— Объясните.

— Если коротко, — сказал Очида, — скорость света увеличилась.

Адмирал Милан почесал затылок.

— Неужели слово «объясните» поменяло значение, и никто мне об этом не сказал?

Танака с трудом сдержала улыбку.

— Говоря по-простому, скорость света — это базовое свойство вселенной. Скажем так... это самая быстрая функция, распространяющаяся в вакууме. За двадцать с чем-то минут в системе Гедара природа пространства-времени изменилась таким образом, что поменялась скорость света. Стала быстрее. В это время световая задержка от кораблей у врат Гедара до планеты была чуть меньше сорока минут. Логи показывают, что во время инцидента она уменьшилась почти на четыре тысячи наносекунд.

— Четыре тысячи наносекунд, — повторил Милан.

— На двадцать минут сама природа пространства-времени в этой системе изменилась! — воскликнул Очида, подождал реакции, но не дождался ее и совсем сник.

— Что ж, — сказал Милан. — Мне определенно нужно это обмозговать. Спасибо за доклад, лейтенант. Доктор. Вы оба свободны. А вы останьтесь, полковник.

— Есть, сэр, — откликнулась Танака.

Как только комната опустела, Милан откинулся назад.

— Что будете пить? У меня есть вода, кофе, бурбон и какая-то дрянь — растительный чай, который пьют оба моих мужа, на вкус как сено.

— Я на службе?

— Вряд ли вам стоит беспокоиться о нарушении протокола, если вы об этом.

— Тогда с удовольствием выпью бурбон, сэр, — ответила Танака.

Адмирал Милан целую минуту возился на столе, а потом вернулся с бокалом из граненого хрусталя, где плескалась дымчато-коричневая жидкость.

— Ваше здоровье, — сказала Танака и отпила из бокала.

— Итак, — сказал Милан и сел, невольно охнув, как старик с больными суставами. — И что вы думаете обо всей этой ахинее про скорость света?

— Понятия не имею, сэр. Я боец, а не яйцеголовый интеллигент.

— Потому-то вы мне всегда и нравились, — Милан снова откинулся на спинку кресла и сложил пальцы домиком. Теперь тишина была другой, но Танака не могла определить ее значение. — Итак, строго между нами, вы хотите что-то сказать мне, как один старый морской волк другому?

Она почувствовала, как в крови вскипает адреналин. Но не показала этого. Она хорошо умела скрывать свои чувства.

— Не понимаю, о чем вы.

Он наклонил голову и вздохнул.

— Я тоже. Все это для меня загадка. И теперь мне не так хорошо удается подавлять любопытство, как в молодости.

— Я по-прежнему искренне не понимаю, о чем речь. Кто-то должен был сказать мне, зачем вы меня вызвали?

— Вас вызвал не я. Это сделал Трехо и поручил мне оформить для вас все документы.

Он вытащил настоящую папку из красного картона, с серебристой тесемкой, и вручил ее Танаке. Папка выглядела такой неуместной в этой обстановке, прямо как каменные скрижали. Танака залпом допила бурбон и взяла ее. Она оказалась легче, чем ожидала Танака, а тесемки легко развязались. Внутри лежал единственный лист — документ на гербовой бумаге с кружевом водяных знаков. На листе была ее фотография и биометрический профиль, имя, звание и идентификационный номер. И короткое распоряжение лаконийского Директората разведки, дающее ей статус «омега» по личному требованию Первого консула.

Даже если бы перед Танакой оказалась отрубленная голова, это удивило бы ее меньше.

— Это какая-то... — начала она.

— Не шутка. Адмирал Трехо распорядился вручить вам ключи от королевства. Вы можете отдавать приказы по любой миссии. Получаете доступ к любой информации, любого уровня доступа. У вас будет иммунитет от судебного преследования на все время назначения. Неплохо. И вы утверждаете, что ничего об этом не знали?

— Надо полагать, речь идет об определенной миссии?

— Вероятно, но меня в это не посвятили. Оставайтесь здесь, а я пойду проветрюсь.

