I

Как и все вогонские корабли, этот корабль выглядел так, словно его не построили, а скорее слепили. Безобразные желтые комки и блямбы, соединенные под кривыми углами, испортили бы очертания большинства кораблей, но в данном случае это было невозможно. Некоторые уверяют, что в небе можно увидеть и более отвратительные вещи — но нельзя же верить бредням каждого психа.

На самом деле, чтобы увидеть нечто более безобразное, чем вогонский корабль, вам понадобилось бы проникнуть в него и поглядеть на самого вогона. Впрочем, нормальный человек как раз не стал бы туда стремиться, потому что типичный вогон, недолго думая, сделает что-нибудь такое бессмысленное, жестокое и беспощадное, что вы пожалеете, что родились на свет, или — если вы отличаетесь умом и сообразительностью — что этот вогон родился на свет.

На самом деле, типичный вогон, скорее всего, не станет думать вообще. Вогоны — примитивные, толстокожие, тупоголовые создания, и мышление — не их конек. Анализ анатомии вогона показывает, что мозг его образовался из прискорбным образом переродившейся, сместившейся и усохшей печени. Самое позитивное, что можно, не покривив душой, сказать о них, так это то, что они знают, чего хотят; а то, чего они хотят, обычно сопряжено у них с приступами агрессивной злобы и расстройством для окружающих.

Чего вогоны не любят, так это недоделанных дел. В особенности данный конкретный вогон, и в особенности — по некоторым причинам — данное конкретное дело.

Данным конкретным вогоном был капитан Простатик Вогон Джельц из Галактического управления по планированию гиперпространства, а данным конкретным делом его был снос так называемой планеты Земля.

Он поерзал монументально безобразным телом в своем неудобном скользком кресле и уставился на монитор, на котором детально сканировался корабль «Золотое сердце».

Для него не имело значения, что «Золотое сердце» с его двигателем на Бесконечной Невероятности — самый прекрасный и революционный корабль во Вселенной. Эстетика и инженерное изящество были для него закрытыми книгами, а будь его воля, также книгами, подлежащими сожжению на площади.

Для него имело еще меньше значения, что на борту «Золотого сердца» находится Зафод Библброкс. Зафод Библброкс стал теперь экс-Президентом Галактики, а то, что его и угнанный им корабль разыскивает вся полиция Галактики, не интересовало вогона.

У него были другие интересы.

Всем известно, что в отношении взяток и подкупов вогонские принципы тверды, как утренний туман, и в случае с данным конкретным вогоном это было так же верно. Слыша слова «честность» и «нравственный долг», он хватался за свой словарь; слыша же шуршание наличности в больших количествах, он хватался за уголовный кодекс — и выбрасывал его в окно.

В своем столь оперативном сносе Земли и уничтожении всего, что было связано с нею, он руководствовался некоторыми вещами, выходившими за пределы его служебных обязанностей. Неизвестно даже, было ли вышеупомянутое скоростное шоссе вообще спроектировано, но этот вопрос аккуратно замяли.

Капитан издал отвратительный звук, выражавший удовлетворение.

— Компьютер! — прорычал он, — соединить меня с моим психоделом!

Через несколько секунд на экране появилась физиономия Гага Халфрунта. Он улыбался улыбкой человека, знающего, что находится в десяти световых годах от вогона, на которого смотрит. В улыбке его нетрудно было различить также и тонкую иронию. Хотя вогон и называл его постоянно своим «личным психоделом», никаким переделом никакой души здесь, разумеется, и не пахло, и на самом деле вогон работал на Халфрунта, а не наоборот. Халфрунт платил вогону солидные суммы за кое-какую весьма грязную работу. Будучи одним из самых выдающихся и удачливых психиатров Галактики, он и группа его коллег вполне готовы были не поскупиться, когда на карту поставлено будущее самой психиатрии.

— О! — воскликнул он. — Доброе утро, капитан Простатик! Как мы сегодня себя чувствуем?

Капитан вогонов сообщил ему, что за последние несколько часов казнил почти половину своего экипажа в порядке дисциплинарного взыскания. Улыбка Халфрунта не дрогнула ни на мгновение:

— Что ж, — сказал он, — на мой взгляд, это совершенно нормальное поведение для вогона. Естественная и здоровая сублимация агрессивных инстинктов в актах бессмысленного насилия.

— Вы всегда так говорите, — пробурчал вогон.

— Конечно, — согласился Халфрунт. — На мой взгляд, это совершенно нормальное поведение для психиатра. Похоже, наши ментальные поля сегодня удивительно состроены друг с другом. Теперь расскажите мне, что нового насчет нашего дельца?

— Мы нашли корабль.

— Чудесно! — сказал Халфрунт, — Превосходно! И что?

— Землянин на корабле.

— Отлично! А — …?

— Женщина с той же планеты? Там же. Это последние.

— Неплохо, неплохо, — Халфрунт сиял. — Кто еще на борту?

— Некто по фамилии Префект.

— Допустим…

— И Зафод Библброкс.

