— Да, — признался Люциан.

— Ты каким-то образом узнал, где работает моя дочь, и специально выбрал этот торговый центр, потому что он был рядом.

— Да.

— Ты сделал это намеренно, чтобы испытать меня, — горько сказала она.

— Да.

Мэри резко остановилась и нахмурилась. — Это был дешевый трюк.

— Да, — повторил он, нисколько не извиняясь.

Она сердито посмотрел на него, а потом склонила голову и пробормотала: — Мне жаль, что я провалила тест.

— Ты не подвела меня. Ты ей ничего не сказала, — заметил он.

Мэри выдохнула, а затем подняла голову. Глядя на него с любопытством, она спросила: — Ты бы убил меня, если бы я ей рассказала о вас?

— Да.

Мэри медленно кивнула и повернулась, чтобы идти дальше, но, сделав несколько шагов, заметила: — Это должно быть тяжело.

— Что? — спросил он с легким интересом, не отставая от нее.

— Быть мудаком, который застрял с дерьмовой работой, чтобы защитить своих людей, — сказала она торжественно и отметила, что он наклонил голову, как будто признавая, что он был тем еще мудаком.

— Кто-то должен это делать, — просто сказал он.

— И этот кто-то — ты.

— Да.

Мэри молча кивнула. Делать и говорить было больше нечего.

Они вошли в Итон-центр через те же двери, из которых она вышла ранее, и быстрым шагом направились к ресторанному дворику. Они были еще далеко, когда Мэри услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Притормозив, она огляделась, а затем остановилась, увидев, что Данте бежит к ним.

— С тобой все в порядке? — спросил он, взяв ее за плечи, как настиг их. Его взгляд скользнул по ней, словно ища зияющие раны.

Выдавив улыбку, Мэри кивнула. — Да, конечно. Я в порядке, — прошептала она, а потом подался вверх, чтобы поцеловать его нежно в щеку.

— Где ты была? — спросил Данте, когда она снова опустилась на ноги. — Я проверил магазин, где мы тебя оставили, но тебя там уже не было, а потом я везде тебя искал, но…

— Она заблудилась, — вежливо перебил его Люциан.

— О, — Данте на мгновение уставился на Люциана, а затем перевел взгляд на Мэри, и она знала, что он не верит Люциану, но все, что он сказал, было: — Я волновался.

— Да, да, — нетерпеливо сказал Люциан. — Она потерялась, ты волновался, теперь она нашлась, и все хорошо. А теперь иди и поцелуй ее, чтобы мы могли выбраться из этого проклятого торгового центра.

Мэри наклонила голову к Данте и улыбнулась. — Ты слышал этого человека. Поцелуй меня.

Данте тихо усмехнулся, а затем опустил голову, чтобы сделать это. Но это был не «привет, я счастлив, видеть тебя», это был полный, «Бог я так счастлив, видеть тебя и просто хочу, чтобы ты была голой и распростертой на полу».

— Господи, спаси меня от новых спутников жизни, — пробормотал Люциан с отвращением, а затем выругался, когда где-то рядом заиграл «Вульгарен» Странного Эла Янковича. Почему-то это рассмешило Данте, заметила Мэри, когда он прервал поцелуй. Мгновение она смотрела на него в замешательстве, а затем, поняв, что Люциан уходит, позвала: — Люциан?

Помедлив, он обернулся с телефоном в руке.

— Что? — коротко спросил он, когда «Вульгарен» продолжил играть.

— Человек, которого ты хотел найти в Венесуэле, — это доктор Дресслер.

Данте замер рядом с ней. — Что?

Мэри повернулась к нему и виновато поморщилась. — Я слышала, как кто-то упоминал фамилию Дрезден, когда я была там… — Она заколебалась, не желая объяснять, что она делала прямо там, в торговом центре, затем покачала головой и сказала: — Дело в том, что это заставило меня вспомнить имя Дресслер.

— В фургоне мужчины говорили о том, как доктор Дресслер будет рад новому повороту в эксперименте. — Мэри повернулась к Люциану и добавила: — Так что, полагаю, этого Дресслера вам и следует искать в Венесуэле.

Люциан сжал губы. Набрав номер в телефоне, он отвернулся и рявкнул: — Пошли.

— Грубиян, — пробормотала Мэри, глядя ему вслед.

— Я люблю тебя.

Мэри повернулась и посмотрела на Данте.

— Что? — слабым голосом спросила она.

— Я люблю тебя, — повторил он и поспешил продолжить: — Мэри, Я знаю, ты подумаешь, что мне еще рано это говорить, но на самом деле это не так. Ты красива, и я не имею в виду внешность, хотя ты красива и в этом смысле, — быстро добавил Данте. — Но красота, о которой я говорю, здесь, — он накрыл рукой ее сердце. — У тебя столько сердца, и ты такая храбрая и сильная, и ты ни от кого не берешь дерьма. Ты — моя идеальная женщина, и я люблю тебя.

Мэри открыла рот, чтобы сказать ему, что тоже любит его, и выпалила: — Я пошла к дочери.

Данте поднял брови, откашлялся, и сказал: — Я знаю.

