VIII

Воздух атмосферы второй планеты системы Ляфортово был затхлым и спертым.

Холодный ветер безостановочно несся по ее поверхности над солончаками, пересохшими болотами, болезненной чахлой растительностью и руинами городов. Жизни на ее поверхности не наблюдалось. Поверхность этой планеты — как и многих других планет в этой части Галактики — давно уже была необитаема.

Ветер крайне тоскливо выл, пролетая сквозь старые разрушающиеся дома городов. Еще тоскливее делался он у подножий высоких черных башен, угрожающе покачивающихся то тут, то там над поверхностью этого мира. На верхушках этих башен жили колонии крупных неопрятных дурно пахнущих птиц — единственный остаток цивилизации, некогда процветавшей здесь.

Однако верха тоскливости вой ветра достигал над одним строением посреди большого серого пустыря на окраине самого большого из заброшенных городов.

Из-за этого строения планета и получила свою репутацию самого тотально мрачного места в Галактике. Снаружи оно выглядело как обыкновенный стальной прыщ метров десяти в диаметре. Изнутри оно было чудовищнее, чем может осознать разум.

Метрах в ста, отделенное от него выщербленной и выжженной полоской земли, такой мертвой, что и представить себе трудно, располагалось то, что, вероятно, следовало бы назвать чем-то вроде космодрома. По довольно внушительной площади его были разбросаны изувеченные останки двух или трех десятков просевших зданий.

По-над этой площадкой носился дух. Дух ждал.

Дух обратил свое внимание в небо, и вскоре в нем появилась продолговатая искра, окруженная кольцом искорок поменьше.

Искра побольше была левым крылом небоскреба редакции «Путеводителя вольного путешественника по Галактике», входящим в стратосферу Ляфортово-Б.

Когда башня пошла на снижение, Пейнтюх внезапно нарушил долгое натянутое молчание, повисшее между ее пассажирами.

Он поднялся и сложил свое полотенце в сумку. Затем он сказал:

— Библброкс! Сейчас я сделаю то, зачем меня сюда послали.

Зафод поглядел на него из угла, в котором сидел, ведя безмолвный разговор с Марвином.

— Ну? — сказал он.

— Здание скоро приземлится. Когда будешь выходить из него, не выходи в дверь, — сказал Пейнтюх. — Выходи в окно. Удачи! — добавил он и вышел из кабинета, исчезнув из жизни Зафода так же таинственно, как и появился в ней.

Зафод вскочил и дернул дверь, но Пейнтюх уже запер ее. Зафод пожал плечами и вернулся в свой угол.

Через две минуты здание совершило посадку среди других обломков. Конвой подразделения «Лягва» выключил силовые лучи и взмыл обратно в небо, направляясь на Ляфортово-А, мир более приятный во всех отношениях. Они никогда не приземлялись на Ляфортово-Б. Никто не приземлялся на этой планете. Ничья нога не ступала на ее поверхность, за исключением будущих жертв Фокуса тотальной перспективы.

Зафод тяжело перенес посадку. Некоторое время он лежал в тишине и строительной пыли, засыпавшей почти всю комнату. Так плохо, думал он, ему еще никогда в жизни не было. Он был разбит, одинок, покинут всеми. Но через некоторое время Зафод решил, что надо двигаться дальше, исходя из того, что есть, и исходить, по возможности, побыстрее.

Зафод оглядел разбитую комнату. Стена вокруг дверного косяка треснула, и дверь висела на одной петле. Окно каким-то чудом осталось целехонько. Зафод поколебался, но решил, что если его странный бывший спутник проделал все то, что ему пришлось проделать, только для того, чтобы сказать ему то, что он ему сказал, то в этом, очевидно, должен быть какой-то смысл. С помощью Марвина Зафоду удалось открыть окно.

Облако пыли, поднятой падением башни, и обломки других зданий, окружавших теперь ее, не дали Зафоду разглядеть мир за окном. Впрочем, мир его не очень заботил. Гораздо больше его занимало то, что он увидел, глянув вниз. Кабинет Зарнивупа находился на пятнадцатом этаже. Небоскреб приземлился под углом в 45°, но при мысли о спуске все равно подгибались ноги.

Наконец, не в силах более выносить презрительного взгляда Марвина на своей спине, Зафод глубоко вздохнул и выбрался на крутой уклон стены небоскреба. Марвин последовал за ним, и вдвоем они начали медленный и торжественный спуск по пятнадцати этажам, отделяющим их от земли.

От затхлого воздуха и пыли у Зафода сразу защипало в горле и глазах, а от жуткой высоты кружились обе головы.

Доносящиеся время от времени замечания Марвина в стиле: «За что вы, организмы, любите подобные занятия? Нет, я просто интересуюсь…» — не улучшали настроения Зафоду.

Примерно посередине стены небоскреба они остановились передохнуть. Зафоду, полулежащему-полустоящему на стене, тяжело дыша и стараясь не смотреть ни вниз, ни по сторонам, даже показалось, что Марвин несколько повеселел по сравнению с его обычным состоянием. Постепенно, однако, Зафод понял, что это не так. Робот казался более веселым лишь по сравнению с состоянием самого Зафода.

Крупная неопрятная черная птица, шумно хлопая крыльями, вылетела из медленно оседающих туч пыли и, вытянув тощие ноги, присела на покривившийся подоконник в паре метров от Зафода. Птица опасно покачнулась на своем насесте, раскинув для равновесия неуклюжие крылья.

