— Эмель, я влюбился.

— Это вкусно, — сказала я, потягивая вино.

— Нет, Эмель. Я имею в виду человека. Я влюбился! — сказал он, широко улыбаясь.

Сердце быстро забилось у меня в груди.

— О... правда? — спросила я дрожащим голосом и отпрянула от него.

Это был не тот разговор, который мне хотелось бы с ним вести.

Он широко расставил руки.

— Да! — закричал он и начал кружиться. Когда он увидел мое лицо, он рассмеялся: — Не в тебя, дурочка!

И тогда я тоже засмеялась от облегчения.

— А что насчет тебя, Эмель. Что в тебе поменялось?

Мои щёки болели от улыбок, и я задумалась над его вопросом. Снаружи всё было как раньше. Жизнь шла своим чередом. Но внутри меня всё было новым. Теперь я всё контролировала.

— Вот это кажется мне правильным.

Я подумала про Саалима. Почти правильным.

Наконец фестиваль начал подходить к концу. Наступил вечер пиршества во дворце Короля. И хотя я с грустью наблюдала за окончанием празднования в деревне, которое позволило мне отдохнуть от тревожных мыслей об алтмарауках, я надеялась, что наконец-то увижу Саалима. Ахиры, пахнущие засахаренными цветами, шли друг за другом по узким коридорам.

Пирушка начиналась тогда, когда солнце в небе начинало садиться. Я услышала ритмичную музыку, доносившуюся из-за стен шатра, после чего нас завели внутрь. Наши одежды шелестели и бренчали с каждым нашим шагом — эти звуки становились всё более глухими по мере нашего приближения к огромным шатрам, где и происходили все развлечения.

И хотя ахиры посещали все пирушки отца, которыми заканчивались зимний и летний фестивали, моральное разложение, царившее на них, всегда поражало нас. Мы зашли в огромный белый шатер и, замедлив шаг, оглядели помещение, которое полностью преобразилось с тех пор, как мой отец выступал в нём с обращением к людям несколько лун назад. Тёмно-синие полосы ткани, напоминающие холодный ветер, были закручены у меня над головой. Толстые, только что сотканные ковры похожего синего оттенка были разложены на земле. Среди прохладных сумерек все эти синие краски вокруг заставили меня почувствовать себя так, словно я вошла в прохладный лазурный водоем оазиса.

Входы в шатер были раскрыты, и сквозь них можно было видеть девственную пустыню, зимний воздух которой проникал внутрь и охлаждал пирующих. Небо было ярко-оранжевого цвета, так как начинался закат, земля ярко горела в его свете. И хотя я не увидела ни одного стражника, я знала, что они стояли снаружи.

Громкая музыка, которую играли музыканты, расположившиеся по всему помещению, заставила моё сердце нервно биться. Я оглядела окружавших меня пирующих. Я надеялась, что сегодня смогу смешаться с ними и найти Саалима. Боги, как же много здесь было людей. Сотни человек собрались в двух шатрах, стоявших рядом друг с другом. Одежды ярко-красных, нефритовых, лазурных, розовых и бежевых цветов проплывали у меня перед глазами вместе с мужчинами и женщинами, кружащими по помещению.

Огромное количество рабов, которое я никогда не видела ранее, сновали по залам, поднося кубки и графины с вином, араком и другим алкоголем. Я вышла в центр зала, где стоял огромный банкетный стол, заполненный едой, и оглядела предложенные блюда: здесь были небольшие клецки, обернутые листьями, и слоеные пирожные, посыпанные сахаром и орехами, дымящиеся порции жареного мяса и горы свежих лепешек.

— Если потеряешь меня, ты знаешь, где меня найти, — сказала Тави, которая стояла рядом со мной, уставившись на многоярусные подносы с едой.

— Я буду рядом, — сказала я.

— Это ведь считается, если я поцелую свой ужин? Я обещаю, что сделаю это с языком.

Гости начали переговариваться, увидев нас, расходящихся по залу. Наконец шумная толпа начала радостно ликовать, а кто-то уже бросал монеты своей любимой ахире. Соляной Король, сидящий на небольшой сцене на серебряном стуле, попросил внимания толпы. Наступила тишина, и радостные лица обратились к нему.

Он медленно встал, облокотившись для поддержки о своих жён. На нём были серебряные и тёмно-синие одежды, которые подходили убранству главного шатра. Его голубой тюрбан, почти полностью расшитый бриллиантами, напоминал ночное небо, усыпанное яркими звёздами.

— Друзья мои, — сказал он. — Спасибо, что приехали на мой зимний фестиваль!

Люди радостно закричали и загудели.

— А вот и мои прекрасные дочери, — он указал на нас, одетых в яркие вызывающие одежды. — Теперь праздник может начинаться. Поблагодарите Эйкаба за его милосердие, дарованное нам этой зимой, и хорошо обращайтесь с моими девочками!

Он громко засмеялся своей шутке и осушил кубок. Гости, держащие в руках напитки, последовали его примеру.

Мы смешались с толпой, готовые флиртовать и дразнить. Такова была наша роль сегодня вечером: пирующие могли ласкать и целовать нас столько, сколько хотели, если, конечно, они могли заплатить. Закинув два пирожных в рот, я начала медленно расхаживать по толпе, стараясь попадать в такт музыке. Гости отвешивали комплименты моим грудям, бёдрам, глазам, волосам, но я едва их замечала. Я больше не хотела играть в игру своего отца.

