Глава 18

Очередная проклятая студийная съёмка. Раньше Келли любил их, так как выход на публику всегда приносил сложности и отсрочки. Теперь каждый раз, когда его вызывали на работу, Келли надеялся, что его вытащат в тематический парк, клуб или куда угодно, где понадобится, чтобы кто-то управлял хаосом. Кто-то вроде Натаниэля. Две недели и четыре съёмки спустя, Келли всё ещё торчал в студии.

Сегодня он сидел перед тарелкой торта и пластиковым мороженым. Он чувствовал запах сахара, так что знал, что торт настоящий. И постоянный источник соблазна. Декоративные завитки глазури по краям были синими – его любимый цвет – и с одного взгляда он мог сказать, что там ужасно дорогой масленый крем. Сам торт был шоколадно-ванильным – лучшее из двух миров. Келли очень хотелось бы упасть в торт лицом, что вряд ли удовлетворило бы фотографа, так что вместо этого он попытался сосредоточиться на пластиковом мороженом. Он полагал, что оно фальшивое для того, чтобы не растаяло под студийным освещением. Вокруг него повсюду были красивые девушки-подростки, которые улыбались и хихикали на камеру. Они раздражали Келли, по большей части потому, что не обязаны были надевать дурацкие именинные колпаки. Или тяжёлые очки с толстой оправой, которые будут рекламировать эти снимки.

– Не нужно хмуриться, дорогуша, – сказал фотограф. – У тебя день рождения, и исполняется тебе не совсем сорок. Улыбнись нам!

Келли оттолкнул в сторону своё раздражение и попытался притвориться, что Марчелло только что подарил ему на день рождения особняк. Он улыбался так долго, что челюсть начала болеть, когда в одном углу комнаты он заметил знакомую фигуру. В данный момент две модели обвили руками его шею и плечи – кожа стала липкой от пота там, где они касались Келли – из-за чего сложно было повернуть голову. Да и не нужно было. Келли шестым чувством знал, что там Натаниэль. Но почему? Эта съёмка была достаточно простой и ясной. Может, он просто проходил мимо по пути к более важным делам.

Но нет, через полчаса, когда объявили перерыв на ланч, Натаниэль всё ещё стоял там и смотрел. Его обычное выражение лица было каким-то ворчливым, со слегка суженными глазами под крепким лбом, будто он раздумывал сломать кому-то шею. Сейчас было не иначе. По крайней мере, пока он не подмигнул, что вызвало у Келли желание улыбнуться, расплакаться и одновременно закричать. Вместо этого он пошёл в комнату отдыха.

Кто-то купил пончики, на которые модели накинулись как голодные чайки. Он задумался, в чём их секрет. Или, может быть, как и он, они всё утро сходили с ума, глядя на кусок торта, который не могли съесть. Келли тянулся к пончику в голубой глазури, когда его перебил голос, который он так хотел услышать.

– Как насчёт того, чтобы я сводил тебя куда-нибудь за настоящей едой?

Келли не посмотрел. Вместо этого убрал руку и вздохнул.

– Или за мороженым? – произнёс Натаниэль. – Не пластиковым.

Келли бросил взгляд в сторону и увидел кривобокую улыбку.

– Если хочешь чем-нибудь меня угостить, как насчёт объяснения?

Черты лица Натаниэля вернулись под контроль гравитации.

– Справедливо. Я придурок. Доволен?

– Нет! – крикнул Келли. – Может, ты объяснишь, почему я достаточно хорош, чтобы спать с тобой, но от мысли об отношениях со мной ты кривишься.

Натаниэль обвёл взглядом переполненную людьми комнату отдыха.

– Может, нам стоит поговорить в моём кабинете.

Келли пожал плечами.

– Ладно.

Натаниэль привёл его к лифту и набрал код. Поездка была короткой, двери открылись в тускло освещённый коридор. В конце этого коридора Натаниэль открыл дверь и жестом пригласил Келли войти. В отличие от кабинета Марчелло, здесь места было не много. Располагаясь в углу здания, кабинет обладал смежными окнами, которые обеспечивали освещение для большого стола. Вокруг этого стола стоял обычный набор стульев. Келли подошёл ближе, но остался стоять, осторожно разглядывая разложенные стопки бумаг. Идеальными параллельными рядами лежали ручки и карандаши. Клавиатура и компьютерная мышь были беспроводными, предотвращая беспорядок. Всё так и излучало эффективность. За исключением нескольких фотографий, небрежно разложенных посреди стола. На всех них был Келли.

Натаниэль быстро наклонился, собрал фотографии в стопку и перевернул лицом вниз. Затем указал жестом на одно из окон, где ждали два стула и маленький столик.

– Я постою, – сказал Келли.

– Разговор будет длинный, – сказал Натаниэль.

– А мой перерыв на ланч не долгий.

– Он будет длиться столько, сколько я скажу.

Ох, как Келли нравилось, когда Натаниэль пользовался своей властью! Пытаясь держаться за свою злость, он пошёл к стульям. Как только они оба заняли места, Натаниэль наклонился вперёд, поставив локти на колени и сжав руки вместе.

– Ты не сделал ничего неправильного, – сказал он. – Ты чертовски близок к идеалу, и любой парень будет счастлив быть с тобой. Включая меня. Проблема не в этом. Проблема не ты, а я.

Келли приподнял бровь.

– «Дело не в тебе, дело во мне»? Серьёзно?

