Глава 11

Отец Данте вернулся домой.

Я знаю это, потому что королевские флаги с древним королевским гербом развеваются за пределами Старого Дворца. Сегодня утром Хивен сказала мне, что, когда премьер-министра нет дома, развевается обычный флаг страны. Я даже не замечала этого.

Кабрера — странная страна. Сотни лет назад они проголосовали против королевской семьи, но все по-прежнему делают вид, что премьер-министр и его семья — королевские особы, а ещё они живут во дворце и имеют дворцовую стражу. Это очень, очень странно. Как будто они хотят сохранить все старые традиции, но при современном правительстве.

Ещё один признак, по которому я понимаю, что Дмитрий Гилиберти дома, это тишина, упавшая на Старый Дворец. Слуги стали тише, чем обычно, все ходят по струнке, и даже Данте покорен. Я боюсь встретить человека, который внушает такое почтение и страх.

Помимо обучения некоторым традициям Кабреры, Хивен также принесла мне ноутбук из библиотеки Старого Дворца и дала мне пароль от беспроводного интернета.

И теперь я действительно на небесах, благодаря Хивен (Прим. пер.: надеюсь, вы ещё помните, что «Хивен» переводится с английского, как «Небеса», «Рай»). Да, я просто достаточно банальна, чтобы придумать такую глупую шутку.

Я залезаю в интернет и просматриваю все социальные сети, в которые не заглядывала всю последнюю неделю. Но, честно говоря, я не думаю, что пропустила что-то важное, особенно после того, как я вижу много, много обновлений статуса Бекки, в которых фигурирует моё имя.

Лучшие Друзья Навсегда??? Скорее Лучшие Друзья Никогда.

@РизЭллис: Ещё больше лжи?

Я не могу перестать плакать. Предательство ранит.

@РизЭллис: Я никогда тебя не прощу.

И что хуже, чем её обновления статуса, — это поток комментариев в ответ. Похоже, все, кого мы знаем, поспешили поддержать Бекку, даже не поговорив со мной об этом. Я настолько ужасный человек, что им так легко поверить, что я подставила Бекку?

Боль, как нож, вонзается в моё сердце и прокручивается. Я чувствую беспомощность, шок и ужас. Но я также озадачена. Почему Бекка так тяжело это воспринимает? Да, я влюбилась в её бойфренда. Что сделано, то сделано. Но она ведет себя так, будто Квинн изменил ей со мной, но ничего не было. Я бы никогда не сделала этого. Никогда за четыре миллиона лет.

Но она не берёт трубку. Я пытаюсь позвонить ей, потом написать. Затем я снова пытаюсь позвонить. Я оставляю ей четыре голосовых сообщения и четыре смс.

Тишина.

Я вздыхаю.

Мия права. Я ничего не могу исправить отсюда. Если Бекка не возьмёт трубку, мне придётся выкинуть всё это из головы до тех пор, пока я не подойду к её двери и не заставлю её выслушать меня. Но я не могу этого сделать, пока не вернусь в Канзас.

Нет места лучше дома, Дороти. Если бы только я могла щелкнуть каблучками три раза и переместиться домой.

В мою дверь стучатся, а затем Хивен просовывает голову внутрь комнаты.

— Могу я войти? — вежливо спрашивает она.

— Конечно, — отвечаю я, закрывая ноутбук. Я принимаю сознательное решение выкинуть Бекку из головы, обращая своё внимание на Хивен.

Она такая маленькая (небеса, неужели все Кабрерианцы такие худенькие? они заставляют меня чувствовать себя гигантом или амазонкой) и несёт белую коробку, которая кажется почти такой же большой, как она сама. И это лишь небольшое преувеличение.

— Что это у тебя? — с любопытством спрашиваю я, пока она укладывает коробку на кровать.

— Это подарок тебе от Данте, — отвечает она с усмешкой. — Это для сегодняшнего ужина. Я так понимаю, ты будешь ужинать с ними.

Моё сердце пропускает удар, прежде чем снова продолжает биться.

Специальная белая коробка, чтобы подготовить меня к ужину? Это не сулит ничего хорошего. Очевидно, что сегодняшний ужин будет иметь большое значение. Никакого простого барбекю или пикника, гуляша или спагетти. Конечно, нет. Они в буквальном смысле меняют флаги, когда премьер-министр въезжает в страну. Они не будут подавать ему на ужин мясной рулет.

Дрожащими пальцами я отрываю крышку и ахаю.

Внутри коробки, на элегантной ткани, лежит аккуратно сложенное платье, напоминающее бальное. Сверху лежит белая карточка:

«Возьми и прочти её, Риз. Надеюсь, это не будет выглядеть бесцеремонно, но ужин сегодня вечером будет официальным. Я предположил, что ты не купила ничего подходящего, так что я подумал, что могу тебе помочь. Если оно не подойдёт или если оно тебе не нравится, просто дайте мне знать, и я его заменю. Д. Г. Г.»

Его почерк решительный и небрежный, поэтому мне требуется время, чтобы расшифровать его.

— Д. Г. Г.? — смотрю я на Хивен.

— Данте Гриффин Гилиберти, — отвечает она.

Она выглядит удивлённой, как будто думала, что я должна была об этом знать. Конечно, я не знаю. Мы никогда не говорили о его втором имени, и я знаю его всего несколько дней. И не важно, что эти дни ощущаются как недели.

Я вынимаю платье из коробки и снова задыхаюсь.

