– Спасибо, мам, – сказал Уильям, его лицо покраснело. – Я принесу посуду, когда мы закончим. Не нужно возвращаться сюда обратно.

Миссис Таунсон закатила глаза и улыбнулась Келли.

Он улыбнулся в ответ и рассмеялся после того, как она закрыла двери.

– Моя мама такая же. Если ты когда-нибудь придёшь ко мне домой, ей понадобится две минуты, чтобы показать тебе фотографию… Ну, тебе придётся посмотреть самому, но суть в том, что оно позорное. Клянусь, мамы любят унижать своих детей.

– Я рад, что я не единственный, – сказал Уильям, подходя взять печенье. – Угощайся.

Келли кивнул, более заинтересованный изучением комнаты Уильяма. Он проверил книжную полку, на которой стояло всего несколько томов, по большей части общего выбора; полня серия Гарри Поттера, словарь, который выглядел так, будто его никогда не открывали, и какие-то коллекционные издания «Кальвин и Хоббс». Подборка DVD-дисков дополняла этот ряд и не давала книгам съехать.

Остальные полки были заполнены маленькими сувенирами жизни. И большим количеством пластмассовых животных. Носорог тусовался с гориллой, крысой и гепардом. Это была достаточно нормальная компания, по сравнению со следующей полкой, где тираннозавр стоял с гигантским пауком, ещё более гигантским скорпионом и на удивление маленьким птеродактилем. Модели совсем не были реалистичными и не соответствовали своим размерам. На самом деле, они казались не более чем игрушками. Келли схватил сокола и поднял его, поворачиваясь к Уильяму за объяснением.

– Оу, – произнёс он, будто смутившись. – Они у меня уже вечность. На самом деле, это роботы.

Келли моргнул.

– В смысле как трансформеры?

– Да, – сказал Уильям, присоединяясь к нему у полки. – Но не как в том чокнутом фильме, который недавно вышел. Это из нашего детства. Ты помнишь «Битвы зверей»?

Келли покачал головой.

– Я любил «Могучих рейнджеров».

Уильям сгримасничал, будто это была безвкусица.

– Мне никогда они не нравились. «Битвы зверей» были намного лучше. Всё было с компьютерной графикой, что было редко в то время, и сюжеты были потрясающие.

Келли заметил, в какой восторг приходит Уильям, и улыбнулся.

– Подожди, ты их коллекционируешь?

Уильям скорчил гримасу, будто старался быть крутым.

– Нет, они просто тут стоят. Они у меня с детства. Не знаю, что теперь с ними делать.

Келли бросил взгляд обратно на полку. На осторожно расставленных фигурках не было пыли. И их было множество. Больше, чем большинство родителей купили бы своим детям из одной серии игрушек.

– Знаешь, – сказал он, – мой младший брат ещё достаточно маленький, чтобы это оценить. Я буду счастлив избавить тебя от них.

Глаза Уильяма расширились от паники. Затем он понял, что его поймали, и его плечи опустились.

– Никому не говори, – сказал он. – Это мой самый глубокий и тёмный секрет.

– Я могу только представить, какой скандал это вызовет в школе, – поддразнил Келли.

– Покажи мне, как этот трансформируется.

Уильям взял у него модель и счастливо всё продемонстрировал.

– Этот сокол на самом деле самка. Я знаю, что ты думаешь, как роботы могут быть самцами или самками? Я тоже не знаю, но думаю, что это круто. В шоу она на самом деле встречается с белым тигром. Это романтично, особенно то, что происходит с ними во втором сезоне.

Келли приподнял бровь и попытался не рассмеяться. Не получилось.

– Не суди, – сказал Уильям. – По крайней мере, не слепо. Мы можем вместе посмотреть несколько серий. Больше делать особо нечего.

Келли посмотрел на печенье и молоко, на игрушки, затем на самого Уильяма, от которого исходила аура большого ребёнка. Он обнаружил, что ответил Уильяму похожей улыбкой и согласно кивнул. Вскоре они сидели бок о бок на кровати, глядя на сгенерированных компьютером животных, которые ввели серьёзные разговоры или дрались. Шоу было неплохим. Какого-то бедного писателя наверняка наняла компания игрушек, чтобы придумать причину, по которой кучке роботов понадобится превращаться в животных, многие из которых уже вымерил. И каким-то образом конечный результат получился захватывающим. Может, временами немного раздутым, но вскоре его начало тревожить благосостояние героев.

– Я могу сказать, что тебе нравится, – сказал Уильям после третьей серии. – Давай, признай это!

– Я ожидал меньшего, – сказал Келли. – Это не совсем фильм от Пиксар.

– На то время анимация была передовой, – настаивал Уильям. – Тебе хотя бы

понравилась история, да?

– Да, – сказал Келли. – Понравилась.

Уильям засиял.

– Если хочешь, можем время от времени смотреть вместе по несколько серий. На все не уйдёт много времени. И только подожди, когда дойдёшь до определённой серии в следующем сезоне! Ты будешь плакать. Не то чтобы плакал я или что-то ещё. Эм.

Келли взглянул на него. Конечно, он хотел заняться этим снова. С Уильямом было легко. И он был милым, чего было достаточно, чтобы улыбка Келли исчезла. Он не будет проходить через то. Келли не хотел заводить новую дружбу, потому что скорее да, чем нет, это приведёт к безответным чувствам, и это было не худшее. Больнее всего было то, что Джаред отверг Келли как человека. Даже если они не могли быть вместе, они могли хотя бы оставаться друзьями. Может, Уильям не отреагировал бы точно так же. Или отреагировал бы. В любом случае, Келли нужно было узнать сейчас, пока всё не зашло слишком далеко.

