Глава третья. Наоми

Они выждали, пока «Черный коршун» не окажется настолько далеко от врат, чтобы перехват стал почти невозможен. Подождали еще немного, чтобы не вызывать подозрений немедленным стартом. А потом терпение у Наоми лопнуло.

Спустя три часа лаконийский фрегат направил на них узкий луч, официально и жестко требуя объяснений, кто они такие и куда направляются.

«Это «Винсент Су», независимый перевозчик, на контракте у корпорации «Атмосфера» с Земли. Доставляем образцы руды для проверки качества. Государственные контракты и допуски прилагаются. Повтор сообщения».

Голос был скомпонован системой «Роси» случайным образом из записей десяти разных людей, так что даже если лаконийцы распознают сообщение как фальшивое, они никого не идентифицируют. «Винсент Су» реально существовал, обладал подобной сигнатурой двигателя и имел силуэт, сходный с модифицированной версией «Роси», только не работал за пределами системы Сол. Контракты, включенные в сообщение, опознают как настоящие, если только в них не начнут копаться. Это была самая правдоподобная маскировка, какую Наоми смогла создать.

— Не отвечают, — сказал Алекс.

Они оба находились на командной палубе. Освещение приглушено, хотя Наоми заметила, что Алекс теперь выставлял даже самый низкий уровень освещенности чуть повыше, чем когда у них обоих были молодые глаза.

— Неизвестно, хорошо это или плохо, — отозвалась Наоми.

— Да, хотелось бы знать.

— Если бросятся в нашу сторону, паля из орудий, значит, вышло плохо.

Алекс кивнул.

— Это точно. Но хотелось бы, чтобы просто сказали «Ладно, мы, пожалуй, не будем за вами гоняться и убивать». Например, из вежливости.

— На таком расстоянии у нас будет куча времени заметить, как на нас наводят оружие. Ничего не пропустим.

— Что ж, слава Богу за это.

С каждой минутой, пока «Черный коршун» не отвечал и не разворачивался в погоню за ними, страх Наоми, что их захватят и убьют, угасал, но она все больше боялась прохода через врата. Невозможно поверить, что когда-то жизнь не была переходом от травмы к травме, словно с камня на камень по дорожке в декоративном саду. Целые десятилетия проход кольца врат был не более чем мелким неудобством. Да, при слишком плотном трафике корабль мог стать летучим голландцем, мог исчезнуть, уйти в никуда. Но то была опасность того же уровня, что и прочие — как удар микрометеора по двигателю или выход из строя магнитной ловушки и неконтролируемая реакция синтеза в корпусе корабля. Ну, а с ней мог случиться удар.

Были правила, оговаривавшие работу врат. Человеческие — относительно порядка прохода через врата. Инопланетные — насчет того, сколько материи и энергии может проходить за определенный период времени, не вызывая гнева темных богов, пожирающих корабли.

Но все это теперь отброшено.

— Как ты думаешь, сколько кораблей за нами охотятся? — спросил Алекс.

— В смысле, сколько вообще у них кораблей, или ты про специальную поисковую группу, которой поручено нас найти?

Помолчав, Алекс тихо цокнул языком.

— Мне, пожалуй, никакой ответ не понравится.

— Сколько времени нам осталось до врат?

— Если не тормозить перед проходом, то часов восемнадцать.

Наоми отстегнулась от кресла, встала и ступила на палубу, ощущая половину g гравитации.

— Пойду отдохну. Позови меня, если кто-нибудь соберется нас убивать.

— Будет сделано, — пообещал Алекс. И добавил: — Как Джим?

Наоми оглянулась. Свет экрана окрасил лицо Алекса синим. Редкая щетка коротких волос на его висках и затылке напоминала Наоми картинку с выпавшим на землю снегом, а мягкий взгляд говорил о том, что вопрос — вовсе и не вопрос.

— Да, я знаю, — сказала она. — Но что я могу сделать?

Она спускалась к жилым палубам, вслушиваясь в успокаивающее гудение корабля. После стольких лет, проведенных на «Роси», Наоми могла по звукам оценить его состояние. Даже если еще не успела заметить, что привод немного разбалансирован, она улавливала это в легком гуле и скрипе палубы.

Когда Джим попал в плен на Лаконию, Наоми оплакивала его. Оплакивала себя прежнюю, которая была рядом с ним. А когда, несмотря ни на что, он вернулся, она оказалась к этому не готова. Она не позволяла себе надеяться на его возвращение и поэтому не задумывалась о том, как это будет.

Кресло-амортизатор в их каюте было двойным. При тяжелых и длительных перелетах на тяге кто-нибудь из них занимал свободную каюту, а чаще — место на командной палубе. Сдвоенное кресло предназначалось не столько для оптимального функционирования, сколько для улучшения качества жизни. Просто радость — просыпаться рядом с другим. Видеть, как он спит, ощущать его дыхание. И на клеточном уровне понимать, что ты не одна.

Когда она вошла в каюту, Джим спал. Он казался еще худее, чем до плена. До ее пребывания в добровольном заключении. Появилась седина в волосах, кожа век потемнела, как не проходящие синяки. Даже в сонном теле была заметна жесткость, он как будто постоянно готовился к нападению.

