— Это сейчас не важно. Как ты меня нашла? Разве не знаешь, что здесь ты в опасности?

— Не волнуйся. Никто не узнал меня. На мне короткий светлый парик и очки.

— Но полицейский у моей двери...

— Он и впустил меня.

— Но как?.. — Матиас сильно смутился. Контроль за ним был очень жестким. Как возможно, что Скарлетт избежала мер безопасности? И насколько тогда они были надежны?

— Мати, я должна поторопиться. Я не одна, мне помогают твои брат с сестрой… — прошептала ему на ухо.

— Помогают? Сестра и брат? Они здесь? В больнице? —тихо спросил он прижимая Скарлетт, всё более и более ошеломленный.

— Нет. Здесь их нет. Они в доме, который мы сняли под чужим именем. Я вместе с Глорией и Элизабет.

— Но как?..

— Сейчас я ничего не могу тебе объяснить. Но у нас будет достаточно времени, чтобы всё рассказать. Я обещаю тебе.

Ещё один раз Скарлетт поцеловала его губы, провела по ним носом, а затем осторожно прислонилась лбом к повязкам, которые покрывали его глаза.

— Я должна идти, но вернусь завтра. Я буду возвращаться каждый день, пока мы не заберем тебя отсюда.

Он протянул руку, и она сжала в ответ. В течение нескольких секунд они крепко держались друг за друга.

— Спасибо, — сказал Матиас.

«Я люблю тебя», — подумал он.

* * *

Из палаты Скарлетт вышла с разбитым сердцем. Она выбежала, словно преследуемая призраком, и быстро села в машину, которая ждала её на стоянке. Только тогда она разревелась и плакала так, как не делала месяцами, рыдая не в силах сделать вдох. Её переполняли эмоции. В ней продолжала жить любовь — сильнее, чем когда-либо, но боль и страдание от того, что увидела Матиаса раненым и беспомощным, таким хрупким и беззащитным глубоко шокировали её.

— Она растерзала его, — повторяла она, пока Клейтон смотрел на неё взглядом, полным нежности.

— Мы это знали, Скарлетт. Из отчетов всё ясно. Но теперь он вне опасности, и мы заберём его домой.

— Он весь в ранах и синяках. Все волосы сбриты. Глаза перевязаны. Его голос. Его голос такой уставший. Эта сволочь сломила его. Я хочу её смерти. Я хочу убить её своими руками... Как она могла?

Клейтон дал ей время успокоиться. Он обнимал и раскачивал, пока Скарлетт продолжала плакать, всё тише и тише, пока у неё не осталось слёз.

* * *

В последующие дни Скарлетт посещала Матиаса каждый вечер. Она понемногу рассказывала подробности, полученные в результате расследования, и он слушал её не показывая ни малейшего намека на удивление, потому что уже знал всё. Он знал о сомнительных сделках женщины, которая его купила, знал без сомнения, что она сумасшедшая, и всё же остался с ней и позволил делать всё, что она хотела. Матиас приходил от этого в ужас. Его пригвоздило чувство вины, стыд и вера в то, что он такой же грязный, как и те, кто довёл до полусмерти. Природная сумрачная душа мешала Матиасу показать свои чувства, и Скарлетт снова не знала, как справиться с таким отталкивающим отношением.

Однажды вечером, в разгар своей депрессии, Матиас сказал ей то, что она никогда не хотела слышать из его уст:

— Было бы лучше, если бы она меня убила. Никто не рисковал бы сейчас из-за меня.

Скарлетт вскочила со стула рядом с кроватью, в ярости и разочаровании.

— Как долго ты собираешься брать на себя вину, а? Что это, Матиас? Обычный способ от всех удалиться? Чтобы не сталкиваться с реальностью? Ты отлично знаешь, ты не убивал Грейс, но все твои самые глупые решения были рождены из этой лжи, которую ты вдалбливаешь сам себе три года. Это был несчастный случай. Асфальт обледенел, другую машину занесло. Не твою, другую. И она в вас врезалась.

— Но такую жизнь выбрал я, и мне понравилось.

— Ты лжец. У тебя она вызывала отвращение!

Скарлетт еле сдержала себя от желания дать ему пощёчину, так много гнева она испытывала.

— Тем не менее, я отлично жил так два года, как ты это объяснишь?

— Мати. Пожалуйста, прекрати.

— И с тобой тоже… Каким мужчиной я был, а? Знал, что ты невинна, я знал, что ты отличаешься от всех остальных, но не остановился. Я желал тебя и поэтому взял то, что хотел, не думая о последствиях. И теперь ты здесь, заботишься обо мне, после того, как я исчез, после того, как причинил тебе боль, оскорблял и говорил слова, которые невозможно повторить. Я заставил тебя поверить, что ты неважна для меня. Я бросил тебя через минуту после того, как трахнул в туалете! Как ты можешь не видеть, что я за мужчина?

Скарлетт дотронулась до своего живота, который теперь был очевиден, хотя и скрыт под широким больничным халатом.

— Ты меня не трахал... Мы занимались любовью, разве ты не помнишь?

Он молчал, и она продолжила, понимая, что, возможно, есть только один способ вырвать Матиаса из мрака, в который он погрузился.

— Ты меня любишь? — спросила она.

Матиас поднял лицо, и Скарлетт сильнее возненавидела повязки, которые покрывали его глаза. Ей от всей души хотелось увидеть теплоту его взгляда.