На мгновение улыбка Халфрунта сползла с его лица.

— М-да, — сказал он. — Этого следовало ожидать. Это весьма печально.

— Это ваш друг? — поинтересовался вогон, когда-то слышавший это слово и теперь решивший выяснить, что оно значит.

— О нет, — ответил Халфрунт, — в нашей профессии друзей не бывает.

— Ну да, — хрюкнул вогон. — Профессиональная беспристрастность…

— Нет-нет, — весело возразил Халфрунт. — Мы просто на это не способны. Не дано-с.

Он умолк. Губы его продолжали улыбаться, но брови сдвинулись в неприятном раздумье.

— Н-да, Библброкс… — вздохнул он. — Библброкс — мой самый прибыльный клиент. О таких расстройствах личности психоаналитик может только мечтать.

Задумчиво помолчав, Халфрунт наконец спросил:

— Итак, вы готовы выполнить задание?

— Готов.

— Прекрасно. Уничтожьте корабль немедленно.

— Что насчет Библброкса?

— А, — улыбнулся Халфрун. — В сущности, Зафод — это такой человек.

Экран погас.

Капитан вогонов нажал кнопку селектора, соединявшего его с остатками своего экипажа.

— В атаку, — скомандовал он.

В это самое мгновение Зафод Библброкс громко выругался в своей каюте. Два часа назад он объявил, что отправляется перекусить в ресторане «На Конце света», вдрызг разругался по этому поводу с бортовым компьютером и, хлопнув дверью, заперся в своей каюте, крикнув, что рассчитает факторы невероятности вручную, на бумаге.

Невероятностный двигатель «Золотого сердца» делает его самым могучим и непредсказуемым кораблем во вселенной. Для него нет ничего невозможного — нужно только знать точно, насколько именно невозможно то, что ты от него хочешь.

Зафод угнал его с церемонии открытия, которую он, будучи Президентом Галактики, возглавлял. Зачем Зафод угнал его, он точно не знал. Просто корабль ему понравился.

Зафод не знал, зачем он сделался Президентом Галактики. Просто это было прикольно.

Зафод не знал, что у всего этого есть и более серьезные причины, но они скрыты в темной заблокированной зоне двух его мозгов. Он предпочел бы избавиться от этой темной заблокированной зоны двух своих мозгов, потому что время от времени она приоткрывалась и из нее вылезали непонятные мысли, которые забирались в светлые и клёвые зоны его ума, отвлекая его от того, что он считал главным делом своей жизни, а именно — хорошенько оттянуться.

В данный момент он совсем не оттягивался, а напротив, весьма напрягался. У него кончилось терпение и карандаши, и он был зверски голоден.

— У, метеоризм! — выругался он.

Форд Префект в это самое мгновение находился в воздухе. Искусственная гравитация корабля была в полном порядке: Форд просто прыгнул через перила лестницы, которая вела в пассажирские каюты. Прыжок был высоковат для одного пролета, и Форд приземлился неудачно, перекатился по полу, вскочил на ноги, бросился бегом по коридору, споткнулся о пару карликовых роботов-уборщиков, едва не сорвавшись, завернул за угол, распахнул дверь каюты Зафода и изложил новости:

— Вогоны! — крикнул он.

Незадолго до этого Артур Дент вышел из своей каюты на поиски чашки чаю. В этот поход он отправился без особого оптимизма, зная уже, что единственным источником напитков на всем корабле служит невежественная железяка, детище Сирианской кибернетической корпорации. Называлась она Нутриматическим синтезатором жидкостей, и Артур уже вступал с ней в дискуссии прежде.

Это устройство, как оно само заявляло, способно было производить широчайший из возможных ассортимент напитков, персонально соответствующих вкусам и обмену веществ любого своего пользователя. На практике, однако, автомат неизменно выдавал пластиковый стаканчик с жидкостью, которая почти совершенно, хотя и не совсем, ничем не напоминала чай.

Артур попытался действовать разумно.

— Чай, — сказал он.

— «Поделись улыбкою своей»! — ответила машина и выдала ему очередной стаканчик неприятной жидкости.

Артур выбросил его.

— «Поделись улыбкою своей»! — повторила машина и выдала другой такой же.

«Поделись улыбкою своей» — это девиз Отдела жалоб и предложений чрезвычайно процветающей Сирианской кибернетической корпорации, который занимает сейчас все континенты трех среднего размера планет и является единственным отделом корпорации, баланс которого несколько последних лет выходил положительным. Этот девиз написан — был написан — трехкилометровыми светящимися буквами на подлете к космопорту Отдела жалоб и предложений на планете Эадракс. К сожалению, буквы, по-видимому, оказались слишком тяжелыми, и вскоре после постройки надпись провалилась сквозь землю, на половину своей высоты войдя в подземные офисы множества молодых и многообещающих служащих отдела Жалоб, мир их праху.

Оставшиеся над поверхностью земли верхние половины букв на местном языке читаются как «Свин те на рыло», и светятся они теперь только по очень особым оказиям.