть что-то, но так и не нашел слов. Он резко выдохнул и рухнул обратно в кресло. Перед глазами все расплывалось и он отвернулся от Нины, в надежде взять под контроль свои эмоции. Совсем расклеился — это так на него не похоже. Все вдруг навалилось, и вчерашний вечер в Декатрии, и слова Себа, звонок Джулии и смерть Алфи, которую он снова и снова видел в кошмарах. Он почти не спал. Мягкое прикосновение к щеке, почти испугало Хадсона. Он вздрогнул и открыл глаза. Нина смотрела на него с сочувствием и теплом, в ее взгляде не было и тени презрения или осуждения. Она осторожно смахнула слезинку с его щеки и прошептала.

— Прости.

— Ты была права. Во всем права... — Хадсон годами отталкивал Себа, утверждая, что их отношения безвозвратно потеряны, однако где-то в глубине души тайно лелеял крохотный шанс на примирение. Но страх лишиться и его был настолько велик, что он предпочитал обманывать себя и дальше. Их с Себом любовь вне всяких сомнений была искренней и крепкой, но Нина была права. До равенства там было далеко, так как Себ все время уступал. Было время, когда Хадсон думал, что изменился. Думал, что с переездом в штаты у него начнется новая жизнь и теперь все будет по-другому, но он остался прежним. Он так и не научился вовремя отступать и, не смотря на то, что они с Себом были счастливы, все время продолжал тянуть одеяло на себя. Себ позволял это, ставя интересы Хадсона выше своих собственных и постоянно жертвовал собой. А Хадсон принимал это как должное, не понимая, что своими руками разрушает их любовь.

Он посмотрел в прекрасные глаза Нины и увидел на ее густых черных ресницах прозрачные бисеринки слез. Рэйф не мог не влюбиться в такую как она. Прекрасна снаружи и внутри, добрая и самоотверженная, не то, что Хадсон. Она бы никогда не пренебрегла любимым ради себя. Она бы защитила и утешила весь мир, если б могла. Она как никто другой заслуживает счастья и если она нашла его рядом с Рэйфом, что ж, прекрасно. Хадсон не имел права судить ее. По правде сказать, он последний в списке на осуждение чьих-либо отношений. Проклятье. Когда же он успел превратиться в такое убожество?

— Прости, что оттолкнул тебя. На самом деле я очень скучал. — Хадсон шмыгнул носом и почувствовал, как сердце подскочило в груди, когда она встала и обняла его так крепко, что дыхание перехватило. Как он мог быть таким твердолобым? Только сейчас, ощутив объятья подруги, он понял, как сильно истосковался по ним. Ведь пустоту, вызванную ее отсутствием, он заполнял лишь бесконечной жалостью к себе, не осознавая, каким мудаком был.

— Я люблю тебя, — всхлипнула Нина ему в шею.

— И я люблю тебя, моя милая, — он вытер лицо и взглянул на подругу. — Сможешь ли ты простить меня за то, что был таким идиотом?

Девушка улыбнулась и кивнула.

— Ну конечно, — заверила его Нина, крепко сжимая широкую ладонь териана своими тонкими пальцами. Она отвела взгляд и Хадсон легонько потянул ее за рукав.

— О чем задумалась?

— Как долго вы еще собираетесь ходить вокруг да около?

Хороший вопрос. Хадсон печально вздохнул, потому что, к сожалению, не знал на него ответа. Но в одном он был уверен.

— Я боюсь отпустить его, Нина. Но быть с ним боюсь еще больше. Ты права. Я ужасный эгоист. И скорее всего мы расстались не только из-за того инцидента. Сейчас я понимаю, что даже если каким-то образом нам удастся преодолеть чувство вины, мы все равно уже не сможем быть счастливы как раньше. Если ничего не менять, долго мы не продержимся. Но мне страшно. Что если ничего не получится? Что если мы не сможем измениться и наладить отношения? Что если я не справлюсь? Такое ведь возможно, ты сама говорила. — Он вдруг почувствовал, как пылает огнем метка на спине. Хадсон так долго отодвигал решение этой проблемы, что теперь, когда он всерьез задумался о ней, то пришел в ужас. Зверь внутри тихо и тоскливо заскулил.

— Возможно. Но все в твоих руках, Хадсон, — заверила его Нина. — Ты должен принять решение. Так жить нельзя. Ты не можешь вот так просто подавать ему знаки, намекающие на ваше воссоединение, а потом снова отталкивать. — Нина осторожно коснулась его лица. — Мой дорогой, пора признать, что без него твоя жизнь неполноценна. Ты достоин большего.

Хадсон молча кивнул. Что он мог сказать? И что еще более важно, что ему теперь делать?

— Пойдем, — Нина взяла друга за руку и потащила к выходу. — Я знаю, как поднять тебе настроение.

— Все нормально, милая. Я...

—У Декса осталось шоколадное печенье с вечеринки.

— Не может быть! — тут же оживился Хадсон. — Ну что ж, в таком случае...

Нина взяла его под локоть и вместе они вышли в коридор. Впервые за очень долгое время Хадсон наконец вздохнул полной грудью. Может быть, для него еще не все потеряно?

***

Остаток дня прошел не так ужасно как утро. Наведавшись к Дексу за шоколадными печеньками, Нина с Хадсоном вернулись обратно в лабораторию. Работы у них как обычно было по горло, но справляться с ней было намного проще, так как общение вернулось в привычное веселое русло.

