Мама засмеялась и покачала головой.

— Нет, глупышка. Я имела в виду, когда я обняла тебя в первый раз.

Что ж, в этом было больше смысла.

— Значит, ты никогда не испытывала таких чувств ни к кому другому? К парню? Даже к моему отцу?

— Думала, что испытывала, но как только ты родилась, я поняла, насколько была не права.

Это заставило меня задуматься, возможно, над самым важным вопросом из всех…

— И как ты поняла, что была не права? Что раньше не испытывала тот тип любви, о которой тебе говорила мама.

Она положила руку мне на колено и тепло улыбнулась.

— Когда твоя бабушка сказала, что ты просто узнаешь, она не ошиблась. Ни в малейшей степени. Как только ты оказалась в моих объятиях, я без сомнения поняла, что никогда не чувствовала этого раньше — силы чувств было достаточно, чтобы все остальное казалось совершенно другим. И с тех пор я этого не чувствовала. Что касается твоего отца, думаю, что я просто хотела, чтобы это было правдой, поэтому убедила себя, что люблю его.

— На что это похоже?

Ее улыбка стала шире, а зеленые глаза засияли ярче.

— Это одна из тех вещей, которые невозможно объяснить. Лучше всего это описала бабушка... ты узнаешь человека на совершенно другом уровне, как будто встречала его раньше, но не мимоходом. Появляется мгновенная связь, которая не имеет смысла. Ты просто любишь этого человека, без всякой причины, без выбора — без желания выбора.

Ее теплые слова покрыли мои руки мурашками.

— Это то, что она чувствовала, когда встретила дедушку?

— Нет.

Когда мама не стала вдаваться в подробности, я наклонилась вперед и спросила:

— Тогда откуда она знала?

— Она не испытывала таких чувств к моему отцу, но испытала это, когда была подростком, вероятно, примерно твоего возраста.

— Подожди... — Я поднял руку, чтобы вмешаться. — Откуда ты это знаешь? Я думала, бабушка держала свое прошлое при себе.

— По большей части так и было, но были небольшие аспекты ее жизни, которыми она делилась, когда чувствовала, что мне нужно их услышать. Эту конкретную историю она рассказала после того, как мы переехали. Я начала встречаться с мальчиком из школы, поэтому бабушка подумала, что это идеальное время, чтобы объяснить мне, как узнать, серьезно это или нет.

Я была раздражена тем, что мама не рассказала мне об этом раньше, но была слишком заинтригована, чтобы что-то сказать по этому поводу. Вместо этого я прислонилась к изголовью кровати и жестом попросил ее продолжать.

— На самом деле рассказывать особо нечего, Маккенна. Не то, чтобы она вдавалась в подробности или рассказывала мне что-то личное о нем или их отношениях. Все, что она сказала, это то, что она полюбила его с той минуты, как увидела, и что никогда больше не испытывала такого чувства.

Это не могло быть всей информацией, которой она располагала.

— Она никогда не говорила, как они познакомились или что с ним случилось?

— Нет, насколько я помню, нет. Только то, что она влюбилась в парня, которого ее родители не одобряли, поэтому они планировали сбежать вместе. Вот только в ту ночь, когда они должны были уехать, он так и не появился.

Крошечные светлые волоски на моих руках встали дыбом, как будто я потерла о них воздушным шариком.

— Звучит точно так же, как история в дневнике. А это значит, что тогда это вероятно дневник твоей мамы, верно?

— Может быть, я не знаю. Я не читала его.

— Ну, скорее всего так и есть, потому что эта история звучит идентично тому, что я читала.

— Там не упоминалось никаких имен?

Я соскользнула с кровати и побежала прямо к спортивной сумке, которую бросила в углу своей комнаты, когда вернулась домой, и с тех пор не трогала. Хотя, вытащив каждый предмет, поняла, что у меня нет дневника. Я начала паниковать, не имея ни малейшего понятия, куда он мог деться. Единственное, что я могла себе представить, это то, что могла оставить его на курорте. В таком случае, это дало бы мне прекрасный повод позвонить Дрю. Все, что я знала, это то, что мне нужно было его вернуть. Его отсутствие вызывало беспокойство.

— Потеряла?

Я пожала плечами и откинулась на спинку кровати, совершенно опустошенная.

— Должно быть, оставила его там. Либо так, либо я убрала его и забыла, куда.

— Уверена, что он найдется.

— Да, надеюсь. В любом случае, да... Там были имена, я просто не помню какие, кроме Бобби и ЭК. — Я потерла лицо обеими руками, расстроенная провалом своей памяти. Я читала этот дневник, как любовный роман, но могла вспомнить только это.

— Никаких фамилий?

Я ломала голову, но пришла с пустыми руками.

— Нет, кажется, нет. Записи были короткими и расплывчатыми. А иногда она целыми днями или неделями не писала. В конце вообще пропуски стали больше, а записи расплывчатей.

— Ну, если бы это был дневник моей матери, то Бобби был бы моим отцом.

Я уставилась на нее в шоке и сделала несколько глубоких вдохов. Медленный вдох, еще более медленный выдох. Я всегда знала своего дедушку как Роба, поэтому ни разу не связал их, когда читала о мальчике по имени Бобби. Вероятно, потому, что автор и ЭК не были мне знакомы, так что я не ожидала, что кто-то еще будет знаком.

