Лишь бы по моим венам снова потекла хоть какая-то жидкость. Лишь бы появилось несколько минут покоя от мыслей, которые не перестают сводить меня с ума. Лишь забыть душевную боль, которая идет рука об руку с любовью к Кирану Грейди.

Через сорок минут и пять банок пива, Эллиот открывает дверь, а Дрю следует за ним. Оба выглядят взбешенными, а значит, они, должно быть, ввязались в еще одну драку до того, как пришли сюда.

Дабезразницы.

Они могут просто напиться со мной и забыть обо всем.

Эллиот поднимает бутылку Джека, в его голубых глазах мелькает озорной огонек, и я мгновенно оказываюсь перед ним. Схватив бутылку за горлышко, я срываю пластик и крышку, прежде чем сделать глоток. Виски обжигает мой язык и горло. Тепло оседает в желудке, и я чувствую себя немного лучше.

— Господи, Лен. Хоть стакан возьми, а! — смеется Дрю, заходя в квартиру, и бросает несколько косяков на стойку, прежде чем направиться к холодильнику с огромной упаковкой пива. Затем он открывает верхний шкафчик, достает три стопки и протягивает их брату через островок.

— Наливай, — указывает Эллиот на стопки, которые выстроил в ряд.

Не теряя ни секунды, я наливаю все три до краев, опуская бутылку на стойку чуть сильнее, чем следовало. Я не утруждаю себя ожиданием, просто подношу свою стопку ко рту и опустошаю ее, наслаждаясь онемением, которое дарит алкоголь.

Его почти хватает, чтобы облегчить боль в груди.

Взглянув на Эллиота, а потом и на Дрю, я указываю рукой на две другие стопки на стойке. Но Эллиот качает головой и кивает на них:

— Все твое, парень. Не хочу ужраться в хлам. Нужно еще заехать в пару мест.

Дрю ухмыляется, и клянусь, что слышу, как он говорит «трахнуть кого-нибудь, ага», зарабатывая тем самым свирепый взгляд от брата.

Я хватаю две стопки со стойки и с легкостью опрокидываю их в рот, прежде чем посмотреть на своих друзей:

— Вы двое можете сами разобраться между собой, или вам нужен присмотр взрослых? Потому что сейчас у меня куча своих проблем.

Дрю закатывает глаза, берет со стойки косяк, прикуривает его и затягивается:

— Что-то заползло тебе в задницу и сдохло?

Я издаю иронический смешок, но он кажется пустым.

— Наконец-то очнулся и решил проверить сам?

— Потому что такого я раньше от тебя не слышал, — невозмутимо продолжает Дрю и вручает мне косяк.

Я делаю пару затяжек, втягивая дым в легкие, как будто это кислород, который нужен мне, чтобы дышать. Не удивлюсь, если так и есть, потому что трава — единственное, что притупляет боль.

Но сегодня… Даже ее будет недостаточно. Да всей травы и алкоголя в мире не хватит, чтобы забыться.

Но это не значит, что я не попытаюсь.

— Что с тобой происходит? — наконец спрашивает Дрю через некоторое время, после того, как я выпиваю, должно быть, не меньше десяти порций виски и выкуриваю половину косяка.

Я в порядке, под кайфом и очень близок к тому, чтобы забыться, поэтому просто пожимаю плечами и делаю глоток Джека прямо из бутылки, глядя на братьев.

— Просто захотелось послать все к черту и покурить. Это, что, преступление? — Я наблюдаю, как близнецы обмениваются взглядами, раздражая меня своим общением без слов. Скорее всего их разговор обо мне, что еще больше бесит. — Говорите уже, придурки. Я прямо перед вами. — Слова звучат немного невнятно, даже для моих собственных ушей, но выражения лиц Эллиота и Дрю говорят о том, что они все прекрасно поняли.

Ну и отлично, думаю я, делая еще один глоток виски.

Эллиот вздыхает и почесывает макушку.

— Послушай, Лен. Ты постоянно в хлам с тех пор как вернулся с Гре…

— Не произноси его гребаное имя, — огрызаюсь я и снова подношу бутылку к губам.

— Хватит, — рычит Дрю, пытаясь вырвать бутылку из моих рук. Не без усилий, но мне удается удержать ее и прижать к груди. Глядя на меня сверху вниз, парень усмехается: — Ты пьешь виски как воду. Завязывай со своей вечеринкой жалости и начинай говорить. Прямо. Блядь. Сейчас.

Внутри бурлят негодование ярость, пока я пялюсь на своих друзей, которые, похоже, решили устроить мне интервенцию.

— Нечего говорить. Мы с ним враги. Конец беседе.

Эллиот склоняет голову набок и, прищурившись, на меня смотрит:

— Отмотай назад и попробуй еще раз, придурок. И на этот раз скажи правду. Потому что мы видели Ти и его девушку, когда тот вернулся, и Тейлор много рассказывал о своем пребывании в Вейле. И о том, кого он там видел.

Не раздумывая, я вскакиваю с дивана, роняю бутылку на подушки и толкаю Эллиота в грудь так сильно, как только могу, учитывая свое опьянение. Ярость вырывается из меня пламенем.

— Что там Тейлор вам наболтал? — Эллиот выгибает бровь и скрещивает руки на широкой груди, отказываясь говорить. Я бросаю взгляд на Дрю, умоляя его ответить, но тот лишь качает головой, и печаль наполняет его взгляд. — Что вам известно, мать вашу? — кричу я, поворачиваясь и швыряя полупустую бутылку через всю комнату, где она и разбивается о стену.

