- Все, что я захочу, говоришь, - задумчиво повторил он, оставшись совершенно голым и отбросив на тумбу ставшую ненужной тряпицу. Снова дотронувшись рукой до Настиного подбородка, он погладил большим пальцем подрагивающие губы, обводя их по контору. – Тогда этому прелестному ротику придется постараться.

Оставив застывшую девушку, он направился к своему любимому креслу у окна и с комфортом расселся на нем, широко разведя колени. Настя растерянно смотрела на бесстыдно развалившегося в кресле мужчину, до конца не понимая, чего он от нее хочет. И только когда он сделал приглашающий жест, указывая себе в область паха, до нее, наконец, дошло. Девушка натуральным образом пошатнулась, едва удержавшись на ногах. То, что ей предлагалось, она знала лишь в теории, потому что до практики в этом вопросе она так и не добралась. О чем теперь сильно жалела.

Очень медленно она приблизилась к нему, с трудом переставляя будто налитые свинцом ноги, которые все же подкосились, и она буквально рухнула прямо перед ним, больно стукнувшись коленями об пол. Однако самой боли она почти не ощутила, слишком поглощенная тем, что ей предстояло сделать. Ее взгляд невольно уперся в полувозбужденный мужской орган, с которым она хоть и была уже близко знакома, но видела, по сути, впервые. Настя заторможено протянула руку и обхватила ладонью член. Он твердел и увеличивался в размерах прямо на глазах от ее легкого поглаживания. Олег был крупным мужчиной, неудивительно, что и тут он был ничем не обделен. Девушка водила рукой по всей его длине, до последнего оттягивая неизбежное.

Тяжелая рука опустилась ей на затылок и слегка надавила, побуждая ее наклониться к набухшему от прилившей крови мужскому члену. Настя подчинилась и, приоткрыв рот, вобрала в себя самый кончик, вызывав у Олега судорожный вздох. Она прислушалась к собственным ощущениям, не находя в этом действии чего-то сильно противного или отталкивающего. Осмелев, Настя заскользила ртом по бордовой головке, облизывая ее наподобие леденца и стараясь не задеть зубами. Ее удивляло, как у такого с виду грозного орудия может быть столь нежная чувствительная кожа, вынуждающая мужчину реагировать на малейшее движение ее губ и языка.

Олег в этот момент вообще ни о чем не думал, вкушая блаженство самой высшей пробы. То, что девушка неопытна в оральном сексе было видно невооруженным глазом. Дав ей немного времени обвыкнуться с новым для нее занятием, он стал мягко направлять ее, не заставляя принимать в себя больше, чем следует. Под его руководством ее влажный рот не спеша скользил по члену вниз, задерживаясь на пару секунд, и снова двигался вверх. Острый язычок, который чуть не довел его до белого каления, на поверку оказался шершавым и довольно ласковым. Конечно, это был далеко не профессиональный минет с взасосом и массажем, к которому он привык, а уж о горловом и упоминать не стоило, однако к умелицам из прошлого он не испытывал и сотой доли того, что чувствовал к своей прилежной малышке. С ней все было в разы острее и приятнее, он чуть ли не заново открывал для себя грани мира чувственности, хотя, казалось, что уже давно все испытал и опробовал. Затерявшись в волнах накатывающего удовольствия, он в какой-то момент забыл, что для ублажавшей его девушки слишком многое было в новинку.

С непривычки у Насти разболелась челюсть от того, что приходилось держать рот широко открытым. Ей хотелось взять паузу и передохнуть, но мужская рука крепко держала ее за волосы, не позволяя остановиться. Из страха снова рассердить его она не решилась протестовать, позволяя ему пользоваться своим ртом сколько пожелает. В какой-то момент он заставил ее ускориться, навязывая более быстрый темп и толкаясь ей чуть ли не в горло, тем самым вызывая у девушки тошноту. Она уперлась ему в колени, все же решаясь отстраниться, но не успела – член запульсировал, и во рту появился незнакомый солоновато-терпкий привкус клейкой спермы, стекающей ей в горло. Олег с громким стоном кончил и, опомнившись, сразу отпустил ее. Пошатываясь, девушка с трудом поднялась на ноги и побрела в сторону ванной комнаты.

Она так долго не выходила оттуда, что Олег уже всерьез забеспокоился и решился зайти к ней. От увиденного у него защемило сердце: девушка сидела на полу, опираясь на бортик открытой душевой кабины, в которой тонкой струйкой текла холодная вода. Рвотные позывы уже прошли, рот был на сто раз прополощен, а лицо неоднократно умыто, но Настя не чувствовала себя хоть сколько-нибудь лучше. Очередное унижение что-то окончательно растоптало в ее душе, и она вся поникла, напоминая собой воздушный шарик, из которого разом выкачали весь воздух.