В итоге Хадсон закончил работу еще засветло и отправился домой в приподнятом настроении. По пути он решил зайти в магазин, купить немного мяса и овощей. Остальные ингредиенты для его задумки ждали дома. Он собирался приготовить свои знаменитые корнуэльские пирожки, что так сильно нравились Томасу и его сыновьями.

Обычно Хадсон готовил в доме у Хоббсов, ведь чтобы накормить четырех терианов тигров ингредиентов нужно было очень много. Себ с Джулией часто помогали ему, так как Хадсон не успевал одновременно готовить и гонять братьев, что бы те не съели начинку раньше времени.

На этот раз он решил приготовить немного, так чтобы хватило угостить Томаса и кого-нибудь из братьев, если они будут дома. Хадсон уложил пирожки в пищевой контейнер и надежно упаковал его в термосумку. Затем вызвал такси и отправился в дом Хоббсов. Когда они наконец приехали, внутри у териана волка все затрепетало от радостного предвкушения. Хадсон расплатился с водителем и вышел из машины на знакомую улицу. Он так давно не был здесь.

Сделав глубокий вдох, он стал подниматься по ступенькам на крыльцо. Но не успел он постучать в дверь, как та распахнулась. На пороге, со слезами счастья на глазах стояла Джулия.

— Привет, — улыбнулся ей Хадсон. Голос дрогнул от волнения, но он смог удержать себя в руках и не завизжать от радости как ребенок. Он передал Джулии сумку с пирожками и та, поставив ее на столик в прихожей, радостно бросилась ему на шею. Хадсон усмехнулся и, чуть оторвав старую подругу от пола, прижал ее к себе. Он поставил женщину на землю и, отстранившись, увидел на ее лице подрагивающую улыбку.

— О, мой дорогой, как же я рада тебя видеть, — проговорила она, нежно касаясь его лица. — Ты совсем не изменился, такой же симпатичный.

Хадсон тяжело сглотнул.

— Я... хотел повидаться с тобой и Томасом. Вот принес с собой его любимые пирожки.

— Джулия, ты купила новый потрясающий освежитель воздуха или я и правда чувствую запах корнуэльских пирожков? — донесся голос откуда-то из глубины дома.

Джулия улыбнулась и отступила в сторону, чтобы Хадсон мог пройти в дом. Там его, радушно улыбаясь встретил Томас. Сердце Хадсона сжалось от переполняющих его эмоций. Собственный отец никогда не улыбался ему с такой теплотой, как Томас Хоббс. Он считал Хадсона еще одним сыном и сейчас был невероятно рад снова видеть его дома. Томас часто напоминал ему об этом, будто знал, что отлученному от семьи териану волку очень важно быть любимым и нужным, пусть и в другой семье.

Нажав кнопку на подлокотнике электрического инвалидного кресла, Томас подъехал ближе и взглянул на Хадсона блестящими от слез зелеными глазами, в которых безошибочно узнавались Итан и Себ.

— Рад видеть тебя дома, сынок.

Хадсон кивнул и сжал губы в тонкую линию, стараясь не разрыдаться, но когда Томас протянул к нему руки для объятий, сдерживать эмоции стало почти невозможно. Без единого колебания Хадсон, встал рядом с ним на одно колено и крепко обнял, спрятав свое лицо на широкой груди названого отца. Сильные руки Томаса и его невероятное тепло обволакивали, словно надежный уютный кокон. Казалось, будто они смогут защитить Хадсона от всех бед и напастей, какими бы страшными они ни были.

Томас погладил его по волосам и отстранился. Хадсон встал, и счастливая улыбка териана тигра угасла, глаза наполнились печалью.

— Мы хотели навестить тебя в больнице, когда ты был ранен, но Себ... сказал, что не стоит.

Хадсон молча кивнул.

— Да. Было тяжело, когда он пришел. Но если бы вы тоже были там... Это бы все усложнило еще больше. — Хадсон немного помолчал, а потом откашлялся и продолжил. — Он... ни на шаг не отходил от меня.

Томас кивнул.

— Другого я от него и не ожидал. Спасибо, что спас ему жизнь. Не знаю, что бы мы делали, если б кто-то из вас погиб.

Не в силах больше выносить боли в глазах Томаса. Хадсон решил сменить тему.

— Я тут принес кое-что, — сообщил он, указывая на сумку с пирожками.

Томас тут же переменился в лице, став похожим на маленького мальчика, которому пообещали сладости. Он подъехал к столику в прихожей и, взяв сумку, переставил ее себе на колени.

— Если мальчики спросят, — очень серьезно сказал он к жене. — То ты ничего не видела.

Хадсон с улыбкой наблюдал, как Томас, бережно обхватив сумку руками, везет ее на кухню.

— Особенно опасен Итан. Если этот пацан узнает, то слопает все вместе с контейнером и сумкой. Он как черная дыра, поглощает все, что видит.

— У него растущий организм, — проворковала Джулия, следуя за мужем в просторную кухню, в стиле кантри. Она взяла сумку и поставила ее на стол.

Томас скептически хмыкнул.

— Растущий? Ему тридцать шесть, дорогая и он уже давно вырос. Почти такой же здоровый, как Себ. — проворчал Томас, обнимая жену за талию и притягивая ее к себе, чтобы поцеловать. Хадсон смотрел на них и чувствовал, как его сердце млеет от умиления. Джулия и Томас вызывали у него восхищение своей стойкостью. Как им удалось побороть все, свалившиеся на их головы проблемы, сохранить отношения и не пасть духом? Как удается не потерять искру и смотреть друг на друга так, будто их конфетно-букетный период до сих пор не закончился?