Глава 9

Данте отрезает мне самый большой кусок шоколадного торта, который я когда-либо видела, затем наливает стакан молока и подталкивает их ко мне.

— Это что, козье молоко? — нерешительно спрашиваю я. — Потому что я не видела ни одной коровы с тех пор, как попала сюда.

— А ты видела здесь коз? — он приподнимает бровь. — Только потому, что мы не позволяем нашим коровам бегать по улицам, как они это делают в Индии, не означает, что у нас их нет. У нас, как и у всех, есть молочные фермы.

— Окей. Не обижайся, — усмехаюсь я. — Это был обоснованный вопрос.

Он добродушно пожимает плечами.

— Я прощу тебе это. И меня это не оскорбляет.

Данте улыбается, и моё сердце ускоряет темп.

Это так просто. Когда он что-то делает, улыбается, смеётся, смотрит на меня, дышит... моё сердце реагирует на него. Он определенно затмил Квинна в моих мечтах.

Я откусываю кусочек шоколадного торта и вдруг чувствую себя ребенком президента, пробирающимся на кухню Белого дома посреди ночи за тортом. Единственная разница в том, что я на другом конце света от Белого дома и я не дочь президента.

Но не Данте.

В большей или меньшей степени.

— Что? — спрашивает он, изучая моё лицо. — О чём ты думаешь?

Его рука лежит на гранитной стойке, и я смотрю на его пальцы. Они такие же длинные, как и он сам. Хотела бы я иметь мужество взять его за руку и держать её. Я знаю, что у нас был момент ранее на пляже. Я это знаю. Но мы ничего не говорили всю дорогу назад, и теперь мы разговариваем о козьем молоке.

Очень романтично.

— Ни о чём, — отвечаю я. — Я просто не могу поверить, что я здесь. Вот и всё. Это кажется слишком нереальным. Я обычная девушка из маленького американского городка. Такого не происходит с кем-то вроде меня.

— Тем не менее, это так, — указывает Данте. Я вижу впадинку на его подбородке. И я влюблена в неё. Она такая мужская и идеальная, что мне хочется положить на неё свой большой палец, чтобы проверить, подходит ли он. Но я не делаю этого.

— Согласна, — подтверждаю я. — Но только из-за того сумасшедшего происшествия в аэропорту.

— Некоторые могут сказать, что это был счастливый случай, — замечает Данте.

— Ну, это, вероятно, зависит от твоей точки зрения, — отвечаю я. — Семьи людей на этом разбившемся самолете не согласились бы. Но что касается меня, то да. Повезло. Я нахожусь в прекрасной стране вместо того, чтобы сидеть в некомфортной тишине с моим отцом прямо сейчас. Так что спасибо тебе за это.

— О, это напомнило мне кое о чём, — говорит Данте. На его щеках появился небольшой румянец? — Я разговаривал со своим отцом. Он вернётся завтра утром и хотел бы, чтобы ты присоединилась к нам за ужином завтра вечером. Ты не против?

Я пристально смотрю на него. Ужин с премьер-министром?

— Это зависит от того, — медленно отвечаю я, — будут ли на ужине крабовые ножки.

Данте смеётся и качает головой.

— Ты понимаешь, — усмехается он, — что мы можем подать на стол всё, что захотим. Тебе нравится стейк? Стейк из говяжьего мяса, а не из козьего.

Я не выдерживаю, и мы смеёмся вместе, начиная говорить об отцах, козах и жизни прежде, чем я понимаю, мы разговариваем уже больше часа.

— Святая корова, — вздыхаю я, глядя на настенные часы. — Уже два часа ночи.

— Тебе определённо нужно идти спать, маленький Подсолнух, — говорит Данте. — У тебя назначен шоппинг в 11 утра. То есть, если Мия помнит об этом.

Я снова пристально смотрю на него.

— Как ты вообще это услышал? У тебя уши, как у летучей мыши.

Он закатывает глаза.

— В любом случае, тебе нужно поспать.

Мы ставим посуду в раковину и крадёмся по тёмному тихому зданию, напоминающему мавзолей. Ночью он кажется ещё менее похожим на настоящий дом.

— Как ты думаешь, аэропорты скоро откроются? — спрашиваю я, когда мы поднимаемся по лестнице.

— Понятия не имею, — отвечает Данте. — Но они не могут оставаться закрытыми вечно.

Вот чего я боюсь.

Он провожает меня до двери моей спальни и останавливается. И я почти думаю, что он может поцеловать меня. Потому что у нас был момент на пляже, чёрт возьми. Но он не делает этого. Вместо этого он заправляет мои волосы за одно ухо, а затем, слегка наклонившись вперед, желает сладких снов.

Уверена, что они такими и будут. И они будут о тебе.

— Спасибо, — говорю я. — И тебе.

Он улыбается усталой улыбкой и начинает уходить, и, смотря на его голую спину, я вспоминаю про его рубашку.

— Подожди! — кричу я. — А как же твоя рубашка?

Он улыбается вновь.

— Ты можешь просто отправить её в прачечную, — отвечает он. — Они знают, где я живу, и вернут мне её обратно.

Я качаю головой и закрываю дверь в спальню.

А потом я сажусь на кровати и вдыхаю запах его рубашки. В смысле, я буквально зарываюсь в неё лицом и дышу. Пахнет в точности как он. И мне это нравится. Интересно, он заметит, если я не отправлю её в прачечную? Будучи блюстителем правил, каковым я и являюсь, я знаю, что сделаю так, как он сказал. Я не собираюсь красть его рубашку. Но я продолжаю вдыхать и делаю самое лучшее на свете.