— Серьезно? — Я быстро заморгала, пытаясь разобраться во всем этом.

Она пожала плечами.

— Ну, я точно не знаю, но его зовут Роберт Тисдейл.

Я уставилась на картинку на обложке моего нового блокнота и провел пальцем по изображению шпиля. Все эти разговоры об именах заставляли мой разум кружиться от вопросов, оставшихся без ответа.

— Почему у меня другая фамилия? Я имею в виду, если моего отца никогда не было в моей жизни, зачем мне его фамилия?

— Твоя бабушка попросила меня об этом. Я вообще не собиралась указывать его в свидетельстве о рождении, но прямо перед твоим рождением она упомянула, что я должна это сделать это на тот случай, если ты когда-нибудь захочешь его найти. Или если я когда-нибудь захочу потребовать алименты. После того, как я согласилась на это, бабушка сказала что-то о том, что хочет, чтобы род Тисдейл закончился. Я предположила, что это из-за того, как она относилась к моему отцу.

Я не могла избавиться от ощущения, что за этим кроется нечто большее. Кусочки головоломки еще не были соединены, и назойливая мысль становилась все громче и громче. Проблема заключалась в том, что я ничего не могла спросить, главным образом потому, что не знала, какие вопросы задавать. Не говоря уже о том, что был очень слабый шанс, что у моей мамы будут какие-то ответы. Если бы она знала, то уже предложила бы их.

Лучше всего было просто продолжить разговор и надеяться, что фрагменты либо придут ко мне позже, либо исчезнут из моих мыслей, чтобы не докучать мне.

— Кстати, о дедушке... Как продвигается дело с деньгами?

К счастью, моя мама, похоже, не страдала от моих внезапных смен темы.

— Адвокат все еще разбирается с этим. Судя по всему, это юридическая неразбериха. Но, по крайней мере, мне не нужно выяснять это самой. Из того, что я поняла, доход от его собственности ничтожен и выплачивается раз в год, так что не похоже, что это мне сильно поможет. Адвокат перепроверяет детали, чтобы посмотреть, сможем ли мы продать недвижимость и использовать наличные деньги для его ухода.

— Мне очень жаль, мам. Я надеялась, что это будет ответом на твои молитвы о помощи.

Она улыбнулась и сжала мою руку.

— Я ценю это, Маккенна. Я тоже так думала... но, похоже, нам нужно преодолеть еще одно препятствие, прежде чем все станет проще. Просто благодарна, что ты у меня есть. Я знаю, что со всем этим было нелегко справиться, и не могу не поблагодарить тебя за то, что выдержала это со мной. Я не знаю, что бы делала, если бы у меня не было тебя.

Это вызвало у меня смешанные чувства. С одной стороны, я была счастлива, что маме не пришлось заниматься этим в одиночку, и я могла предложить ей даже самую маленькую поддержку. С другой стороны, это заставило меня пересмотреть то, что сказал мне Дрю. Вещи о колледже и способности делать то, что должны делать другие дети моего возраста. Мне должно быть повезло, что я смогла уехать в отпуск на неделю. Но внезапно мне этого показалось недостаточно. Я хотела большего. Больше времени. Больше возможностей. Больше свободы.

Все то, чего мне не довелось испытать, благодаря моему больному дедушке.

— Конечно, мам. Я всегда буду рядом с тобой. — Я улыбнулся и похлопала ее по руке.

Должно быть, она восприняла это как сигнал покинуть мою комнату, потому что через несколько секунд соскользнула с моего матраса и закрыла за собой дверь.

Я снова уставилась в пустой блокнот, который собиралась использовать в качестве дневника. Единственными каракулями были цифры, которые я записала, чтобы не потерять. Номер телефона, который Дрю дал мне прямо перед моим отъездом — на случай, если я захочу с ним связаться.

Это заняло у меня около десяти минут, но я, наконец, схватила свой телефон и набрала его номер.

5 июля 1975 года

Дорогой Дневник,

Мое сердце разбито. Хотя я и знала, что это может случиться, от этого боль не становится меньше. Я просто не знаю, почему он так поступил со мной. И не думаю, что когда-нибудь получу ответ, потому что не знаю, когда снова его увижу. Если когда-нибудь увижу его снова. Я должна была начать свою новую жизнь с ЭК прямо сейчас. Но, похоже, у меня нет выбора в этом вопросе. Честно говоря, не думаю, что когда-либо была так убита горем.

Эмили сидела на ступеньках церкви и смотрела, как фейерверки взрываются в ночном небе над головой. Она с нетерпением ждала этого момента в течение нескольких месяцев, считая дни до того момента, когда наконец возьмет под контроль свою собственную судьбу.

Однако что-то пошло не так.

Энди должен был встретиться с ней здесь, на том самом месте, где они встретились год назад. В то же время, в том же месте. Таков был их план. Они уедут вместе еще до того, как начнется празднование, гарантируя, что у них будет достаточная фора. Вот только Энди так и не появился. Вместо этого она осталась на каменных ступенях совсем одна.