Себ взял Хадсона за руку и, закружив его в танце, опрокинул, но только для того, чтобы подхватить под спину.

— Не смей уронить меня-я-я… — Хадсон попытался сказать это серьезным тоном, но конец фразы утонул в его веселом визге, когда Себ сделал вид, что разжимает объятья. — Себастьян! — пропищал он почти на ультразвуке, клещом впиваясь Себу в плечи. Срань, господня, неужели он и правда пищит, как девочка-подросток? Что ж, теперь по крайней мере ему стала понятна реакция Уэста. Трудно было удержаться, когда тебя сжимают сильные руки Себастьяна Хоббса. А его хитрая улыбка вообще должна быть запрещена законом.

— Я никогда не отпущу тебя, Волчонок, — проговорил он низким хриплым голосом, возвращая Хадсона на место.

Услышав это обещание, Хадсон залился румянцем и отвел глаза. Лучше сделать вид, что ничего не было.

— Сынок, ты не мог бы выгрузить стирку, а то мама немного занята, — спросил Томас, все еще прижимая к себе Джулию.

— Само собой, — легко согласился Себ. — Но вам двоим стоит вести себя прилично. У нас гости.

Джулия захлопала ресницами.

— А что мы? Это не из-за нас в подвале пришлось прокладывать шумоизоляцию. — Они с Томасом выразительно посмотрели на Хадсона.

Осознав о чем они, тот вспыхнул и прикрыл рот ладонью.

— Не может быть!

Томас ухмыльнулся.

— Еще как может. У нас в доме прекрасная акустика. Мы мно-о-ого чего слышали.

— О, нет! — Хадсон был готов провалиться сквозь землю, лишь бы не смотреть в глаза всем присутствующим. А Томас с Джулией все продолжали смеяться и что самое ужасное, Себ хохотал вместе с ними. Возмущенный Хадсон ткнул его в плечо. — Почему ничего не сказал мне?

— Ай! Не хотел тебя смущать.

— Что ж, как видишь, это не сработало. Я тебя придушу!

Хадсон дернулся в сторону Себа и тот моментально ушел от атаки.

— А ну, иди сюда, сволочь! — закричал Хадсон, гоняясь за Себом вокруг стола. — Дай мне только дотянуться до твоей шеи!

— Мне присесть, чтоб тебе было удобней меня душить?

— Ах, ты... скотина!

Себ рванул в прихожую и скрылся за дверью в цокольный этаж. Хадсон погнался за ним и, спустившись вниз по ступенькам, застал Себа уже с другой стороны бильярдного стола.

— Ты сказал мне, цоколь звукоизолируют, чтобы громкая музыка не беспокоила Томаса.

— Ну, это одна из причин. Но в основном это было сделано, чтобы не слышать... — Себ издал низкий протяжный стон, от которого у Хадсона в штанах тут же стало тесно. — О, да! — выдохнул он, вцепившись в край стола и прижимаясь к нему бедрами. — Да, Себ... прошу еще! Вот так. Не останавливайся.

Хадсон ахнул, чувствуя, как горят его щеки.

— Это... — он возмущенно хмыкнул, пытаясь подобрать нужные слова. — Совсем не смешно, Себастьян! — фыркнул он, скрещивая руки на груди.

Себ лишь рассмеялся и, обойдя бильярдный стол, притянул Хадсона к себе. Тот все еще был возмущен, но сопротивляться не стал. Себ нежно поцеловал его в щеку и горячо зашептал прямо в ухо.

— Я бы вечно слушал, как сладко ты стонешь подо мной.

Хадсон отвел глаза и, откашлявшись указал куда-то Себу за спину.

— А тебе не нужно... проверить стирку?

Тот снова рассмеялся и направился к сушилке.

Хадсон знал это помещение, как свои пять пальцев. Было время, когда они с Себом постоянно зависали здесь, играя в игры, целуясь будто пара тинейжджеров и занимаясь любовью. Здесь было их любовное гнездышко, жаль только, как оказалось, их слышал весь дом.

Хадсон часто оставался у Хоббсов на целую неделю, когда Томас особенно плохо себя чувствовал и семье нужна была помощь. Тогда они с Себом играли в настольный теннис, устраивали уютные киновечера, либо просто часами валялись на огромном L образном диване, шепча друг другу всякие нежности.

Как только Итан получил работу, Хоббсы привели подвал в порядок. Он сразу стал их любимым местом обитания. Затхлый подвал превратился в настоящий игровой рай — бильярдный и хоккейный стол, доска для дартса, телевизор с Blu-ray плейером, стереосистема, игровые консоли и бар с всевозможными видами алкоголя. А за плюшевый диван он готов был продать душу. Они установили специальный подъемник, для кресла Томаса, чтобы тот в любой момент мог к ним присоединиться.

Пока Себ доставал вещи из сушилки, Хадсон, подперев плечом стену, стоял рядом и смотрел на то, как массивные мускулы териана тигра перекатываются под рубашкой.

— Спасибо, что пришел, — поблагодарил его Себ, наполняя корзину для белья. — Твой визит их очень обрадовал.

Хадсон молча обвел взглядом комнату. Он никак не ожидал, что спустя столько лет все еще сможет чувствовать себя здесь как дома.

— Я скучал по ним, — признался Хадсон.

Джулия с Томасом стали ему ближе, чем родные родители. Поначалу Хадсон был в замешательстве. Он впервые видел, что родители не ругают своих детей, если те по неосторожности опрокинули вазу. Джулию и Томаса в первую очередь интересовала сохранность детей, а не вазы. Никаких выговоров с упоминанием, что сколько стоит. Ни оскорблений или обвинений в неуклюжести.