Когда адмирал Милан закрыл за собой дверь, компьютерная система на настенном мониторе подключила входящий вызов. Через мгновение появился генерал Трехо. Танака знала его целую вечность. Его глаза остались все такими же ясно-зелеными, но под ними появились темные мешки. Волосы поредели, а кожа приобрела нездоровый восковой блеск. Он выглядел измотанным.

— Полковник Танака, — начал он. — Я хочу поручить вам наиважнейшую в империи миссию. Сейчас я отдыхаю после скоростного полета из системы Сол, и если бы дело могло подождать до моего возвращения на Лаконию, то поговорил бы с вами лично. Но дело безотлагательное, и придется вот так.

Она уставилась в пустой бокал из-под бурбона. Бутылка стояла всего в метре от Танаки, но ей почему-то вдруг расхотелось пить. Она вся превратилась в слух.

— Уверен, что вы, как и все остальные в империи, гадаете, чем именно занимается Первый консул в уединении. Каким образом он ведет битву против исходящей от врат угрозы. Я знаю, ходили слухи о том, что он ранен или парализован. Признаюсь откровенно, когда я улетел в систему Сол, Первый консул пускал слюни как дебил, не мог самостоятельно есть или даже подтереть задницу. Он стал таким после нападения, уничтожившего «Тайфун» и станцию «Медина».

Танака сделала глубокий вдох и выдохнула сквозь зубы.

— Доктор Кортасар существенно изменил биологию Первого консула с помощью модифицированных протомолекулярных технологий. В результате Первый консул получил определенные... способности, которые не успели как следует изучить и задокументировать до смерти доктора Кортасара. Вообще-то, его убил сам Дуарте. Взмахнул рукой, и останки этого безумного говнюка забрызгали полкомнаты. Я в жизни не видел ничего подобного. Сейчас об этом знаем только мы с вами, доктор Окойе из Директората по науке и Тереза Дуарте, которая сбежала вместе с силами подполья, после того как они нас поимели. Так что, вероятно, все враги тоже в курсе, будь они неладны. Учитывая все это, вы можете представить мое потрясение, когда Первый консул появился передо мной восемьдесят... нет, восемьдесят пять часов назад в моем кабинете в системе Сол. Наши датчики его не засекли. Физически он не взаимодействовал ни с одним предметом и не оставил следов своего присутствия, которые мог бы подтвердить сторонний наблюдатель. Но он там был. И не торопитесь с радостью объявить, что у Антона Трехо поехала крыша — кое-какие доказательства все-таки есть. Только не в системе Сол. Вскоре после того, что я видел, Дуарте исчез из Дома правительства. Не в смысле пропал как по мановению руки фокусника. А надел штаны и чистую рубашку, выпил чашку кофе, поболтал с камердинером и вышел. С тех пор все датчики на планете прочесывают территорию. Но никто его не видел. Больше тысячи систем-колоний гадают, осталось ли что-нибудь от правительства. Враг из другого измерения проводит эксперименты, пытаясь найти способ уничтожить нас одним махом. И я убежден, что ключ к решению обеих проблем в руках Уинстона Дуарте, или во что он там превратился. Я давно вас знаю и доверяю вам. Вы должны найти его и вернуть. Наверное, вы слышали выражение «карт-бланш», но уверяю, вы и не представляете, насколько полный этот «карт-бланш». Не важно, сколько вы потратите денег, оборудования или людей, если вернете Уинстона Дуарте, где бы он ни оказался. А если он не захочет возвращаться, убедите его по возможности мягко, но он должен оказаться у нас в руках. Удачной охоты, полковник.

Сообщение закончилось. Танака откинулась на спинку дивана и раскинула руки в стороны как расправившая крылья птица. Ее мозг уже лихорадочно работал. Эти удивительные откровения и содержащаяся в них подспудная угроза. И все это на ее плечах. Она буквально чувствовала вес. Но еще чувствовала спокойствие и настрой на выполнение задачи, и удовольствие от власти, которой ее наделили, куда более сильное, чем она могла предполагать.

Дверь тихо открылась, и вернулся адмирал Милан.

— Все в порядке? — спросил он.

Танака рассмеялась.

— Если бы.