Уильям рассмеялся.

– Да, но, по крайней мере, Алладин парень.

– Он двухмерный рисунок парня в штанах-парашютах, дурацкой жилетке и феске. Я хочу сказать, что когда мы возбуждены, нас может завести любое сумасшествие.

Уильям нахмурился и вернулся к разглядыванию травы.

– Вернёмся к моему оригинальному сценарию, – сказал Келли. – Скажем, ты в комнате с самым горячим в мире парнем слева и с самой горячей девушкой в мире справа от тебя. В какую сторону ты будешь смотреть?

– За мной кто-нибудь наблюдает? – спросил Уильям.

– Нет. Ещё лучше, ты невидимый. Несмотря ни на что, тебя никто не видит, и парень и девушка оба медленно раздеваются. Кого бы ты хотел увидеть обнажённым?

Мгновение Уильям молчал. Затем еле слышно выругался.

Он казался несчастным, будто это были худшие возможные новости. Келли помнил, что чувствовал себя ошеломлённым, когда выяснил правду, но ещё он был отчасти взволнован, будто перед ним открылся целый новый мир. Может быть, Уильяму просто нужно было сказать это, чтобы, наконец, открыться.

– Кого? – надавил Келли.

– Парня, – огрызнулся Уильям. – Я хотел бы увидеть парня.

– Это так плохо?

Уильям взглянул на него напряжённым взглядом, но когда Келли не отвёл глаз, черты его лица отчасти смягчились.

– Я хочу вступить в Береговую охрану, – пробормотал он.

– И что? В мысли о моряке-гее нет ничего нового.

– Это морская пехота. Я буду спасателем, и проблема в том, чтобы быть открытым геем и моряком, спасателем, солдатом или кем-то ещё.

– Оу, – Келли откинулся назад. – Верно. Что насчёт «Не спрашивай, не говори»? Это тебя не защищает?

– Защищает, но только если жить во лжи, – Уильям спрыгнул со стола и начал ходить из стороны в сторону. – Если я влюблюсь в какого-нибудь парня, или если кто-то застанет нас за поцелуем, или даже если я скажу об этом, меня могут вышвырнуть. Я ведь не могу четыре года ни с кем не встречаться. Это тоже вызовет подозрения, так что мне придётся завести девушку. Поэтому я пару раз пытался… Ты знаешь. Мне нужно выяснить, способен ли я на это, поддастся ли моё тело.

– Или ты можешь туда не вступать.

Уильям развернулся.

– Что насчёт тебя? Что, если бы геев не допускали к Олимпийским играм?

Келли закусил губу и кивнул.

– Ладно, это был бы отстой. Но я в похожей ситуации. Сколько спортсменов – открытых геев – ты можешь назвать? Их не много, и я переживаю, что не найду тренера или спонсора только из-за того, кто я.

– Так что ты будешь делать? – спросил Уильям.

Келли задумался над этим.

– Полюблю самого замечательного парня. Если я буду рисковать всей своей спортивной карьерой, оно должно того стоить.

– Серьёзно, – надавил Уильям.

– Я серьёзно. Я отказываюсь меняться, чтобы угодить узколобым и узко мыслящим людям. Зачем давать им выиграть? Мне всю жизнь приходилось мириться с этим дерьмом. Хотел бы я сделать тебя чёрным, хотя бы на один день, потому что такое спрятать нельзя. Я не могу слоняться по улице и притворяться белым – все видят, что я не такой. На самом деле, это первое, что замечают большинство людей. Так что я привык. Я могу только ждать, пока мир преодолеет это и начнёт замечать остального меня.

Уильям совершенно замер, с выражением восхищения на лице.

– Будет банально, если я начну аплодировать?

– Обычно да, – сказал Келли, – но учитывая, что мы здесь одни, вперёд.

Уильям усмехнулся и несколько раз хлопнул. Келли похлопал ресницами и притворился, что обмахивается, будто перегрелся от лести.

– Итак, давай послушаем это от тебя, – сказал Келли. – Большое страшное слово на буку «Г». Ты по-прежнему этого избегаешь.

– Ладно, – сказал Уильям. – Я гангстер!

– Нет, – ответил Келли. – Определённо нет. Давай. На этот раз серьёзно.

Уильям огляделся вокруг, останавливаясь, когда заметил дорожку, которая привела их сюда.

– Хорошо, – сказал он, – но только если ты победишь меня ещё в одной гонке. Кто первый до машины!

Он уже бежал, бесстыдно пользуясь форой. Келли это не беспокоило. Он оставался сидеть, разглядывал свои ногти и еле слышно считал до десяти. Затем он подскочил на ноги и помчался вперёд. Он обогнал Уильяма на полпути. К тому времени, как он добрался до машины, дорожка позади него была пустой. Келли восстановил дыхание и терпеливо ждал. Когда Уильям появился, он спотыкался, и спереди его футболка пропиталась потом.

– Ну? – произнёс он, как только Уильям оказался рядом.

– Я гей, – простонал Уильям. – И я чертовски вымотался.

Келли улыбнулся.

– Я влияю так на многих людей.

***

– Большинство моих друзей девушки, – говорил Уильям. – Я раньше думал, что это отведёт подозрения. Конечно, это не единственная причина, по которой я дружу с ними, но я считал, что люди будут думать, что я…

– …нарасхват? – перебил Келли, посигналив, прежде чем свернуть налево в район Уильяма. После пробежки они бесцельно ездили по округе, разговаривая обо всём, что приходило на ум, хотя Уильям не казался очень желающим обсуждать свою ориентацию. До сих пор.

