Глава 21. Русалка моей мечты.
Глава 21.
Русалка моей мечты.
Сиреневый туман, над нами проплывает...
Вот не до песен было, а в голове все равно крутилось, замкнув в кольцо контакты: сиреневый туман... Это потому, что в глазах стоял туман, пелена, не сиреневая, правда, скорей розовато-красная. И еще голову наполнял звон. Серж провел рукой по лицу и поморщился, увидев, что ладонь в крови. Вот, суки, подумал, все-таки зацепили. Совсем ему это было ни к чему. И уж никак не вовремя. Абсолютно. С какой стороны ни посмотреть.
– Ни хера себе! – вопил, подбегая, своим надрывным взвизгом Жека Задроцкий. – Уже на офицеров нападают! Среди бела дня! Убью!
Он все оглядывался по сторонам, но никого из нападавших не было видно, и тогда он бросился помогать Сержу подняться на ноги.
– Ты как? Нормально? Встать можешь?
– Спасибо, спасибо, не надо. Я сам, – отказался от помощи Серж.
Покачиваясь, он поднялся на ноги. Приложил платок к кровоточащей ссадине на левой скуле. Выгнул спину, подвигал плечами, ловя ощущения и отмечая, как затрещали, защелкали в сочленениях кости, как потянули и заныли мышцы. Слава Богу, подумалось с облегчением, без переломов, похоже, обошлось. Вот только голова все звенит, точно пустой казан.
– Выдать всем пистолеты, раз такая буза пошла! Не хватало еще! – все не унимался Жека. – На офицера, суки! К стенке! Вон, к поленнице! По законам немирного времени!
– Тише, тише, – стал урезонивать разошедшегося Задрота Серж. – Успокойся, все нормально. Я сам разберусь.
Жека блеснул маслятами глаз.
– А-а-а, я понял! – озарился он догадкой. – Это из-за бабы, правильно? Я так и знал.
– Что ты знал?
– То же, что все знают, Таганцев.
– А что все-то знают?
– Да ладно, кончай ты вот это. Всем известно, какой ты гусар, в гарнизоне ни одной целки не оставил без внимания, к каждой подлаживался. Хотя, скажу тебе, и нам кое-что перепало. Да.
– Что за глупость! – возмутился Серж. – Это вообще не про меня. Мне одной женщины вполне хватает, чтоб ты знал. Он почувствовал себя задетым за живое. Такая посмертная слава, подумал он, никуда не годится.
– Как скажешь, – согласился Жека. – Лично мне по херу. От этих баб одна морока, они, как это, мины замедленного действия. С ними польку-бабочку танцевать – то еще удовольствие. Точно по минному полю рассекать реально. Как повезет. Но зато, с другой стороны, ощущения ярче. Опасность хмельку поддает, градусов подкидывает, да? Не рискнешь, не уе..., такова реальность. А говоря нет, ты каждый раз убиваешь себя. Уж точно – обкрадываешь... Ведь, правда? Да ладно, ты сам все понимаешь. Скажи, что я не прав? Ну, скажи!
– Ну, не знаю... У каждого свое, – прервал Серж поток Женькиного философствования, переведя его мыслительную активность на текущий момент вопросом: – А ты-то как здесь оказался?
– Так у меня же здесь сараюшка! – заулыбался Жека. – Вот он, пятьдесят первый номер, ты прямо под ним кувыркался. Я тут кое-что припас, для пацанов. Надо проставиться вечером, сегодня же тяпница, ну, ты понял. Тем более, тревогу отбили. Хотя, у нас каждый день – тяпница, гы-гы. Иначе же не получается! А так, тяпнул – и хорошо, и не еб..ся! Ты как? Приходи, приглашаю!
– Спасибо, друг, но нет. Сегодня я пас.