Взяв с вешалки чистое полотенце, Олег выключил воду и, опустившись на корточки, принялся осторожно вытирать ее личико, в котором не было ни кровинки, и намочившиеся прядки волос. Потухший взгляд девушки говорил ему о том, что она снова ушла в себя, отгородившись от него апатией и безучастностью. Изящная фарфоровая статуэтка, которую он слишком сильно сжал в руках, от чего та треснула и надломилась. Тяжело вздохнув, Олег бережно подхватил девушку на руки и отнес в подвальную комнату. Он уложил девушку на постель, накрыл одеялом и опустился на пол рядом с кроватью. Дотронувшись до ее ладошек, он почувствовал, что они были холоднее льда. Накрыв их своими горячими ладонями, он принялся отогревать тонкие кисти своей хрупкой снегурочки.

_________________

Олег не отходил от нее ни на шаг, с тревогой вслушиваясь в тихое прерывистое дыхание. Он уговаривал ее что-нибудь поесть, но Настя никак на это не реагировала. Боясь еще сильнее навредить, он ни на чем не настаивал и просто сидел рядом. Олег пытался успокоить себя тем, что они уже проходили через подобное. Ему нужно было просто позаботиться о ней, пока она не придет в себя, и все станет, как прежде. Вот только внутренний голос, который всегда знал чуть больше, чем следует, предсказывал нечто иное. Этот паскудный голосок нашептывал ему, что случилось нечто непоправимое, и оно повлечет за собой последствия, от которых они оба уже не смогут оправиться. Олегу впервые хотелось, чтобы его чутье, которое еще ни разу не ошибалось, в этот раз дало осечку. С Настей непременно все будет хорошо, а он затолкает проклятую ревность себе в глотку так глубоко, чтоб эта гадина даже голову поднимать не смела. Что бы его девочка ни делала, что бы ни говорила, он больше никогда не утратит над собой контроля, клялся он себе. Его ошибки обходились им слишком дорого.

Даже на ночь он не решился оставить ее одну, поэтому задремал в кресле, которое передвинул ближе к кровати. Олег включил особый режим сна, из которого мог моментально выйти от малейшего шороха. Конечно, это с натягом можно было назвать отдыхом, но иногда на задании только такой тихий час он и мог себе позволить. Стоило Насте заворочаться, как он тут же проснулся. Девушка лежала с открытыми глазами, вперив взгляд в потолок.

- Настюш, - с тревогой позвал ее Олег, наклонившись вперед.

Ее голова медленно повернулась на звук, долгую минуту она рассматривала его лицо, пока в замутненном взгляде не проскочили проблески узнавания.

- Ты что-нибудь хочешь попить или покушать? – как можно мягче спросил он, снова беря ее за руку.

Девушка долго молчала, вглядываясь в его лицо, испещренное неподдельным волнением за нее и сожалением. Ее пересохшие губы дрогнули, и она едва слышно произнесла каким-то отстраненным чужим голосом:

- Отпусти меня… я больше не выдержу.

- Девочка моя, потерпи еще немного, мы скоро уедем. Поселимся в небольшом уединенном домике, только ты и я. Будем каждый день гулять, там красивейшая природа – горы, холмы, речки, озера… Тебе там понравится, обещаю. Прости меня, дурака… мне так жаль, - он прижал ее маленькую ладошку к своим губам.

Он продолжал еще о чем-то говорить, но Настя уже не слушала, для нее было важно только одно – он не собирался отпускать ее. Она так и останется игрушкой в его руках, пока, в очередной раз заигравшись, он ее окончательно не сломает.

________________

Утром Олег все же отнес ее наверх и помог принять душ. Он открыл в доме окна, чтобы Насте было легче дышать и перенес ее на кухню. Бледная, как приведение, девушка была очень слаба – ведь она уже второй день ничего не ела. Олег, словно заботливая наседка ворковал над ней, уговаривая выпить травяного чая и хоть чем-нибудь перекусить. Настя не объявляла сознательной голодовки, просто не чувствовала ни голода, ни жажды. Она пребывала в каком-то странном оцепенении и молча сидела за столом, уставившись в одну точку. Но какое-то движение настойчиво привлекало ее внимание, пробиваясь через толстые слои равнодушия. Солнечный зайчик игриво поблескивал на полу, притягивая к себе ее взгляд. С усилием вглядываясь в этот солнечный отблеск, она не понимала, чем он смог вызвать в ней вялый интерес. Пока не догадалась проследить за лучом света, который преломлялся от остро-наточенного лезвия ножа, вогнанного в деревянную панель у окна.

Настя отвела взгляд, боясь себя выдать. Когда Олег отвернулся от нее, чтобы взять что-то в кухонном ящике, она снова метнула испытывающий взор в сторону окна и убедилась, что нож ей не померещился. Судя по всему, мужчина всерьез распереживался за ее состояние, раз проявил такую небрежность и забыл про оставленный им опасный предмет. Впереди забрезжила смутная надежда на избавление от этой жестокой эротической сказки, в которую превратилась ее жизнь.

Когда Олег в который раз за утро обратился к ней с дежурным вопросом, смысл которого ускользал от ее сознания, ведь у нее совсем не осталось сил думать о чем-то ином, кроме как о мираже грядущего освобождения, она сама кое о чем его попросила: