Я наклоняюсь и пытаюсь отмыть свою рубашку.

Это не помогает. Слишком сложно сделать это, пока футболка на мне.

— Окей, — оценивает Данте ситуацию. — Тебе придётся её снять.

Я бросаю удивлённый взгляд на его лицо.

— Нет.

Он, правда, такой же, как все остальные мальчишки?

Он просто хочет увидеть мою грудь?

Я думала, он другой.

Данте терпеливо вздыхает.

— В смысле, я дам тебе мою рубашку, и ты сможешь ополоснуть свою в воде, пока грязь не въелась в ткань. Я никогда не видел, чтобы конкретно об этом упоминалось в рекламе стирального порошка, но я предполагаю, что ярко-фиолетовая рвота может окрасить футболку.

— Возможно, ты прав, — съёживаюсь я, чувствуя, как неприятная субстанция впитывается в ткань и касается моей кожи. — Хорошо. Ты абсолютно прав. Мне нужно её снять.

Перспектива снять рубашку перед ним одновременно волнует и пугает меня.

— Вот, — произносит Данте. Он уже скинул с плеч свою рубашку на пуговицах и держит её передо мной как щит. — Ты можешь спрятаться за моей рубашкой и переодеться. Никто тебя не увидит.

— Хорошо. Закрой глаза, — прошу я. Он моментально их плотно закрывает.

Я быстро снимаю рубашку и бросаю ее на землю рядом со мной. Я чувствую себя странно, стоя здесь в лифчике и шортах, когда Данте находится буквально в двух шагах. Только один вдох. Он может протянуть руку и прикоснуться к моей обнаженной коже.

И я просто нелепа.

Он стоит здесь, с закрытыми глазами, как джентльмен, каковым он и является.

Он не собирается дотрагиваться до меня.

Я рывком хватаю его рубашку и что-то слышу.

Что-то тихое, неопределённое... и что-то, чего здесь не должно быть.

Я оборачиваюсь, как раз вовремя, чтобы услышать щелчок камеры. Лампочки практически ослепляют меня, когда я оборачиваю рубашку Данте вокруг своего тела.

Данте кричит и преследует того, кто фотографирует, и мне остаётся только быстро надеть рубашку и застегнуть ее. Я смотрю на крутой берег, но там никого нет. Данте ушёл, и никто даже не заметил, что что-то произошло.

По-видимому, все остальные слишком пьяны, чтобы заметить.

Я подношу рубашку к краю воды и опускаюсь на колени, чтобы постирать ее. Я чувствую мягкость рубашка Данте на моей коже, и она пахнет совсем как он. Я наслаждаюсь этим чувством на секунду, а затем закатываю рукава, чтобы они не мешали.

— Я не смог поймать его, — доносится голос Данте из-за моей спины. Он разозлён, признавая поражение. — Мне так жаль, Риз.

В замешательстве я поворачиваюсь к нему.

— Почему ты извиняешься? — спрашиваю я. — Ты этого не делал.

Он качает головой.

— Нет. Но это произошло из-за меня. Моя жизнь никогда не будет нормальной, и я, действительно, сожалею, что она так на тебя повлияла.

— Если бы ты не отправил Рассела с Мией, этого бы не случилось, не так ли? — догадываюсь я. Могу сказать, что глаза Рассела и мухи не пропустят.

— Вероятно, нет, — признаётся Данте. — Так что, я сожалею и об этом. Ей просто нужно было домой, а я ещё не был готов оставить тебя. Я хотел немного побыть с тобой наедине. Значит, это я во всем виноват.

Я закатываю глаза.

— Нет, это не так. Вовсе нет. Ты пытался быть хорошим другом.

Но в моей голове, я пою. Нет, нет, я просто кричу. В моей голове. Молча.

Данте хотел побыть наедине со мной? Со мной???

Данте поворачивает голову, его глаза встречаются с моими, и на мгновение я вижу в них что-то. Что-то немного ранимое и немного грустное, и одновременно такое прекрасное.

Всего на мгновение.

И оно исчезает.