– Ладно, понимаю, обстоятельства... Тогда в другой раз отметим. Может, уже в столице встретимся. Она ведь маленькая совсем, ха-ха. А у нас с тобой тет-а-тет неплохой получается, я помню, да. Но ты все же скажи начальнику штаба, пусть тебе пистолет выдаст. Это же не дело, так вот, огребать.
Серж в ответ махнул рукой.
– Ладно, иди уж... Только ты это – никому, Жека, понял? Молчок!
– Могила!
Домой Серж проскользнул удачно, благо, рукой подать, вся баталия разыгралась практически под самыми его окнами. Несмотря на предобеденное время, никто ему не встретился по дороге, поэтому не пришлось объяснять, что он там, на лице платком прикрывает. Даже Марь Иванны на посту не оказалось, покинула она его по необъяснимой надобности, что тоже странно. Никогда ведь такого не бывало, а тут на тебе. Хотя, если по справедливости, в чем-то ведь должно было и повезти, так хотя бы в этом.
Он перво-наперво осмотрел себя перед зеркалом. Урон физиономии по факту был небольшим, кроме этой ссадины у левого глаза ничего больше. Затылок лицом не является, поэтому шишка, достаточно крупная, на нем не в счет. Однако эта единственная царапина оказалась куда глубже и опасней, чем он думал раньше, наверное, кто-то из тех монстров зацепил его когтем. Шутка юмора, если кто не понял. А вообще не до смеха, рана продолжала кровоточить, да и глаз уже заплыл изрядно, так что, как ни хотелось этого избежать, но пришлось обращаться к специалистам.
Серж застирал в холодной воде испачканный кровью платок, отжал и снова приложил к лицу. Так и отправился к соседке.
Марь Иванна долго не отпирала, все, как заметил Серж, разглядывала в дверной глазок, кто пришел. Да и открыв, наконец, дверь выглядела крайне встревоженной.
– Ты чего? – спросила она Сержа с подозрительностью в голосе, а сама, едва приоткрыв дверь, прижалась к ней сбоку бюстом и, выше, виском. И тут же сама принялась объяснять странность своего поведения: – Я ни в какое убежище не пойду, если ты за этим. Уж если суждено помереть, пусть это случится здесь, в моем доме. Не пойду! И она сложила губы в скорбную и упрямую складку, и, качнув головой, прочертила в пространстве границу своих владений.
– Да я вообще не по тем вопросам, Марья Ивановна! – отвел от себя подозрения Серж. – Мне самому ваша помощь нужна, скорая и беспощадная.
– Что случилось? Ах ты, господи! Где же это тебя угораздило? – запричитала старушка, едва Серж приоткрыл и представил ей повреждение.
– Бандитская пуля. Вражеская...
– Я знаю, что это! – отмела сразу она его объяснения и заменила своим. – Я знаю, это из-за девок. Тебя побили из-за них, проклятых. Ну, как же ты мог? У тебя ведь Тамара!
– Марь Иванна, уверяю вас, девки здесь совершенно ни при чем. За девок бы вообще убили, если уж на то пошло. Это во время тревоги, в бомбоубежище, свет выключили, и я на что-то там напоролся. Правда.
– В бомбоубежище... Поди ты!
– Верно говорю. Ну, Марь Иванна! Я же вас никогда не обманывал! Где ваши примочки? Доставайте бодягу, запаривайте ее, все, что нужно делайте, меня на свадьбу пригласили, на завтра, а глаз уже вон, заплыл весь к чертовой матери.
– Ладно, сейчас все приготовлю. Иди к себе, я скоро, – пробурчала она сердито.
– Это что же за свадьба? – подступилась она с расспросами, едва оказавшись на его территории. – Не слышала я ни про какую свадьбу. Кто замуж-то выходит?
– Так Светлана же... Света Кунгурова.
– Ах, Света... Твоя бывшая? Ну, и, слава Богу!
– Как-то вы к ней... Хорошая, между прочим, девушка.