– Ты понял, что я недавно сказал? – выпалил он. – Когда я сказал, что Джаред нравится мне слишком сильно, ты понял, что я имел в виду?

Беззаботный блеск из глаз Уильяма исчез.

– Что ты имел в виду?

– Я гей, – сказал Келли.

Уильям изучал взглядом его лицо, будто взвешивая, насколько он серьёзен. Затем он отвёл взгляд. Может, так натуралы справлялись с тем, что не одобряли. Просто поворачивались спинами. Пусть будет так. Они с Уильямом едва знали друг друга. От отвержения всё равно было больно, но не так сильно, как было бы через несколько месяцев или даже лет. Келли встал, взял свою куртку и пошёл к двери.

– Подожди! – Уильям поднялся и положил руку ему на плечо. – Тебе не обязательно

уходить.

Келли развернулся.

– Разве?

– Эм, – Уильям взглянул мимо него на дверь спальни. Затем, более тихим голосом, он произнёс: – Это нормально. То, что ты сказал. Я отношусь к этому нормально.

– К тому, что я гей? – спросил Келли.

Уильям поморщился от громкости его голоса, отвечая шёпотом.

– Да.

– Тогда почему ты… – Келли понизил голос. – Твои родители гомофобы или что?

– Я не знаю, – ответил Уильям. Его зелёные глаза будто умоляли Келли заполнить пробелы.

Келли тут же пришёл к одному выводу, но мало в него верил, потому что так ошибся, когда это коснулось Джареда.

– Слушай, – сказал он. – Есть ещё кое-что, что я хотел бы прояснить, потому что мне так будет легче. И не обижайся, потому что это не значит, что я надеюсь, что ты такой же, или что я вообще заинтересован. Но я сказал тебе, кто я. Так что теперь твоя очередь.

Уильям снова взглянул на дверь спальни. Затем он подвигал губами, ничего не говоря.

Наконец, ему удалось произнести одно короткое предложение.

– Я не знаю.

Келли посмотрел на него.

– Ты не знаешь?

Уильям сглотнул, его взгляд метнулся к двери.

– Наверное, сейчас не лучшее время.

– Ладно, – быстро сказал Келли. – Я понимаю. Наверное. Хочешь пойти прокатиться?

Уильям покачал головой.

– Скоро будет готов ужин.

– Да, уже поздно, – сказал Келли, не уверенный, прогоняют ли его. У него кружилась голова. Инстинкт говорил ему, что нужно отступить, что любое давление сейчас приведёт к… ну, к чему-то. – Может, увидимся завтра?

Уильям кивнул. Когда он заговорил снова, это больше не звучало так, будто он давится собственными словами.

– Когда я увижу, как ты бегаешь? Я начинаю думать, что ты только болтаешь.

– Я докажу, что это не так. После школы. Завтра, – он коротко подумал о счастливом лице за розовыми очками. – Давай найдём другое место. Меня достал стадион. Я знаю хороший парк с беговыми дорожками. Встретимся у моей машины?

– Да, – сказал Уильям. – Хорошо.

Они смотрели друг на друга неловкое мгновение. Затем Уильям настоял на том, чтобы его проводить. Они стояли на дорожке перед домом, с трудом ища слова прощания, когда на подъездную дорожку с рёвом заехала вишнёво–красная спортивная машина, с орущей музыкой. Окна были закрыты, так что Келли не мог разобрать, что это была за песня, но ритм был современным. Мужчина, который вышел из машины, был не таким свежим. Келли узнал его с семейного портрета, только сейчас его волосы поредели, а черты лица постарели. Но у него было хорошее телосложение и дружелюбная улыбка, когда он пожал Келли руку.

Уильям казался немного смущённым.

– Папа, это Келли. Келли, это мой папа.

– Привет, приятель, как жизнь? – произнёс мистер Таунсон. – Как тебе машина?

– Очень сексуально, – сказал Келли. – Новая?

– Только купил на прошлой неделе, – улыбнулся мистер Таунсон. – Не уверен, в чём смысл, потому что теперь я каждый вечер работаю сверхурочно.

– Тогда ты должен отдать её мне, – сказал Уильям.

Мистер Таунсон притворился, будто боксирует со своим сыном, и рассмеялся.

– Ни шанса. Ты остаёшься на ужин, Келли?

– Нет, мне пора домой.

– Может, в следующий раз, – мистер Таунсон закинул руку на плечи Уильяма и потащил его к дому, оставляя за собой скорее фруктовый, чем мускусный запах одеколона.

Секунду Келли наблюдал, как они уходят, прежде чем сел в машину. Родители Уильяма казались очень милыми. Совсем не чопорными или консервативными. Если Уильям был геем, зачем ему переживать, что родители его не примут? Или, может быть, он совсем не это пытался сказать Келли. В любом случае, он не узнает это раньше завтрашнего дня.

***

– Он гей, – твёрдо сказала Бонни.

Заметив, что у Келли по-прежнему есть сомнения, она скрестила руки на груди и оперлась на его машину, несмотря на то что та все ещё была скользко от недавнего дождя. Уехав от Уильяма, он поехал прямо к Бонни, отправив ей быстрое сообщение с одним словом «КАТАСТРОФА», которое было их кодом для драматичных экстренных случаев. Она встретила его на подъездной дорожке, чтобы они могли поговорить наедине, потому что, когда дело касалось сестры Бонни, уши были не только у стен, но и у потолка с полом.