На мгновение я застываю, теряясь в мириадах осколков, разбросанных по полу, которые отражают состояние моего сердца. Янтарная жидкость стекает по бежевой стене, смешиваясь с моим слезами, которые умоляют вырваться на свободу.

Я ничего не хочу чувствовать. Но вместо этого чувствую все.

Опустившись на колени, я сажусь на пол, а спиной прислоняюсь к кухонному островку. Все мое существо переполняют эмоции, которые я сдерживал с тех пор, как Рейн оставил меня стоять в аэропорту. Каждая из них наполняет меня до краев, угрожая пролиться из глаз бесконечным каскадом горя и печали.

Подтянув колени к груди, я упираюсь в них локтями и прячу лицо в ладонях, не желая, чтобы близнецы видели меня таким.

Возьми себя в руки, Леннокс. Он того не стоит.

Слова, которые я постоянно про себя повторял, и мне кажется, что они начинают до меня доходить. Становятся правдой, и я начинаю чувствовать себя... не знаю, лучше? Меньше терзаться из-за потери единственного человека, которого так любил.

Но в том-то все и дело. Сколько бы вы ни умоляли, ни жаждали, чтобы эти слова оказались правдой, совершенно не значит, что они станут реальностью.

— Черт, Рив, — вздыхает Эллиот, отвлекая меня от собственных мыслей. — Неужели он... что-то с тобой сделал? Пока вы были там, в горах.

Я издаю смешок, наполненный страданием и отвращением к себе, прежде чем поднять взгляд на моих друзей. Гримаса, искажающая мое лицо, кажется такой же обезображенной, как и мое сердце. Слова срываются с моих губ резким шепотом:

— Ты имеешь в виду что-то еще, кроме как влюбить меня в себя?

Глаза Дрю широко распахиваются, но Эллиот нисколько не удивляется. Он садится передо мной на корточки и наклоняется вперед, хватая меня за подбородок:

— Что случилось?

Я отталкиваю его руку от своего лица, и из моего горла вырывается рев:

— Уже неважно. Потому что все закончилось.

— Ясно, — парирует Дрю, закатывая глаза и указывая на пьяного меня.

— Что ты хочешь от меня услышать?! — кричу я, зарываясь пальцами в волосы и сжимая свои пряди до боли. — Хочешь, чтобы я рассказал тебе о том, как меня сослали в шале на пару с заклятым врагом и где-то по пути я совершил ошибку, решившись лечь с ним в постель? Потому что именно так все и было! Я оказался дураком, подарив ему все, что нужно, чтобы он смог выиграть каждую нашу войну! — Слова вырываются из горла сдавленным криком, который больше похож на крик зверя в клетке, чем на мой собственный. Убирая руки от волос и качаясь взад и вперёд, я бьюсь головой об островок позади. А затем мои губы кривятся в напряженной усмешке. — Я и не подозревал, что настоящей жертвой в этой битве станет мое сердце.

В уголках глаз снова появляется влага, отчего черты друзей расплываются. Клянусь, я изо всех сил стараюсь не дать слезам выплеснуться наружу. Потому что не стану плакать из-за него. Может, он и согнул меня до неузнаваемости, но я не позволю себя сломать.

К сожалению, разум не внимает моим мольбам, потому что несколько слезинок скатываются по щекам. Я быстро вытираю их тыльной стороной ладони, глядя на близнецов и замечая их растерянность. Только раз они видели, как я плакал, и это было много лет назад.

В ту ночь, когда ушел мой отец, забрав с собой свою условную любовь.

С моих губ срывается сдавленный стон, когда я вспоминаю слова Тейлора, все до единого, с того вечера в Вейле. Моего лучшего друга, который читает людей лучше, чем я книгу...

Что ж, похоже Рейн одурачил даже его.

У меня тут же возникает потребность сказать Ти, что тот ошибался.

— Наберите Тейлора, — умоляю я.

Слова эхом отдаются в тишине комнаты, пока я изо всех сил стараюсь держать себя в руках, прежде чем моя боль поглотит меня полностью.

Я не позволю ему меня сломать.

Но как, черт возьми, выжить, когда твое сердце разрывается на части? Когда легкие наполняются ядом? Когда разум остается прикован к каждому запаху, поцелую, прикосновению, вкусу, которым вы делились с тем, кто владел всем вашим существом, только для того, чтобы теперь жить без них?

Ответ прост.

Никак.

Снова зарываясь пальцами в волосы, и я смутно слышу, как Эллиот тихо разговаривает со своим братом. Не могу разобрать, о чем идет речь, и не то чтобы это имело значение, но потом беседа переходит в одностороннюю, так как теперь Эллиот разговаривает по телефону с Ти.

Не знаю, как долго я сижу там, ошеломленный и растерянный, окруженный хаосом, в котором меня оставил Рейн. Мое сердце отчаянно жаждет найти свою вторую половину или же быть вырванным из груди. В данный момент мне все равно, что это будет.

Я просто хочу, чтобы боль прекратилась.

— Лен, — мое прозвище, на этот раз произнесенное Дрю, вынуждает меня встретиться с ним взглядом. И тут я замечаю, как Эллиот протягивает мне мобильный, явно желая, чтобы я его взял. Мои пальцы дрожат, когда я беру телефон, поднося его к уху, в то время как другой рукой вытираю слезы, увлажняющие мои щеки.