Глава 3 КИРАН

Прошло уже несколько недель.

Почти месяц с тех пор, как приехал Ромэн, а мы все еще сидим на ровном месте.

В поисках Теда не было никакого прогресса, а значит, и никакого прогресса в том, чтобы вернуть свою жизнь к... черт. Какому-то подобию нормальной, если можно так назвать.

Вся моя жизнь состоит из метаний между агентом ФБР, с которым я встречаюсь еженедельно, собственным расследованием вместе с Ромэном, силовыми тренировками и учебой. Хотя последняя явно отошла на второй план.

Ой.

И как я мог забыть про СМИ?

Потрясающее действие.

Когда я выхожу из своей квартиры, мне тут же тычут в лицо камерами. Журналисты пытаются разобраться в деле Теда, моих мыслях о нем, правде о том, что со мной случилось — что бы там ни было, и что бы они ни искали. СМИ — это змеи, которые только и ждут, чтобы напасть, когда представится удобный случай.

И меня это бесит.

К счастью, их интерес слегка поутих, так как местонахождение Теда остается неизвестным.

Вот почему сегодня вечер пятницы, и я иду в местный бар на пару с Ромэном. Потому что если застряну в своем «аквариуме» еще на одну ночь, ощущая неловкость, которая все еще сохраняется между нами, то наверняка сойду с ума.

Выражаясь яснее, эта неловкость не из-за тайных чувств или чего-то подобного. Просто глядя на Ромэна, я каждый раз думаю о Ривере и выражении его лица в аэропорту.

Отчего мое сердце болит еще сильнее.

Я захлопываю дверцу своего джипа, обхожу его, направляясь ко входу в бар, и жду, пока Ромэн закончит телефонный разговор.

Он часто созванивается со своими ребятами — теми, кто, по его мнению, может помочь нам в ситуации с Тедом. Не то чтобы Ро просил их о помощи. Он сказал, что предпочел бы держать наше дело «в тайне» как можно дольше, что бы это ни значило.

Несколько минут спустя Ромэн подходит ко мне, похожий на кота, который съел канарейку, и не говоря ни единого слова.

Ро мало что рассказывал мне о времени с этими ребятами, Анклавом, как он их зовет. Я помню лишь крупицы информации из детства. И тот наш разговор в машине.

Как будто моя жизнь и так недостаточно похожа на балаган, надо же, мой лучший друг вовлечен в гребаное тайное общество. И все же я знаю лишь верхушку информации о том, каким влиянием они обладают. Которое я видел своими глазами. Черт возьми, вот вам еще одна причина, по которой я вообще оказался в этой ситуации.

Качая головой, я следую за Ро через порог бара. Но не успеваю сделать и двух шагов, как чувствую… его.

Я настолько привык к его присутствию, что ощущения сильнее, чем ветер на моей коже или жар солнца.

Ривер.

Он здесь. В этом баре.

Я не видел его с того дня, как оставил в аэропорту, и не собирался встречаться с ним этим вечером, предпочитая подход «с глаз долой, из сердца вон». Не то чтобы у меня получалось, учитывая, что я каждый день вижу его имя на своем запястье.

Когда я не думаю о Теде и о том, как выбраться из ситуации, именно Ривер занимает все мои мысли. Как и кошмары.

С тех пор как мы вернулись из шале, каждую ночь меня преследуют сны, в которых я насилую Ривера. Я даже больше не вижу Дикона и крайне редко то, что делал со мной Тед.

Теперь в моих кошмарах только Ривер. Всегда он.

Поэтому, несмотря на осознание, что Рив здесь, я продолжаю свой путь к бару, потому что мне просто необходимо выпить. Утопить в алкоголе печали. Забыться. Сделать что-то еще, кроме как думать о своей паршивой жизни.

И что еще важнее? Я гребаный мазохист, который не хочет ничего сильнее, чем находиться в присутствии Ривера — ощущать его рядом — хотя бы на некоторое время. Даже если это меня убьет.

Мы с Ро заказываем выпивку — виски для него, и пиво для меня — прежде чем он усаживается у стойки бара и начинает говорить мне на ухо в той раздражающей манере, как делал с тех пор, как приехал.

Господи, ну почему я такой мудак?

Я должен быть благодарен Ромэну за то, что он здесь и готов помочь, а не сердиться за то, что мой друг хочет поговорить и наверстать упущенное за четыре года. Но, честно говоря, мне это уже надоело. Потому что Ромэн говорит об одном и том же почти весь последний месяц.

Сделав глоток пива, я киваю и отвечаю, когда это необходимо, но Ро, должно быть, понимает, что я не в настроении болтать, потому что поворачивается и заводит беседу с девушкой, сидящей рядом за стойкой.

Старый добрый Ромэн. Никогда на меня не давит.

Клянусь, что думаю только об этом, когда мы с ним разговариваем. То, на что указывала доктор Фултон, даже когда не должна была этого делать, поскольку ее действия противоречат буквально всем нормам терапии.

Привет, психологическая манипуляция.

Жаль только, что я не догадался обо всем до того, как узнал, что Фултон работает на мою мать.

Задним умом все крепки.

Когда я делаю очередной глоток пива и слышу отчетливый смех Ривера, волосы на затылке встают дыбом. По моей коже бегут мурашки, и я еле удерживаю пиво во рту.

Это я должен был заставлять Рива смеяться. А не притворяться, будто его не существует, даже когда гул в моих венах предупреждает меня о нашей близости, отчего становится невозможным его забыть.