Я сплю в ней.

Поправка.

Я проспала в ней.

Когда я открываю глаза, часы показывают 10:30 утра, и у часов нет причин мне лгать.

С визгом я вылетаю из постели и нахожу на краю кровати свою отстиранную рубашку, завёрнутую в салфетку. Видимо, кто-то из горничных заходил ко мне, пока я спала, что слегка нервирует меня, но я выкидываю это из головы, спеша почистить зубы и одеться.

А потом, бегая по комнате в поисках обуви, я замечаю свой мобильный телефон.

12 пропущенных звонков, 8 голосовых сообщений. Что за чёрт?

Схватив мобильник, я понимаю, что он стоит в режиме без звука. Что объясняет то, почему я не слышала его звонка. Что-то случилось? У бабушки или дедушки был сердечный приступ? Это единственное, о чем я могу думать, пока не вижу, что все звонки с номера Бекки.

Странно.

Я прикладываю телефон к уху и слушаю.

А потом я просто хочу умереть, чтобы не слышать этого.

Бекка рылась в моей одежде, чтобы одолжить мой любимый жёлтый топик, и наткнулась на мой дневник. И, конечно, она прочитала его.

Я подробно писала в нём о том, как тайно влюблена в Квинна.

Потому что мой дневник должен был хранить секрет.

Но теперь она знает всё.

И она хочет убить меня.

О. Боже. Мой.

Мало того, что Бекка всё знает, но она ещё и думает, что я тайно замышляю их разлучить. Потому что некоторое время назад она и Квинн поссорились, и я посоветовала ей подумать над тем, верить ли ему, когда он говорит, что не флиртовал с незнакомкой. И я действительно так думала. У меня не было никаких скрытых мотивов. Я просто видела лицо Квинна, когда он разговаривал с той девушкой. Он флиртовал.

И Бекка поймала его с поличным. Конец. Это было так предсказуемо, думала я. Но теперь предполагаю, что это не так.

Я прячу своё лицо в ладони. Это не предвещает ничего хорошего.

Но уже 10:56, и Мия будет здесь в любую минуту, чтобы отправиться на шоппинг.

Поэтому я не могу позвонить Бекке прямо сейчас.

И честно говоря, может это и к лучшему. Нужно дать ей время остыть.

Совсем немного.

До тех пор, пока я не наберусь смелости встретиться с ней лицом к лицу, потому что Бекка права. Я предала её, влюбившись в её парня. Она понятия не имеет, что моя влюбленность в Квинна полностью затмилась моей любовью к Данте.

Но это не отменяет того факта, что я держала свою влюблённость в секрете от неё. И это самая обидная вещь. У нас нет секретов друг от друга. Никогда не было. Не было до этого момента.

Я вздыхаю. Почему жизнь иногда бывает такой сложной?

10:58.

Около кровати звонит телефон, и я нерешительно поднимаю его.

— Алло?

Звонит кто-то из прислуги. Приехала Мия. По-видимому, они не могут просто впустить её без чьего-либо разрешения, так что я даю его и жду. Она приходит через минуту или две.

Она стучит в дверь моей спальни, и я удивлена, увидев, что она неплохо выглядит после вчерашнего. Она смеётся над моим выражением лица.

— Ждала кого-то другого? — спрашивает она, проходя в комнату.

— Нет, — заикаюсь я. — Я просто подумала, что у тебя... похмелье.

Она снова смеётся.

— Я неплохо умею скрывать его, — признаётся она. — У меня голова раскалывается.

На Мие надеты два ультракоротких чёрных топика, один поверх другого, и около пяти поясов, украшенных стразами. Её короткие чёрные волосы удерживает ободок, так же украшенный стразами, и в целом она напоминает блестящую рок-звезду. У неё даже есть пятидюймовые каблуки.

— Ты так нарядно одета, — тактично говорю я.

На самом деле она выглядит так, будто собирается в клуб. Не совсем то, что я бы надела для дня шоппинга. Но кто я такая, чтобы судить её, когда у меня самой всего один комплект одежды?

— Если ты собираешься что-то делать, — советует она, — то делай это до конца.

Хорошо подмечено.

— Ты готова? — спрашивает она, оглядывая меня с головы до ног. — Неважно. Главное, что ты готова для покупки новой одежды.

— Ещё как, — подталкиваю её я и чувствую, словно Мия — моя старая лучшая подруга. И это действительно хорошее чувство, особенно в тот момент, когда я знаю, что Бекка просто готова выцарапать мне глаза.

Я беру свою сумочку, и мы покидаем мою комнату, спускаемся по ступенькам и выходим наружу. Никто не пытается остановить меня, и я понимаю, что жду появления кое-кого. Я не знаю, почему. Мы идём по мощёным тротуарам и в этот раз, никто не останавливается, чтобы посмотреть на меня. Наверное, они не понимают, кто я такая.

Мия направляется в ближайший магазин и тащит меня за руку. Мы шагаем внутрь и незамедлительно попадаем в рай девушки-подростка: бесконечные шкафы одежды. Я делаю маленький счастливый вздох, поглаживаю кредитную карту моей матери, которая спрятана в моем заднем кармане, и начинаю просматривать стойки с одеждой.

Спустя четыре пары шорт, две пары босоножек, две футболки, две блузки в стиле Физанта (Прим. пер.: вероятно, идёт речь о Томасе Физанте — американском архитекторе и дизайнере; в его проектах преобладают теплые сливочные оттенки и цвет слоновой кости), один купальник и семь пар нижнего белья, мы с Мией стоим на тротуаре с нашими сумками. Я заглядываю в её пакеты.