Размах ее крыльев достигал метров трех, и голова и шея были подозрительно крупными для птицы. Голова ее была круглая, клюв недоразвит, а под крыльями отчетливо виднелись отростки, напоминавшие атрофировавшиеся руки.

В сущности, птица выглядела почти как человек.

Она мрачно посмотрела на Зафода и бессмысленно щелкнула клювом.

— Пшла вон, — крикнул ей Зафод.

— Да пожалуйста, — пожала крыльями птица и улетела восвояси в тучи пыли.

Зафод обалдело смотрел ей вслед.

— Эта птица мне что-то сказала? — встревоженно спросил он у Марвина. Он, возможно, предпочел бы другое объяснение — что он просто сходит с ума.

— Да, — подтвердил Марвин.

— Бедняги! — произнес низкий бестелесный голос прямо Зафоду в ухо.

В поисках источника этого голоса Зафод обернулся так резко, что едва не сорвался со стены. Он отчаянно схватился за какой-то выступ в оконной раме и порезал руку, но удержался, тяжело дыша.

Голос же не имел никаких видимых источников — вокруг никого не было, но голос заговорил снова.

— Их история весьма печальна. Упадок и гибель.

Зафод дико огляделся. Голос был низкий и тихий. При других обстоятельствах его можно было бы даже назвать доверительным. Но ничто не может внушать доверия в бесплотном голосе, доносящемся из ниоткуда, особенно если ты, как Зафод Библброкс, чувствуешь себя не лучшим образом, да еще и висишь на подоконнике на восьмом этаже упавшего небоскреба.

— Э-э… что?.. — выдавил Зафод.

— Хотите, я расскажу вам их историю? — спросил тихий голос.

— Это… а ты кто? — пропыхтел Зафод. — И ты где?

— Ну, значит, расскажу потом, — промолвил голос. — Я — Гарграварр. Я Хранитель Фокуса тотальной перспективы.

— А почему я не вижу…

— Вам будет гораздо легче спускаться, — продолжал голос, — если вы сделаете пару шагов влево. Давайте попробуем?

Зафод поглядел туда и увидел по всей высоте башни ступеньки, образованные горизонтальными выступами в бетоне. Он обрадованно перебрался к ним.

— Пожалуй, встретимся внизу, — сказал голос в ушах у Зафода и на этих словах постепенно смолк.

— Эй! — позвал Зафод. — Ты где?

— Это займет каких-нибудь пару минут… — донеслось до него.

— Марвин, — сказал Зафод со всей серьезностью роботу, понуро ползущему за ним следом. — Ты слышал… такой голос, как будто…

— Да, — коротко ответил Марвин.

Зафод кивнул. Он снова вынул свои опасно чувствительные солнечные очки. Сейчас они были совершенно черные и уже сильно поцарапанные непонятным металлическим предметом в кармане. Зафод надел очки. Спускаться по небоскребу, не глядя на то, что делаешь, оказалось для него значительно легче.

Несколько минут спустя он выбрался из покореженных обломков фундамента башни и, снова сняв очки, рухнул на землю. Марвин присоединился к нему и лег лицом вниз в пыль и щебень, всем своим видом выражая желание остаться в этом положении навсегда.

— Ага, ну вот и вы, — сказал внезапно голос в ушах у Зафода. — Прошу прощения, что покинул вас там. У меня жутко кружится голова от высоты. Точнее, — поправился он грустно, — кружилась.

Зафод огляделся вокруг медленно и внимательно, чтобы убедиться, что он не проглядел ничего, что могло бы быть источником голоса, но не увидел ничего, кроме пыли, мусора и руин.

— И все-таки — почему я тебя не вижу? — спросил он. — Ты где?

— Я здесь, — промолвил голос. — Мое тело тоже хотело прийти, но оно сейчас занято. Дела, встречи… — После неслышного эфирного вздоха голос добавил: — Вы же знаете эти тела…

— Ну… в общих чертах… — не вполне уверенно согласился Зафод.

— Я надеюсь только, что оно бережет себя, — продолжал голос. — В последнее время живет оно как из ведра.

— Какого еще ведра? — переспросил Зафод.

Голос ничего не ответил. Зафод с неудовольствием огляделся. Он не знал, здесь ли еще этот голос, пропал ли он и что он вообще делает. Потом голос заговорил снова.

— Итак, вас следует проводить в Фокус, если я правильно понял?

— Ну, как бы, — Зафод попытался без особого успеха изобразить голосом беззаботность, — это не горит. Я никуда не тороплюсь. Потусуюсь тут, осмотрю здешние здешние достопримечательности…

— Вы уже видели здешние достопримечательности? — спросил голос Гарграварра.

— Да нет.

Зафод влез на кучу мусора и обогнул угол руины, загораживавшей ему вид. Он оглядел пейзаж Ляфортова-Б.

— Ага… Ну, ладно, — сказал он. — Тогда просто потусуюсь тут.

— Нет, — возразил Гарграварр. — Фокус ждет вас. Надо идти. Следуйте за мной.

— Допустим, — предположил Зафод, — но как ты себе это представляешь?

— Я буду напевать. Колыбельную песню, — сказал Гарграварр. — Следуйте за звуком.