– Хорошая. Но не твоя. А жених кто у нас?
– Андрюшка Хакопныш, мой сослуживец.
– Ага... Ну и дай им Бог счастья!
Марь Иванна перекрестилась. После такой новости она заметно повеселела, и почти радостно, в приподнятом настроении захлопотала, обрабатывая рану Сержа. Работа ей была знакома, до выхода на пенсию она без малого сорок лет проработала медсестрой в местной санчасти, да и после оказывала помощь то одному, то другому, так что дело спорилось.
– Вот, возьми, тут лед, – сказала она, протягивая ему свернутую тряпицу. – Пока холод держи. Ты и так, я смотрю, мокрый платок прикладывал, тоже правильно, но лед все же получше будет. Подержи так часок, сколько сможешь, тогда уже и за бодягу возьмемся. Я тут мазь приготовила, можешь и сам, но лучше я потом приду и все сделаю. Давай, отдыхай, герой. Э-эх!
Оставшись один, Серж завалился на диван. Накрыла слабость, он сразу почувствовал, до какой степени устал. Давали о себе знать дежурство, бессонная ночь и беготня по Дому. Побитая спина и шишка на голове ныли, но рана на лице уже не саднила, только слегка подергивалась, лед унял боль, успокоил, и он неожиданно, несмотря на холодную примочку, согрелся, расслабился и вскоре уснул.
Снился ему все больше какой-то сумбур, кружился там вокруг него некий непонятный карнавал, совсем не веселый, не ощущал он никакого веселья. А вот тревогу и даже опасность вполне чувствовал. Но странно как-то, хотя и находился в самом центре бурления, и даже являлся бурлеска центром, он понимал, что непосредственно его сие действо не касалось. Хотя, вероятность того, что зацепит ненароком, была. И, что удивительно, сон его, карнавал этот, совсем не походили на то, что он видел и пережил в последний раз в Доме. Совсем другое ему крутили кино, совсем другое. Он и проснулся с этим ощущением странности происходящего. Все было не так, как казалось, словно вывернули реальность наизнанку, а потом вывернули еще раз, но о первом опыте выкручивания память сохранилась, поэтому обыденность стала выглядеть необычной.
Пришла Марь Иванна, и не с пустыми руками.
– Я тут супчика тебе наварила, с домашней лапшой и потрошками, как ты любишь, – объявила она ему категорично и строго. – Даже не спорь! Куды тебе с таким лицом в столовую идти? Вообще никуды.
Словно он собирался, спорить.
Обработав расцветший уже фингал мазью с бодягой, она сказала ему – лечись, я после зайду еще, – и ушла к себе. Он и лечился. Ел супчик и лечился. И думал, думал... Было ведь о чем. Ком фактов разбухал, словно снежный, только он совсем не понимал, какой снеговик из этого кома вылепится. В мозгу продолжал петь и плясать карнавал, тот, что приснился, и, похоже, не думал прекращаться или хотя бы утихомириваться. Временами Серж надолго застывал у окна, приглядывался и прислушивался, но там, за стеклами, действительность текла вполне спокойно, он не замечал никаких признаков ее возбуждения, и это радовало. Это означало, что ситуация как-то разрешилась и стабилизировалась, скорей всего – благоприятным образом, и служебной необходимости в нем лично, в его присутствии и участии, не имелось. Можно было, конечно, позвонить на КП и прямо узнать, что да как, но что-то его удерживало от этого шага. Он ведь, по сути, уже чужой для всех здесь, отрезанный ломоть, так что надо, надо обеим сторонам привыкать обходиться друг без друга. Если понадобится, сами позвонят, он ведь не прячется. Тут он вдруг поймал себя на мысли, что становится какой-то болезненной традицией у него, после похода в Дом, отсиживаться в квартире и ждать звонка. Да, собственно, и походы в Дом стали такой же традицией. И вскоре, в подтверждение мысли, звонков он дождался.