Наоми сказала себе, что он восстанавливается. Возможно, все так и было. Она чувствовала, что последние дни и недели меняют и ее. Позволяют чуть заступить на ту территорию, куда не было доступа, пока все они были разлучены. Все теперь иначе, чем раньше. Нет Бобби, нет Клариссы. Амос так изменился, что от мыслей об этом по коже ползли мурашки. Зато здесь Тереза со своей собакой — одновременно и угроза, и постоянные пассажиры. Несмотря ни на что, это было ближе к прежней жизни, чем она ожидала. Новая версия собравшейся вместе семьи. Иногда утешение. Иногда ностальгия о том, чего не вернуть.

Будь у них теперь возможность остановиться, расслабиться, отдохнуть — и кто знает, что еще они могли бы спасти. Но такой возможности нет.

Она улеглась рядом с Джимом, положила голову на его согнутую руку. Он пошевелился, зевнул, приоткрыл один глаз. Его улыбка осталась прежней — яркой, мальчишеской, полной радости от того, что видит Наоми. Это время — дар, подумалось ей. И она улыбнулась в ответ.

— Привет, красотка, — сказал Джим. — Что я пропустил?

«Годы, — хотелось сказать Наоми. — Мы с тобой пропустили годы». Но вместо того чтобы сказать правду, она улыбнулась.

— Ничего важного.

***

— Так хочется сбросить скорость, — сказал Алекс.

Наоми собирала остатки еды в утилизатор на кухне. Тягу отключили, и жужжание вакуума, засасывающего кусочки еды, звучало почти так же громко, как голос Алекса из системы связи. На стенном экране среди бескрайнего поля звезд зависло кольцо врат Кронос — странная темная масса, изогнутая по периметру и видимая только благодаря усовершенствованиям «Роси». Оптическое увеличение уменьшалось с каждой уходящей секундой. Диаметр кольца — тысяча километров, и до него всего двенадцать минут, но его до сих пор не увидеть невооруженным глазом.

— Конечно, можешь нажать на тормоз, если так хочется, — сказала Наоми. — Но если в пространстве колец ждет недружелюбный прием, в нас будет легче попасть.

— Хочу зарядить рельсовую пушку, — ответил Алекс. — Но раз ты не позволяешь, я пытаюсь отвлечься чем-нибудь другим.

— Ты можешь перепроверить торпеды и ОТО.

— Амос и Тереза уже этим заняты. Мне не хотелось бы заставлять их думать, будто я им не доверяю.

— Тогда можешь привести в готовность заряды на корпусе, для подрыва пластин маскировки.

Алекс долго молчал, потом протяжно вздохнул. Джим в другом углу каюты одобрительно поднял большой палец.

— Ладно, сделаю, — согласился Алекс. — Хотя мне больше хочется заняться рельсовой пушкой.

— Окажемся на другой стороне, тогда заряжай ее сколько влезет, — сказала Наоми.

— Одни обещания...

Щелчок сообщил, что Алекс отключился. Оптическое увеличение врат продолжало медленно уменьшаться. Наоми вызвала маленькое окошко с камерой обратного вида. Помехи от двигателя делали изображение размытым, зернистым и грубоватым, но даже так было видно, что «Черный коршун» не движется в их сторону.

— Не вижу ретранслятора, — сказал Джим. — Наш они взорвали, но и свой, похоже, не подвезли.

— Да, я заметила. Они не утруждаются координацией действий с обеих сторон. По крайней мере, это дает нам шанс не попасть прямиком в ловушку.

— Ура!

Оставалось десять минут.

— Готовы? — спросила Наоми. В ответ Джим подтянулся на стенном поручне и отлетел в сторону центрального лифта. Наоми открыла соединение с Амосом. — Мы перебираемся на командную палубу. Не то чтобы ожидаем проблем, но если вдруг...

— Понял тебя, босс. Собаку уже убрал в конуру, на случай, если нас слегка потрясет.

«Слегка потрясет» означало уклонение от обстрела.

— А Тереза?

Очередная странная пауза, а потом Амос ответил:

— Пристегиваемся на инженерной. Понадобимся — только скажи.

Наоми выключила связь и последовала за Джимом. Лифт заблокирован на дне шахты до тех пор, пока не потребуется. Они поплыли по пустой шахте вверх, к командной палубе. Заняли там привычные места, пристегнулись и переключили экраны на управление, которое, возможно, придется брать в свои руки, если после перехода их ждет опасность. Привычка, соединяясь со страхом, превращала все в ритуал, вроде чистки зубов перед сном. Кольцо осталось таким же, но линза телескопа теперь показывала вокруг него меньше звезд.

— На командной готовы, — сказала Наоми.

— Рубка, готов, — сказал Алекс.

— Да, — сказал Амос. — У нас порядок. Делайте свое дело.

Отсчет подошел к нулю. Джим сделал глубокий вдох. Мелькнули врата — то же самое зернистое изображение, но теперь позади, удаляющееся. Звезды разом погасли.

— Мы прошли, — сказал Алекс. — И насколько я вижу, никаких угроз нет, и по приборам тоже. Но здесь черт знает сколько народу. Разворачиваюсь и жму на тормоз, пока мы не выясним, куда двигаться.

Он еще говорил, а уже зазвучало предупреждение о гравитационном толчке, и спустя минуту головокружительного вращения верх и низ вернулись. Спина Наоми вжалась в гель кресла. Она сразу же вызвала тактическую карту.