Но я не поднимаю глаз. Не поддаюсь искушению, каким бы сильным оно ни было. Потому что знаю... Есть реальная возможность, что я сдамся. Брошусь к нему и заявлю, что он мой, на глазах у всего гребаного мира.

А я не могу этого сделать. Ведь кто-то обязательно увидит. Потому что, несмотря на то, что СМИ почти не беспокоят меня в последние дни, журналисты все еще рядом. Если они не увидят, заметит кто-то другой. Не в этот раз, так в следующий, и тогда очень скоро информация распространится, и о нас узнает огромное количество людей. Мысль о том, что всем станет известно о моей ориентации, является наименьшей из проблем.

Нет, людям нельзя знать, потому что если узнают они, то и Тед тоже.

А ему никак нельзя знать о Ривере.

Так что, хоть я и не видел свою любовь с того самого дня на взлетной полосе, все же стискиваю зубы и остаюсь непреклонным.

Ромэн поворачивается и смотрит в ту сторону, откуда я чувствую исходящие вспышки тепла. Он хмурит брови, пока глядит в сторону Ривера. Смущение искажает его черты, отчего во мне приходится сдерживать себя еще сильнее.

Ромэн прикусывает губу, его внимание танцует между мной и Ривером, прежде чем остановиться на мне:

— Хочешь вернуться к себе? Взять пиццу или еще что-нибудь? Просто почилить?

— Мы чилим уже несколько недель, — рычу я, свирепо глядя на своего друга. — Сидим в моей чертовой квартире, лишь бы только не попасть на репортеров, и я начинаю сходить с ума. Это еще хуже, чем, когда я торчал в адском шале первые десять дней.

Ромэн наклоняет голову:

— О чем ты? Какое еще шале?

Упоминание ада, похоже, является визитной карточкой, потому что именно в этот момент я ощущаю взгляд Ривера. Он смотрит на меня, прожигая мою кожу, проникая в самую душу.

И как настоящий слабак, я уступаю этому вниманию.

Развернувшись, я тут же нахожу Ривера, стоящего на другой стороне бара, и, к моему ужасу, он обнимает Эбби за плечи, да так, что моя кровь закипает.

Ревность поднимает свою мерзкую голову, потому что в моем сознании Ривер все еще мой. И всегда будет моим и только моим.

Так какого хрена Эбби так уютно устроилась в его объятиях?

Я смотрю на них, подмечая каждую мелочь, а потом воспроизвожу их в памяти, ощущая необходимость помучить себя еще немного, прежде чем решусь встретиться с Ривером взглядом.

В тот же миг, как это происходит, воздух в моих легких исчезает.

Потому что каким бы сексуальным и совершенным я ни считал Ривера... Он выглядит плохо. Как будто почти не спал и мало ел.

Короче говоря, Рив выглядит так же, как я себя чувствую. Хреново.

Но это не мешает ему вскинуть бровь и ухмыльнуться мне, прежде чем поднести бутылку пива к губам и сделать глоток.

Я смотрю на то, как движется его кадык, вспоминая, каково это — прикасаться и проводить по нему губами, как будто это было только вчера.

Глубоко вздохнув и снова встретившись с Ривером взглядом, я нахожу эти великолепные глаза... пустыми.

Практически полыми.

Это ты виноват, напоминает мне мой разум. Ты ведь сам так хотел. Заставил его думать, будто тебе на него плевать.

Я знаю, чего я хотел. Просто никогда не ожидал, что Ривер в это поверит.

Прикосновение к моему плечу возвращает меня к реальности. Оно вынуждает меня обернуться, посмотреть на Ромэна и заметить его жесткий взгляд.

— Твой товарищ по команде выглядит так, будто хочет тебя убить. Ты уверен, что тебе тут комфортно? — Я просто киваю, пытаясь бороться с желанием снова посмотреть на Ривера, когда музыка сменяется какой-то дурацкой песней в стиле кантри. Ро вздыхает и качает головой, глядя на Рива: — Думаешь, он ведет себя так из-за новостей?

Неа, проблема в том, что я гребаный осел и обращался с Ривером так, будто он был просто очередным трахом, а не тем единственным, что было хорошим в моей жизни.

— Нет, в прошлом сезоне мы поссорились, вот и все. Наверное, он все еще из-за этого злится, — лгу я. Ложь легко слетает с моего языка.

Ромэн изгибает бровь:

— Это тот, кого ты ударил на поле во время игры? Твой КьюБи?

Неужели об этом знают все?

Я вздрагиваю, вспоминая финальную игру, когда ударил Ривера за то, что он бросил мне вызов. Отвратительный поступок, за который я не извинился… Как и за многое другое.

— Да, это он. Наверное, Леннокс до сих пор не забыл о том ударе правой.

Или о своем разбитом сердце, с которым я его оставил.

— Леннокс? Так его зовут?

Стиснув зубы, я рассеянно провожу большим пальцем по татуировке на запястье:

— Нет, его зовут Ривер. А фамилия Леннокс.

Ромэн смеется, мельком взглянув на мою руку:

— Неудивительно, что ты его разукрасил. Кучка гребаных хиппи со своими детьми, которых назвали в честь природы… В Орегоне таких тоже полно. — Он пожимает плечами, встречаясь со мной взглядом: — Любой с таким именем прямо-таки напрашивается на кулак.