Да что говорить, если для Хадсона шоком были семейные объятья и поцелуи, так как собственные родители никогда не проявляли к нему подобной любви. Впервые услышав об этом, Себ был шокирован, а Хадсон все не мог взять в толк, почему все смотрят на него с такой печалью в глазах. В конце концов, невозможно быть лишенным того, чего ты никогда не имел. Тогда Себ уточнил, все ли в порядке и можно ли его родителям и дальше обнимать его? Хадсон согласился. Негативных ощущений объятья у него не вызывали. Это было довольно приятно, хоть и непривычно. И вряд ли родители Хадсона не любили его, просто в их семье не принято было проявлять любовь таким образом. В основном она выражалась деньгами.

— Волчонок? Ты в порядке?

— Я понятия не имел, что все будет так... будто я и не уходил вовсе, — ответил Хадсон, тяжело вздохнув. Эта комната хранила столько счастливых воспоминаний. Тут он когда-то мечтал, что станет мужем Себастьяна Хоббса, териана, который был воплощением его мечты.

— Знаю, — тихий голос Себа вывел его из ступора и Хадсон медленно перевел на него взгляд. Зеленые глаза териана тигра светились любовью. Как этот прекрасный мужчина может быть столь добрым и терпеливым?

— Здесь у нас многое случилось впервые. — Себ кивнул на телек у стены. — Тут ты впервые надрал мне зад в Марио Карт. А тут, — указал пальцем на хоккейный стол, — ты надрал мне зад в настольном хоккее. Тут в настольном теннисе. Секрет в твоем невероятном задротстве? Иначе как ты умудряешься обыгрывать спортсмена в спортивных состязаниях?

Хадсон лишь пожал плечами.

— Я всегда был довольно хорош в спорте.

Себ кивнул в сторону бильярдного стола.

— Ну, по крайней мере, я смог обыграть тебя в пул.

— Только потому, что ты жульничал, — напомнил ему Хадсон.

Себ изобразил оскорбленную невинность.

— Я? Жульничал? Я выиграл честно, — покачал головой Себ.

— Ты серьезно? — Хадсон обошел бильярдный стол и наклонился над зеленой столешницей. — Я все помню. Это случилось здесь, — заявил он, прицеливаясь в лузу воображаемым кием. — Мне оставался всего один удар до победы. Я идеально подобрал угол, а ты...

Себ подошел сзади и, обхватив ладонями бедра Хадсона, прижался пахом к его ягодицам. Тот осекся на полуслове, вмиг потеряв дар речи.

— Все верно,— медленно проговорил Себ низким хриплым голосом. Он склонился над Хадсоном и прижался теплым животом к его спине. — Теперь я вспомнил. Ты как раз прицелился для удара, а я подошел сзади и прижался вот так. Тогда ты врезал по мячу так сильно, что тот вылетел со стола.

Хадсон тяжело сглотнул. Он медленно выровнялся, не переставая прижиматься к Себу. По телу Хадсона прокатилась знакомая дрожь и он прикрыл глаза. Объятья Себа моментально вызвали в нем желание.

Он так долго был один. Сколько еще им расплачиваться за эту ошибку? Если бы Хадсон мог отмотать время назад, он бы сделал все, чтобы той трагедии не случилось. Прошло почти семь лет. Вот уже семь лет он ощущал себя несчастным и неполноценным, просыпаясь в пустой постели и притворяясь, что не умирает внутри. Может если бы они не были связаны узами, Хадсон смог бы двигаться дальше, если бы Себ не сделал его своим и не проник в его душу так глубоко, то не было бы так больно? Однако пока у него была возможность видеться с Себом и каждый день наслаждаться его улыбкой, где-то внутри еще теплилась надежда на то, что возможно когда-нибудь все изменится. И несмотря на боль, он все таки не жалел, что влюбился в него и согласился связать их узами.

Себ осторожно развернул Хадсона к себе лицом и в его глазах териан увидел отражение всей их совместной жизни. Тот в ответ осторожно коснулся пальцами его подбородка, ощутив, как приятно щетина покалывает подушечки. Хадсон скользил взглядом по лицу любимого, рассматривая такие родные точеные черты. Себ с улыбкой наблюдал за ним из-под полуопущенных ресниц. Хадсон обожал его улыбку и ямочки на щеках, возникающие лишь тогда, когда он был искренне счастлив. Внушительный рост и могучее телосложение Себастьяна Хоббса многих могло напугать, но только не Хадсона. Объятья этого удивительного териана казались ему самым безопасным местом на свете. Ведь, несмотря на силу этих огромных, внешне грубых рук, к Хадсону они прикасались всегда очень бережно. Себ не умел любить наполовину и если он решил отдать кому-то свое сердце, то отдавал его без остатка.

— Я давно не приходил сюда, — признался Себ, все еще обнимая Хадсона за талию. Низкий, раскатистый голос териана тигра звучал завораживающе, зеленые глаза смотрели с обожанием.

— Почему?

Себ осторожно коснулся лица Хадсона ладонью.

— Слишком больно.

Хадсон медленно положил ладони на мощную грудь Себа и осторожно провел пальцами вниз по его торсу. Ощутив упругие мышцы преса под футболкой, Хадсон тут же вспомнил, как этот мужчина выглядит без одежды, как приятно ощущать на себе вес его горячего тела, как восхитительно чувствовать на своей шее его обжигающее дыхание, когда они вместе двигаются в такт и можно обхватить ногами его талию. Себ всегда стремился в первую очередь доставить удовольствие партнеру. Во время занятий любовью он думал о Хадсоне больше чем о себе, а тот принимал все как должное. Нина была права. С самого начала их отношений Хадсон получал все что угодно, отдавая взамен лишь малую часть того, что мог бы. Он был ужасным эгоистом.