Натаниэль сгримасничал.

– Звучит паршиво, знаю.

– Тогда скажи мне что-нибудь другое. И, пожалуйста, не используй эту избитую фразу о страхе обязательств.

– Если бы меня это беспокоило, я не заботился бы о собаке и не женился бы на этой работе, – взгляд Натаниэля метнулся в сторону. – Но я боюсь испытать боль или, ещё хуже, причинить боль тому, кто мне дорог.

– Это любовь, – сказал Келли. – В конце кто-нибудь всегда испытывает боль.

Натаниэль выглядел удивлённым.

– Если ты действительно в это веришь – если действительно понимаешь сложности – тогда я не понимаю, почему ты или кто-либо другой добровольно желает отношений.

Келли наклонил голову.

– Ты не думаешь, что боль того стоит?

– Ты когда-нибудь был влюблён?

– Да.

– А тебе когда-нибудь разбивали сердце?

Келли пожал плечами.

– Конечно.

– Не думаю, что ты понимаешь, – сказал Натаниэль. – Ты когда-нибудь был настолько опустошён после разрыва, что не ел, не выходил из дома и даже не хотел продолжать жить? Кто-нибудь разрушал тебя настолько, что ты чувствовал себя сломанным, внутри и снаружи? Без восстановления, без положительной стороны, не учась на плохом опыте и не оставляя всё позади. Просто чистый ад агонии.

Келли сглотнул.

– Я бы никогда не поступил так с тобой.

Натаниэль горько рассмеялся.

– Никто никогда не думает, что так поступит. Парень, который причинил мне боль, давал много обещаний. Мы оба давали. Вся боль, через которую мы заставили друг друга пройти, начиналась с любви. Поэтому всё так опасно. Как и самые мощные силы. Любопытство и страсть привели Резерфорда к расщеплению атома, и я не сомневаюсь, что в своём радостном успехе он не видел ничего, кроме потенциальных преимуществ для человечества. Думаешь, он когда-нибудь мечтал о Хиросиме?

Келли скрестил руки на груди.

– Каким бы фантастическим ты ни был в постели, я довольно уверен, что мы не взорвём никакие города.

Натаниэль покачал головой.

– Ты не понимаешь. Может, это к лучшему. Или, может быть, я сумасшедший. Но я надеюсь, что уже убедил тебя, что проблема во мне. Звучит банально, но дело действительно во мне, а не в тебе.

Келли сжал челюсть.

– Значит, раз кто-то разбил тебе сердце, ты собираешься до конца жизни быть один?

– Почему нет? Я знаю, что Голливуд пытается убедить всех, что это не вариант. Видимо, без поцелуя на экране фильм не фильм. Но это чепуха. Поверь мне, когда я говорю, что думал об этом. Я говорил тебе, когда мы только познакомились. Мне никто не нужен. Как и тебе. Как и всем.

– Тогда почему я сижу здесь?

– Потому что мне всё равно нравится веселиться, и мне действительно понравилось проводить с тобой время. Будь я азартным человеком, я бы поспорил, что ты никогда больше не заговоришь со мной, как только выйдешь из этого кабинета. Но если у нас есть какие-то шансы быть друзьями…

Келли опустил руки и вздохнул.

– Кто разбил тебе сердце? Полагаю, у него есть имя.

– Цезарь.

Келли фыркнул.

– А если я найду этого Цезаря и изобью его до полусмерти, тебе станет лучше?

– Нет.

– Что, если я принесу тебе его отрубленную голову?

Натаниэль задумался над этим.

– Не-а.

Келли медленно покачал головой.

– Что произошло между вами двумя?

– Прошлое остаётся в прошлом, – сказал Натаниэль. – Если это можешь повлиять на настоящее, нет смысла обсуждать то, что нельзя изменить.

– Верно. От прошлого не сбежать. Я понимаю. Но ты пытался сильно напиться или хорошенько поплакать в ванной? Или то и другое одновременно?

– Келли, – произнёс Натаниэль.

– Ладно, – он закатил глаза. – Ты разбитый человек, и надежды ни на что нет. Хочешь ещё что-нибудь мне сказать?

– Я хочу узнать, можем ли мы всё равно быть друзьями.

Келли окинул его взглядом. За красивым лицом и потрясающим телом он находил много другого, что могло понравиться в Натаниэле. Временами казалось, что они родственные души. В других Келли видел то, каким хотел бы быть сам. Натаниэль был собранным. Может, не эмоционально, но Келли восхищался его беззастенчивой силой. И его нахальной стороной, которая по его представлениям вовсю расцветала в спальне. Самые спокойные и собранные парни всегда становились шальными за закрытыми дверьми.

Сердцем, телом и разумом Натаниэль был в его вкусе. Исключительная дружба с ним, без чего–то большего, будет только постоянно напоминать о том, чего он хотел, но не мог заполучить. Даже просто сидеть здесь было мучительно. Келли с радостью отдал бы заработанные за год деньги в обмен на всего один поцелуй.

– Не знаю, – наконец произнёс он. – Мне нужно подумать.

Черты лица Натаниэля стали напряжёнными, но он кивнул.

– Позволь мне сводить тебя на ланч. Посмотрим, как это пройдёт.

– Нет, – сказал Келли, поднимаясь. – Я лучше закончу с этой фотосессией. А затем, не важно, как он зачерствеет, я съем этот проклятый кусок торта.