- У меня очень болит голова, можно мне таблетку?

Ей оставалось уповать на то, что лекарства он держал не на кухне, а где-то в доме.

- Не вопрос, Настюша, сейчас принесу, - Олег торопливо вышел из кухни, оставив девушку одну.

Времени было мало, поэтому Настя сразу встала на ноги и, опираясь о стол, прошла к окну. Ее дрожащие пальцы сомкнулись на рукояти универсального ножа, с которым Олег так искусно обращался. Она потянула руку, но выдрать нож из панели не получилось, хотя он вошел в стену меньше, чем на треть. Прикусив губу в расстройстве от собственного бессилия, Настя еще плотнее обхватила ручку, попыталась немного раскачать его и рванула на себя. Отчаянье придало ей сил, и нож оказался в ее руке. Покачнувшись по инерции, она чуть не упала, но удержала себя в вертикальном положении.

Билет на свободу был у нее прямо в руках, оставалось лишь грамотно распорядиться им. Угрожать или нападать на Олега в том жалком состоянии, в котором она пребывала, было бессмысленно. Да, и если быть до конца откровенной, она не смогла бы поднять на него руку, несмотря на все, что он с ней сделал, а, может, именно поэтому. Значит, оставалось только причинить вред себе. Причем рана должна быть серьезной, требующая госпитализации. Если Олег не врал, и она действительно для него что-то значит, ему придется обратиться за медицинской помощью, когда ее жизнь окажется под угрозой. В худшем случае она истечет кровью, и на этом ее муки закончатся.

В коридоре послышались мужские шаги, времени на раздумье на оставалось. «Ну же, трусиха!» - подталкивала она саму себя к решительному к шагу. Перехватив нож двумя руками, Настя направила его лезвие себе в живот, целясь немного в бок, чтобы не задеть жизненно важные органы. Зажмурившись, она вонзила нож в свое тело и тут же громко вскрикнула от сильной боли. Откуда-то со стороны раздался точно такой же мужской вскрик, словно одним ударом она ранила сразу двух людей. Сильные руки подхватили ее, не давая упасть, и плавно опустили на пол.

- Маленькая, что ж ты натворила… - Настя никогда не слышала, чтоб голос похитителя так дрожал. Ей было больно и обжигающе горячо. Державший ее мужчина завозился и что-то достал из кармана брюк.

- Алло! Молодая девушка, 24 года. Проникающее ранение в брюшную полость, большая потеря крови…

Настя слышала, как он называет неизвестный ей адрес, что-то еще громко и отрывисто говорит, но ее сознание уже уплывало куда-то за грань реальности, ускользая от боли и жара, охватившие ее многострадальное тело.

Олег почувствовал, что она потеряла сознание, и отшвырнул от себя ставший ненужный телефон. Поднявшись на ноги, он открыл верхний ящик одного из шкафов и, отбрасывая мешающие вещи, достал ключ от входной двери. В считанные секунды дверь была раскрыта настежь, следом он распахнул и ворота. Теперь, когда доступ для медицинской бригады неотложки, которая находилась при воинской части и приезжала на вызовы в поселок, был открыт, он снова метнулся в дом. Схватив с полки стопку чистых полотенец, Олег вбежал на кухню. Настя неподвижно лежала на полу, и лишь вытекающая толчками из раны кровь говорила о том, что девушка еще была жива.

Нож оставался в ее теле, слава богу, что у нее не хватило сил его вытащить наружу, иначе она за считанные минуты могла истечь кровью. Олег осторожно накладывал полотенца вокруг раны, пережимая их, чтобы хоть немного замедлить кровотечение. Его движения были собранными и деловитыми, в то время как внутри он обмирал от ужаса, отказываясь до конца верить в реальность происходящего. Не могла его солнечная девочка сейчас лежать здесь в луже собственной крови… это какой-то страшный сон, и он вот-вот обязательно проснется.

К сожалению, он прекрасно понимал, что все происходит наяву, хотя и кажется кошмаром. Ему было знакомо это отвратительное чувство беспомощности, когда на руках умирает небезразличный тебе человек. Со смертью он сталкивался не раз, бывало, что она дотрагивалась до него своей костлявой рукой, а иногда разила боевых товарищей. Но никогда еще он не испытывал перед старухой с косой такого дикого страха. Олег с детства не верил в какие-то высшие силы, всегда рассчитывая только на себя и собственную удачу. Он спокойно относился к скоротечности жизни, воспринимая эту ее особенность по-философски флегматично. Но сейчас он не мог здраво рассуждать, готовый молиться какому угодно богу лишь бы Настя осталась жива. Он безмолвно взывал, сам не ведая к кому, с одной единственной просьбой: «Только не она, пожалуйста, только не она…»

- Заберите, - исступлено зашептал он, - заберите мою жизнь, свободу, душу, что хотите, заберите, только пусть она живет… ходит по этой земле, радуется новому дню, пусть будет счастлива с другим… мне ничего не нужно, только пусть живет!

За воротами послышались звуки сирены, через какое-то время в доме раздались шаги.

- Сюда, быстрее! – громко позвал Олег.

На кухню заглянул молодой мужчина в белом халате, бегло оценив ситуацию, он крикнул кому-то наружу:

- Боря, носилки! Живо!

Дальше Олег все видел, как в тумане, слушая инструкции врача и помогая переложить невесомое тело девушки на носилки. Ее уносили, а он взглядом раненого зверя смотрел вслед своей душе, собственноручно вырванной из тела. Он в ступоре рассматривал свои окровавленные руки, отчетливо понимая, что в этом мире его держит только нитевидный пульс малышки, за жизнь которой будут бороться врачи. Снова взвыла сирена, увозя от него Настю, быть может, навсегда.

Послышались удивленные голоса, кто-то зашел на кухню и тронул его за плечо.

- Олег, что здесь случилось? – голос был ему знаком, похож на Михалыча – одного из охранников в их поселке. – Ты меня слышишь? Олег… Олег!

________________________________

Bonjour, mademoiselle* (фр) – Доброе утро, мадемуазель!