– Да, может быть. Это обернулось совершенно против меня, потому что две мои подруги в меня влюбились, и даже моя мама давит, чтобы я выбрал.

– Так что ты будешь делать? – спросил Келли.

– Перестану мыться, – сказал Уильям. – Думаю, если меня постоянно будет окружать облако вони, все мои проблемы с отношениями решатся.

Келли одобряюще кивнул.

– Хороший план. Поворот этот или следующий?

– Этот, – сказал Уильям.

За время их поездки солнце село, и как бы им ни было весело, их животы урчали от голода. Келли пытался вспомнить, какой дом правильный, пока не заметил на подъездной дорожке вишнёво-красный спорткар. В этом районе он определённо выделялся. Уильям жил в лачуге, но большинство домов в его окрестностях были немного изношенными. Здесь не разбрасывались деньгами небрежно. Обычно нет.

– Чем зарабатывает твой отец?

– Он кровельщик, – сказал Уильям.

– За это хорошо платят? – спросил Келли, всё ещё глядя на спорткар, пока парковался.

– Нормально, но недостаточно хорошо, чтобы позволить себе эту машину. Они с мамой без конца об этом спорили. Поэтому он работал допоздна, но, конечно же, они только больше ругались. По крайней мере, сегодня он приехал домой к ужину. Это поможет.

Келли пытался представить кровельщика, который работает после захода солнца. Может быть, он носил одну из тех касок с фонариками, как шахтёр.

– Значит, поплаваем завтра?

Уильям кивнул.

– Возьмём мою машину. Ты потратил на меня достаточно бензина. Я попробую припарковаться рядом с тобой. Видишь тот добитый кусок хлама?

Чуть дальше, припаркованный параллельно дороге, стоял синий «Форд Таурус». Машина ни в коем разе не была куском хлама, но имела признаки долгого пользования.

– Это я буду искать завтра, – сказал Келли.

– Круто. Знаешь, ты мог бы зайти на ужин. Уверен, мама приготовила достаточно.

Келли рассмеялся.

– Я так голоден, что, наверное, съем со стола всё. Кроме того, моя мама обещала мне мясной пирог.

– Оу, ладно, – Уильям положил руку на дверную ручку, но не открывал её. – Спасибо, что поговорил со мной обо всём. Я чувствую себя… Не знаю.

– Менее одиноким?

Уильям засиял.

– Да. Именно так.

– Как бы странно это ни звучало, – сказал Келли, – я тоже.

***

Марта. За столом для ланча. Окружённая парнями, как принцесса-заучка, принимающая верных подданных. Конечно, не вредило и то, что она была единственной присутствующей девушкой. Когда конкурировать было не с кем, она будто купалась во внимании. Келли должен был признать, что он впечатлён. На прошлой неделе она была не больше, чем далёким воспоминанием. Теперь она была девушкой Джареда и, в каком-то смысле, заменой Келли. Столького достигла за такое короткое время. Она определённо была весёлой. И разговорчивой. Келли забыл её слащавый акцент. Откуда она? Миннесота? Висконсин? Тем не менее. Как и все в ней, он считал это отчасти милым.

Чем больше она говорила, тем больше он замечал, что она нервничает. Марта болтала без остановки, но не на темы, которые волновали бы кого-либо из команды бегунов. Они были счастливы смотреть на неё, но всё, что она говорила, встречали тишиной, которую она спешила заполнить. Она начала сдавать позиции посреди обеда, и Джаред был не способен её вытащить. Так что, тяжело вздохнув, Келли начал разговаривать с ней. Её облегчение было очевидным, как и дискомфорт Джареда. Это только подбодрило Келли. К концу ланча они с Мартой были практически как давние друзья. «Срази их добротой» не было его обычной стратегией, но сейчас это доставило ему некое удовольствие. Тем не менее, после этого он направился прямиком в администрацию, чтобы поговорить о смене перемены для ланча.

Секретарь настаивала, что это невозможно, что вызвало у него раздражение, потому что это явно было возможно. Только не для него. Может, дело было в цвете его кожи. Или, может быть, у Марты были высокопоставленные друзья, или она рассказала убедительную слезливую историю. Келли решил, что ему хватает на что злиться, без добавления этого в список. Он сможет поменяться в следующем семестре, который был не за горами. До тех пор он продолжит болтать с Мартой, просто чтобы посмотреть, как извивается Джаред.

Его настроение значительно улучшилось, когда он встретился после школы с Уильямом. Каждая тренировка на один шаг приближала его к победе в триатлоне – и причинению Джареду ответной боли. И Келли наслаждался компанией Джареда. С ним всё было легко – никаких нежелательных сложностей или неуместной влюблённости. Сердце Келли всё ещё было слишком занято тоской, а Уильям никак не намекал, что хочет большего. По крайней мере, пока до триатлона не осталось несколько дней.

Они были в ИМКА, сидели на краю бассейна после успешного заплыва. Келли практически был под кайфом, потому что, наконец, научился разворачиваться на ходу, с помощью чего пловцы меняли направления в конце дорожки. Это сохраняло огромное количество времени и обеспечит ему преимущество в скорости.