Мэри поморщилась, зная, что это не те слова, которые он хотел услышать, но продолжила: — Банк, где она работает, находится совсем рядом, и когда я это поняла, то сразу захотела… Я просто должна была увидеть ее, — сказала она извиняющимся тоном. — Я хотела рассказать ей все и почти рассказала, но…

— Но? — тихо спросил он.

— Но тогда ее память была бы стерта, и я все равно не смогла бы обратить ее, поэтому я этого не сделала.

Данте кивнул, и затем уперся лбом о ее лоб, и сказал: — Когда я увидел, что ты жива и здорова, я знал, что ты не ничего не сказала дочери, но спасибо, что рассказала об этом мне.

Мэри отстранился, чтобы хмуро посмотреть на него. — Ты знал?

— Я подозревал, — поправил он. — После того, как Люциан исчез и Фрэнсис упомянул, что двое новых охотников последовали за нами в город, и он видел, как они слонялись возле магазина… — он сжал губы, — я вспомнил, что читал в одном из отчетов, что твоя дочь работает в банке неподалеку отсюда, и немедленно помчался обратно в магазин, чтобы найти тебя, но…

— Есть отчеты обо мне? — воскликнула Мэри, прерывая его.

— Да, — признался он, но просто продолжил: — И когда я пришел в магазин, и ты ушла, я испугался, что ты ускользнула, чтобы увидеть свою дочь, и что Люциан последовал за тобой. Я позвонил Мортимеру, чтобы узнать название банка, когда увидел, как ты с Люцианом входишь в торговый центр.

— Мне очень жаль, что ты не смогла ничего сказать своей дочери, Мэри. И мне жаль, что ты потеряла все из-за меня.

— Я не все потеряла, — быстро сказала Мэри, пытаясь облегчить его очевидную вину. — Ну, хорошо, я много потеряла, но это не твоя вина, и я много выиграла.

— И все же… — начал он с несчастным видом.

— Данте, — мягко перебила она. — Я была в преклонном возрасте. Возможно, я прожила бы еще пару десятилетий как смертная, и это было бы, вероятно, в какой-то квартире с одной спальней, с детьми и внуками слишком далекими или просто слишком занятыми, чтобы навещать меня. Я была бы одинокой старой кошатницей… Только в моем случае с собакой, — добавила она иронично, потом улыбнулась и продолжила: — Теперь же у меня совершенно новая жизнь. Я здорова и сильна. — Она покачала головой. — Сила просто удивительная. С каждым годом я, казалось, теряла все больше своих сил, и не могла уже выполнять ряд поставленных задач. Теперь мне все подвластно, — улыбнулась Мэри, — ты вернул мне мою жизнь, Данте, и ты дал мне свою любовь. Ты дал мне все, — сказала она торжественно, а затем иронично улыбнулась и сказала: — Кроме того, я могу следить за детьми и внуками. Они все большие, и есть Facebook и Twitter. Я смогу наблюдать за их жизнью. Я просто буду скучать по их ежегодным визитам, — добавила она с усмешкой.

— Боже, женщина, как я люблю тебя, — простонал Данте, крепко обнимая ее.

— Это хорошо, потому что теперь ты застрял со мной, — сухо сообщила она ему, а затем отстранилась, чтобы серьезно посмотреть на него, и добавила, — потому что, хотя еще слишком рано об этом говорить, я тоже люблю тебя.

— О, Мэри, — выдохнул он и накрыл ее рот своим.

— Эй! Голубки?

Мэри и Данте оторвались друг от друга и, оглянувшись, увидели, что Люциан вернулся и хмуро смотрит на них.

— Шевелите задницами, — прорычал он. — Мы вылетаем в Венесуэлу, как только доберемся до аэропорта.

— Я думал, мы не уедем до завтра, — нахмурился Данте.

— Это было до того, как мы точно узнали, кого ищем. Теперь, когда мы это сделали, я хочу двигаться дальше, — отрезал Люциан и повернулся, чтобы снова направиться к двери.

— А как же Бейли? — спросила Мэри, нахмурившись, когда они пошли за Люцианом.

— Мортимер сказал, что она может остаться в доме стражей порядка, и они присмотрят за ней, — сказал он успокаивающе. — Лучше бы не таскать ее за собой со сломанной ногой.

— Да, — согласилась Мэри и, заметив беспокойство на его лице, ободряюще сжала его руку. — Мы собираемся вернуть Томаззо.

Он сглотнул, а затем предложил ей слабой улыбкой. — Да, вернем, и все благодаря тебе. Подарок, который почти так же хорош, как дар твоей любви, — заверил он ее.

Мэри вдруг захотелось снова поцеловать его, но они уже почти бежали, пытаясь догнать Люциана.

Позже, сказала она себе, улыбаясь ему в ответ. Спешить было некуда. Теперь у них было все время мира. Теперь у нее было все время мира… благодаря сильному, сексуальному и милому мужчине, бегущему рядом с ней. Он мог думать, что ее любовь — это дар, но она думала, что и его любовь тоже, и Мэри намеревалась наслаждаться каждой минутой.