Оно изготовлено из тёмно-синего эластичного бархата, длинной до пола и без бретелек. Материал настолько мягкий и легкий, что я знаю, он будет чувствоваться на коже приятнее, чем что-либо иное, что я когда-либо носила. Оно великолепно, и я уверена, что подойдёт к моим глазам и цвету кожи. Вся эта ситуация напоминает мне сцену из фильма «Моя прекрасная леди». Никто, кроме моего отца, никогда раньше не покупал мне одежду.

И то, что я чувствую к Данте, очень далеко от любви дочери к отцу.

— Оно прекрасно, — говорю я Хивен, потому что ясно, что она ждёт ответа. — Но ты можешь мне сказать... где я могу теперь найти лифчик без бретелек?

Она указывает на коробку, и я нахожу бюстгальтер без бретелек аккуратно сложенным в нижней части коробки. 34B. Мой размер. Мои щеки вспыхивают, и я хочу умереть. Просто зная о том, что Данте хотя бы раз задумывался о размере моей груди, мне хочется свернуться калачиком и скончаться как можно быстрее.

— Он знает мой размер груди? — с унижением произношу я. Серьёзно? О. Господи.

Хивен ухмыляется.

— Нет. Он попросил меня угадать твой размер, а потом подобрать лифчик, который подошел бы под платье. Он выглядел немного беспомощным в этом вопросе. И, должна заметить, чувствовал себя не в своей тарелке.

Хвала небесам. Я больше не хочу умирать так сильно, как раньше, но всё же. Это всё ещё немного унизительно.

Рядом с лифчиком лежит пара серебряных туфель 8-го размера. Босоножки на трёхдюймовом каблуке.

— Предполагаю, что теперь я готова, — говорю я ей. — То есть, если я не сломаю шею, пытаясь ходить в этих ходулях. На выпускном в прошлом году мы с Беккой брали с собой сменную обувь. Я носила каблуки только около часа. И поверь мне. Передвижение на каблуках не относится к моим сильным сторонам.

Я слегка взволнована, если под «слегка» можно понимать то, что я стучу ногой о кровать, как сумасшедшая. Я никогда не обедал с кем-то более важным, чем мой тренер по лёгкой атлетике на втором курсе.

— Всё будет отлично, — уверяет меня Хивен. Я пристально смотрю на неё.

— Тебе легко говорить, — отвечаю я. — Ты всё время пребываешь в обществе этих людей. А ты знаешь, в каком обществе обычно нахожусь я? Среди коров. И, поверь мне, разнообразие этих животных не совсем соответствуют самым высоким социальным стандартам. Возможно, мне нужно освежить в памяти свой модный этикет. У тебя в кармане случайно нет энциклопедии о манерах?

Хивен хихикает и встаёт.

— Я должна идти, — говорит она мне. — Я скажу Данте, что тебе нравится платье.

— Опусти ту часть, где я была напугана, хорошо? Я не хочу портить свой шикарный и утонченный образ.

Она закатывает глаза и кивает.

— Хорошо, я не раскрою наш секрет.

— Во сколько начнётся ужин? — спрашиваю я.

— В 20:00, — отвечает она. — Данте сейчас со своим отцом. Не знаю, как долго они пробудут вместе, но предполагаю, у него не будет времени потусоваться с тобой.

— Как ты узнала, что это будет мой следующий вопрос? — я непонимающе смотрю на неё. — Хм. Чем бы мне заняться сегодня, чтобы убить время? Ты должна работать, а Данте занят.

Произнося последние три слова, я изо всех сил стараюсь показать, что не расстроена.

Хивен пожимает плечами.

— Ты могла бы практиковать в хождении на каблуках, — предлагает она со злобной усмешкой.

Она оглядывает мою комнату. Всё в ней аккуратно. На столе стоят две одинокие сумки со вчерашнего дня, и две пары босоножек выглядывают из-под кровати. Кроме этого, всё безупречно и нетронуто.

— Здесь всё чисто, поэтому у тебя нет повода заняться уборкой, — замечает она, а затем смотрит на мои новые туфли. — Тебе просто стоит потренироваться ходить в них.

Высказав этот небольшой совет, она выскальзывает за дверь, и я остаюсь в одиночестве. Я смотрю на часы. Сейчас только 15:00. Что, чёрт возьми, я буду делать целых пять часов?

Я решаю, что практика ходьбы-без-сломанных-ног на самом деле хорошая идея. Поэтому я обуваю высокие каблуки-убийцы и ковыляю в них по своей комнате.

Окей. Это убило пять минут.

Я сажусь на стул и спокойно смотрю в окно. Ещё три минуты.

Я сажусь на пол и медитирую. Ещё три минуты, прежде чем мои мысли заполняются образом Данте, его улыбкой и загорелыми руками, а затем тревожными мыслями об ужине.

Я вздыхаю. Из этого ничего не выйдет.

Я осторожно поднимаюсь на ноги, все ещё обутая в серебристые туфли-ходули, и решаю отправиться на прогулку. Кого волнует, что я выгляжу нелепо в модных туфлях и шортах для бега? Данте занят со своим отцом и всё равно не увидит меня.

Я стараюсь идти по коридору как можно тише, но, по-видимому, невозможно идти тихо на каблуках по мраморному полу. Будто я играю на барабанах. Я достаю мобильник и пытаюсь дозвониться Мие, но вызов сразу же переключается на голосовую почту. Я уже скучаю по ней и размышляю о том печальном факте, что у неё нет лучшей подруги. Так как я недавно потеряла свою собственную лучшую подругу, я могла бы предложить ей свою кандидатуру.