Я должна вытащить прут, но не делаю этого. С еще большим усилием я толкаю его вперед. Кровь вытекает из того места, где когда-то была маленькая дырка. Слава богу, рядом нет людей, потому что вокруг нас раздаются истошные крики боли Вэйлона.

— Это за меня, — говорю я старику. — За то, что вы меня сломали.

Я кручу металлический прут до тех пор, пока не слышу громкий треск кости.

Отступив, перевожу взгляд на папочку, который смотрит на меня с гордостью. На его лице видна любовь — столько любви, что у меня перехватывает дыхание.

— Ты должна была сказать мне раньше, — говорит он, обнимая меня.

Старик на столе вздрагивает, издавая бульканье, когда делает последнюю пару вдохов. Пайк наклоняется и целует меня. Он скользит языком по моим губам, и я впускаю его в свой рот. На вкус папочка как кофе и никотин, и я упиваюсь им.

Монстр мертв.

И мне интересно, свободен ли мой разум.