Очень скоро ко мне подошёл мужчина средних лет.

— Один дха за первый поцелуй, моя дорогая.

Я не могла отказаться сразу, потому что он мог пожаловаться стражнику или Нассару. Но я могла немного посопротивляться.

— Всего один дха? — я приподняла брови. — Я стою гораздо больше.

Он полез в кошелек и вынул оттуда три монеты.

Я опустила подбородок, и мужчина вручил мне три золотые монеты. Я спрятала их за ткань платья, прикрывающую мою грудь. Он схватил меня за шею и оставил на моих губах быстрый и сдержанный поцелуй. Я почувствовала арак на его губах. Окружавшая нас толпа одобрительно захлопала в ладоши и засмеялась, и очень скоро рядом со мной образовалась цепочка мужчин, ожидающих своей очереди.

— Кажется, вот этот мужчина может предложить мне больше всех, я выбираю его, — сказала я группе людей, после чего отвернулась от них и взглянула на мужчину, который выглядел добрее остальных.

— Мне нравится сумочка вот этой дамы, — сказала я, кивнув в сторону женщины, которая шла в противоположном от меня направлении.

Когда я была один на один с гостем, отказать было сложнее, но когда целая толпа людей жаждала внимания, это было сделать довольно легко. Чем более жеманно я себя вела, тем легче мне было сказать "нет". Я испытывала удовольствие каждый раз, когда отказывала, каждый раз, когда могла сделать свой собственный выбор. В предыдущие годы я предлагала гостям всё, что они хотели, если они платили за это. Именно этого от нас и ожидали. И впервые за всё время я стала решать, как пройдёт этот вечер: сколько они должны заплатить, как долго они могут трогать, и можно ли меня поцеловать. Они радостно слушали меня, потому что, как я поняла, им нравилось меня добиваться. А я была взбудоражена своей властью.

Огромные чаши стояли на сцене рядом со стулом моего отца. Пока что они были пусты, а сам отец уже смешался с толпой. Стражники разрешили мне подойти к сцене и высыпать мои монеты. Они со звоном упали на металлическое дно чаши. Остальные сёстры проделали то же самое. За ночь чаши должны были наполниться.

Я повернулась к толпе и оглядела зал со сцены. Солнце, которое теперь клонилось за горизонт, бросало свой ослепительный свет в открытый шатер. Те места, которых не коснулось его сияние, казались черными.

И вдруг мое внимание привлекло лицо человека на периферии. Я встретилась с ним взглядом. Раб, держащий в руках кубки с напитками, посмотрел на меня. Мы глядели друг на друга какое-то время, пока раб не отвернулся и не продолжил своё занятие. Его глаза не сияли, и я не увидела на нём никаких атрибутов джинна, но, тем не менее, я надеялась. Моё сердцебиение ускорилось, когда я спустилась со сцены и последовала за рабом, игнорируя свои обязательства перед гостями. Я отчаянно боялась потерять его из виду, пробираясь сквозь танцующие, смеющиеся и хватающие меня пьяные тела. Где он? Я встала посреди толпы, и начала крутить головой, встав на цыпочки.

— Напиток для принцессы?

Это были почти те самые слова.

С дикими глазами я развернулась и посмотрела на мужчину рядом со мной.

— Прошу прощения. Я не хотел напугать, — пробормотал он.

Он опустил взгляд на звенящие цепочки, опоясывающие мою талию. Я взяла кубок с вином и быстро осмотрела его, наклоняя голову в разные стороны. В нём не было ничего знакомого. Ни тепла, ни запаха, ни золотых браслетов на запястьях.

Я вздохнула. Что я делала? Что я могла вообще сказать Саалиму в окружении всех этих людей?

Толпа кружилась вокруг меня, музыка громко гремела в ушах, стук барабанов резонировал у меня в груди. Я поднесла вино к губам и выпила его залпом.

— Помедленнее, Эмель, — произнес знакомый голос.

По моей спине пробежал холодок. Я развернулась и увидела Омара. Я тихонько ругнулась. Я уже забыла, что хотя он и не мог свататься ещё целый год, он был приглашён на летний и зимний фестивали. Я не видела его со времен последней ночи, проведённой вместе. Знал ли он, что произошло? Я нервно уставилась на него, но всё, что я видела перед собой — это пьяного мужчину.

— Принц, — я кивнула. — Как приятно видеть тебя снова.

— Мы так весело проводим сегодня время!

Его слова прозвучали нечётко, и я испытала облегчение. Даже если он и понял, что что-то было не так, он не подал виду.

Он наклонился ко мне.

— Хотя я считаю, что в тот раз с тобой я провёл время гораздо лучше. Здесь всё как-то... впопыхах. Как считаешь? — он ухмыльнулся и приблизился.

Неожиданно шатёр показался мне похожим на сеть. Я отклонилась и сделала шаг назад.

— Ох, Эмель. Ты меня ранила, — сказал он, притворившись уязвленным, и нахмурился. — Я понимаю, что должно быть разбил тебе сердце, так как не сделал тебя своей невестой, но, знаешь ли, я не мог бы взять в жены кого-то вроде тебя. Только если в качестве развлечения... хотя я не могу отрицать, что с тобой было весело. Может, чуть позже откроют шатры для уединения, и я найду тебя. А пока, — он вытащил две большие золотые монеты. — Мне хватит и поцелуя.