— Я люблю тебя. Очень сильно, как бы ни старался это отрицать, — ответил он. — Но сможешь ли ты когда-нибудь забыть, что я сделал? Ты сможешь когда-нибудь простить меня? Смотреть на меня, не думая о том, кем я был? Как я себя вёл?

— Я уже это сделала, Мати. Возможно ты этого не понял? Может такое быть, что сейчас ты свой единственный обвинитель и всё ещё не понимаешь этого? Что это ты не можешь простить себя?

Матиас прошептал, словно разговаривая сам с собой:

— Когда я начал посещать St. Regis, я больше не мог испытывать эмоции. Помимо любви к Элизабет и дружбы с Глорией, остальная часть меня была погружена в некую ангедонию, я был словно под анестезией. Затем однажды утром ты со мной поговорила. Ты была злая, помнишь?

Скарлетт помнила прекрасно. Этот эпизод положил начало их странной истории.

— Я посмотрел тебе в глаза. Ты была такой гордой, такой злой, такой прекрасной. Твой взгляд проник внутрь меня. Он меня шокировал и дестабилизировал. — Увидев за бинтами образы того дня Матиас улыбнулся. — Я хотел тебя ударить и одновременно поцеловать. Прошли годы, и никто не сумел сломать стены, которые я воздвиг, отгораживаясь от мира. Никто не мог увидеть меня таким, какой я есть на самом деле, а у тебя получилось, хотя ты даже не пыталась. Ты была в бешенстве, и я хотел положить тебя на ту стойку, и заставить замолчать, раздвинув твои ноги трахнуть безо всяких тормозов.

— Мати... я...

— Позволь мне закончить. С того дня я начал думать о тебе, мечтать о тебе, шпионить за тобой. Больше не нужно было притворяться с другими, достаточно было в мыслях найти тебя. Мне хватало представить твоё пылающее лицо, мне было достаточно фантазировать о том, что скрывала твоя чёртова строгая униформа, и я терял контроль. Не знаю, как определить, что я изначально к тебе чувствовал. Инстинкт, импульс, голод, похоть. Однако уверен, это расстроило и напугало меня. Чувствовал что совершаю ошибку. Я так долго ошибался, что больше не могу сказать, что правильно, а что нет. Где реальность, а где ложь.

Скарлетт приблизилась к нему, одновременно испытывая умиление и возбуждение.

— Я тоже так себя чувствую, — она нежно его погладила, — я тоже испытывала вину за то, что ощущала влечение, за мысли, за свою одержимость тобой, ведь я думала постоянно и была готова сделать для тебя всё. Даже была готова заплатить, как и все остальные. И сделала бы это, так что не ставь меня на пьедестал. Позволь мне встать на землю и дай шанс действительно тебя узнать.

Матиас взял руку, которая гладила его, и поцеловал.

— Когда я выберусь отсюда, когда всё закончится, я хочу пригласить тебя на ужин, в кино, на танцы. Хочу узнать о тебе всё, и хочу отдаться своим чувствам. И потом хочу заняться с тобой любовью — часами, днями, чёрт! Без спешки, без страха, что это может быть в последний раз или что это, возможно, неправильно.

Скарлетт продолжала молчать, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слёзы.

— Между нами больше не будет никаких секретов … — заключил он, и сердце Скарлетт пропустило удар. Она поддалась импульсу и совершила то, что хотела сделать с первой минуты, как вновь его увидела, то, что должна была сделать в момент, когда опустила взгляд на положительный тест на беременность.

— Мати... Кое-что случилось. Очень важное, что изменит всё между нами. Возможно, после того, как расскажу об этом, ты сильно во мне разочаруешься. Может быть, почувствуешь себя преданным, но я... я действительно не знала, что делать... — голос у Скарлетт разрывался от эмоций. — Тебя не было... Ты был с этой, а я... Боже... Как же сложно!

Матиас сел, взволнованный этими словами и тоном девушки.

— Из-за Кевина? Слишком поздно для меня? Слишком поздно для нас? Я потерял тебя? — Он был в панике.

— Нет! Кевин не причём. Никакой другой мужчина не имеет никакого отношения к этому.

— Тогда что? Ты пугаешь меня.

— Я не знаю, как ты это воспримешь. Я напугана…

— Пожалуйста, не бойся, доверься мне. Поговори со мной.

— Мати, в ту ночь, когда мы в последний раз занимались любовью, кое-что произошло. Невероятное и непредсказуемое.

Матиас хорошо помнил ту ночь. Как наблюдал за ней издалека, свою неспособность отпустить её и их слова, их тела, и безумный секс в туалете. Это не было невероятно, как сказала Скарлетт. Обезумев, он совершил ошибку, даже если не раскаивался ни секунды, что сделал её своей ещё раз. Возможно для неё это было по-другому?

— Кое-что?

Скарлетт взяла его руку и притянула к своему округлившемуся животу. У Матиаса перехватило дыхание, его сердце замерло, чтобы потом начать бешено биться. Он не знал, что сказать, Матиас даже не знал, что чувствовать. Поэтому молчал, положив руку на тёплый, круглый живот, не в силах поверить, что результатом всего того дерьма, в которое он был погружен месяцами, стала новая жизнь. Затем внезапно, его охватило счастье, которого не испытывал долгое время — абсолютная радость. И от тёплых слез намокли повязки на его глазах.